Мое темное желание (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

Рот Фэрроу дернулся, но она не засмеялась.

— Да ладно, — фыркнул я. — Ты чуть не рассмеялась.

— Я также чуть не кончила, когда в семнадцать лет занималась сексом с Пак Ву Бином на крыше небоскреба его отца. Но не кончила. Почти — это главное слово, Зак.

Я не знал, кто такой Пак Ву Бин.

Я просто знал, что он ходячий мертвец.

— Смейся. — Приказ прозвучал придушенным шепотом.

— Заставь меня, — прохрипела она, выпячивая грудь так, что она почти касалась моего частично обнаженного торса.

У меня не было выбора.

Пришлось пустить в ход большие пушки.

Вздохнув, я повернулся к ящику, открыл его, пролистал несколько фотоальбомов и вытащил нужный. Я вынул фотографию из ящика и вернулся к Фэрроу.

Протянув ей фотографию, я покрутил ее за кончик, как будто она вызывала у меня отвращение (так оно и было). Она осторожно взяла его за край, стараясь не касаться меня.

— Я проиграл пари только один раз. — Я застегнул последнюю пуговицу на рубашке, прочистив горло. — Оливер и Ромео заставили меня одеться в латекс с ног до головы.

Розовый латекс.

Мои глаза впились в ее лицо.

— Боже, Зак. — Ее губы расплылись в самой большой улыбке, которую я когда-либо видел. — Штаны без задницы.

— Сувенир после получения Олли высшего образования. Он вернулся из Европы с убеждением, что брюки — это заговор против задниц повсюду.

Из ее уст полился смех. Он ударил меня прямо в грудь. Снова. Как укол адреналина прямо в сердце.

Я почувствовал, как оно работает. Бьется. Перекачивает кровь. Бьется о мою грудину.

Черт, это вызывало привыкание.

Она вызывала привыкание.

Ее смех утих, и она уставилась на меня из-под длинных ресниц.

— Счастлив?

— Настолько, насколько это возможно, — признал я. — Дело в том…

Я поднял руку и большим пальцем смахнул прядь волос с ее глаза. Волосы — это мертвые клетки. Не плоть. Мне легче с ними справиться.

И все же мы оба перестали дышать.

Наши взгляды столкнулись. Держались. Поддались неослабевающему трансу.

— Теперь ты моя, Фэрроу. Защищать, развращать, губить. Я никому не позволю обращаться с тобой плохо. И уж тем более Бретту.

Она с трудом сглотнула.

— Что ты хочешь взамен?

Все, подумал я. Я хочу получить все, что ты можешь дать, и даже больше. Каждый дюйм тебя. Каждая улыбка. Каждый смех. Каждый вздох. Каждое прикосновение.

Впервые в жизни я жаждал не просто существовать.

Я хотел по-настоящему почувствовать себя.

Я проигнорировал ее вопрос.

— Ты должна переехать сюда. Забудь о том, чтобы оставаться в своем доме и защищать дело. Под моей охраной у тебя будет все. Дом. Компания. Памятные вещи — кроме кулона. Если хочешь, я сошью для тебя красивое пальто из кожи Веры и твоих сводных сестер.

Ее груди вздымались и опускались, полные и чувствительные, просящие прикосновения. Вершины сосков проступали сквозь дешевую ткань.

— Нет, спасибо.

— Если понадобится, я выкуплю у нее дом, — уточнил я.

— Я понимаю, Зак. Ты бросаешь деньги на проблемы, и они исчезают. Я не одна из них. Купить мою привязанность не получится. Тебе придется ее заслужить.

Мне захотелось