Не дразни меня (СИ) - Рузанова Ольга
Мама кричит, рыдает. Я должна быть с ней, поэтому вслепую нахожу гаджет и подношу его к уху.
- На рассвете.... точно так же, как Марат... шансов не было... - выдает дробно.
Я ничего не понимаю.
- Что?... При чем тут Марат?...
- Ты слушаешь меня или нет?! Его убили! Так же, как и Марата!
- Что ты несёшь? Марат разбился на машине.... - шепчу сипло, в глубине души надеясь, что мама чего-то напутала. Что у нее галлюцинации на фоне передоза успокоительных и бессонницы.
- Да приди ты в себя, Яра! - рыдает она, - Отец тоже!.. Он тоже разбился на машине! Сегодня на рассвете на Северном объезде.
Озноб тут сменяется липкой испариной. Тело пробивает дрожь. Сердце лежит в груди неподвижным камнем и сильно болит.
- Он был за рулем?! Куда он поехал?.. Зачем?
- Я не знаю! Но... у машины отказали тормоза... Слышишь, Яська!... - шепчет задушено, - Тормоза! Так же, как у Марата!...
- Нет. Я не верю... Они обещали.
- Беги оттуда!
- Мама, я не верю! - повторяю тверже, - Это не они!
Отключаюсь сама и откидываю телефон, словно ядовитую змею.
Нет, этого не может быть! Я не верю. Адам же обещал!..
Сползаю с кровати, в панике кружу по комнате, а затем, накинув халат, выбегаю из спальни. Ещё очень рано, он должен быть дома.
- Адам! - зову охрипшим голосом, - Адам!...
В доме тихо.
Скатившись по лестнице на первый этаж, лечу в сторону его кабинета. Дверь заперта.
- Адам!.. - стучу кулаком, но очевидно, что там никого.
- Он покурить вышел, - проговаривает Иван за моей спиной.
Его лицо заспанное, но по глазам тут же понимаю, что уже в курсе. Смотрит на меня с сочувствием и жалостью.
Развернувшись, вихрем несусь в холл, а оттуда в тамбур. Толкаю тяжелую дверь, оказываюсь на холоде и только сейчас понимаю, что моё лицо мокрое.
Литовский тут. Стоя ко мне спиной в одних только боксерах, курит в открытое окно.
- Папа умер! Ты знаешь?! - толкаю через забитое болезненными эмоциями горло, - Разбился на трассе... тормоза отказали....
Он оборачивается и пригвождает меня к полу тяжелым мрачным взглядом.
Знает.
Обхватив голову обеими руками, мотаю ею из стороны в сторону.
Нет!.. Нет, не хочу!...
- Яра.... - обнимает рукой мои плечи, - Это не я.
По обнаженным ногам ползет мороз. Меня всю колотит.
- Отвези меня туда!.. Скажи, пусть меня отвезут туда!..
- На трассу? Нет.
- Я хочу это видеть! - выкрикиваю в его лицо, - Я имею право! Пусть меня отвезут!
Глава 46
Ярослава
Серый мутный рассвет плавно перетекает в пасмурное утро. Небо ещё с вечера заволокло свинцовыми тучами, и только сейчас с него посыпалась снежная крупа.
С каждым порывом ветра она ударяет в мокрое от слёз лицо и ощущается острыми ледяными иглами. Неплотно прикрыв дверь внедорожника, я кутаюсь в полы пальто и бегу через дорогу к месту аварии.
Там уже скорая, служба МЧС и дорожная инспекция. Чуть поодаль на обочине стоят два джипа Турчатовых. Мама уже здесь.
- Яра! - окликает Адам, но я не оглядываюсь.
Подхожу к окружившей разбитую машину толпе и пытаюсь протиснуться внутрь.
- Вам сюда нельзя, - хватает кто-то рукав.
Я дергаю рукой и толкаю плечом.
- Я его дочь! Я имею право!...
Найдя глазами сгорбленную фигуру мамы, бросаюсь к ней и обнимаю. Она не плачет, но на лице застывшая маска, в больших глазах ужас.
- Его зажало... ноги...
Сотрудники службы спасения, используя инструмент, распиливают металл. Мне не подойти, я его не вижу.
- Как так вышло, мам?... Почему его выпустили?! Куда Шевченко смотрел?
- Он не смог его остановить. Женя пригрозил увольнением.
В этот момент раздается жуткий скрежет - переднюю часть седана отделяют от задней. Лопается стекло.
- Отойдите, - просит инспектор.
Мы с мамой делаем несколько шагов назад и видим, как из покореженной машины вытаскивают тело моего отца.
Не сдержав рыданий, реву в голос. Мама молчит, закрыв рот обеими ладонями.
Его голова, лицо и грудь в крови. Меня начинает мутить.
- Не нужно смотреть на это, - говорит незнакомый мужской голос.
Я резко отворачиваюсь и напарываюсь взглядом на высокую фигуру Литовского. Он и несколько человек из его сопровождения стоят на той стороне дороги. Адам смотрит только на меня.
А охрана моего покойного отца только на него.
- В чем причина аварии? - спрашивает мама у заполняющего протокол инспектора.
- Не могу сказать, Ксения Борисовна, - качает головой, не отрывая взгляда от бумаг, - Экспертиза покажет.
Замирает на мгновение и, обернувшись, смотрит на Литовского. Я вздрагиваю.
Нет... только не это, пожалуйста!
- Он даже не тормозил!... Дело в неисправности тормозов? Верно?...
- Тормозного пути нет, - отвечает мужчина приглушенно, словно боится быть услышанным, - но окончательное заключение может дать только экспертиза.
- Господи!... - выдыхает мама, провожая взглядом носилки с телом отца, - Его точно убили!... Они! Они!...
Я разворачиваюсь и иду к носилкам, но меня останавливают чьи-то руки.
- Яра, не надо, - просит Владимир Петрович.
Останавливаюсь. Держусь только на волевых. Кожа задубела и уже не чувствует холода. Слезы текут самопроизвольно.
Подъезжают ещё машины, со светсигналами и без. Журналисты начинают репортажи с место события. Слышны хорошо поставленные голоса и щелчки камер.
Звучат обе наши фамилии и даже причины заключения брака между мной и Литовским.
Я наблюдаю за всем как будто со стороны. Несколько раз к нам с мамой пытаются подойти журналисты, но их держит охрана с обеих сторон.
Вскоре машина с телом отца уезжает. Провожая её взглядом, я вижу, как ко мне направляется Адам. Он и ещё два охранника переходят дорогу и шагают прямо к нам с мамой.
- Я знаю, что это ты! - выкрикивает она, увидев его, - Вы, твари, не успокоитесь, пока всех нас не уничтожите?!
- Мама!... Пожалуйста...
- Я обращусь к москвичам! Вас закопают за неуважение к ним!
- Поехали, Яра, - говорит и смотрит только на меня.
Я же не могу ответить на его взгляд. Не могу и все!... Понимаю вдруг, что смертельно боюсь его.
- Я с мамой останусь. Разреши мне!...
- Ваш брак признают недействительным! - не унимается она, - Я не отдам тебе дочь! Ты ничего не получишь!...
- Яра, иди в машину.
В моей груди горит. Жжет так сильно, что хочется кричать на всю округу!
- Я сумею доказать, что вы его убили! - кричит мама, указывая пальцем на то, что осталось от машины отца, - Если смерть Марата сошла вам с рук, то за смерть Евгения вы ответите по всей строгости!
Адам ведет себя так, словно не видит и не слышит её. Обхватывает мое запястье ладонью и ведёт за собой, к стоящим на той стороне дороги машинам.
За нами следуют журналисты. Каждый шаг и каждое брошенное мамой в спину слово фиксируется.
Я иду за Адамом, не оборачиваясь. Ноги то и дело спотыкаются.
- Яра! - вопит мать, - Вернись!... Это же твой отец!...
Хватка на моем предплечье усиливается.
- Ты успеешь с ним попрощаться, - проговаривает муж негромко.
Я киваю. Ему и самой себе.
Сажусь на переднее пассажирское, прижимаю к груди плед, который Литовский положил на мои колени.
- Пару минут, - просит, прежде чем захлопнуть дверь.
Я остаюсь одна. Бронированный автомобиль полностью глушит звуки, идущие извне. Словно немое кино смотрю.
Стоящая в окружении сотрудников полиции и МЧС что-то эмоционально говорящая мама. Кружащие рядом, как гиены, журналисты с камерами и микрофонами. Выглядящая немного растерянной охрана моего отца и независимо держащиеся люди Литовских.
Шумно выдохнув, откидываюсь на спинку сидения и смеживаю веки. Комфортное тепло немного расслабляет.
Я хочу отключиться. Малодушно отгородиться от этого ужаса и закрыться от страшных мыслей и подозрений.
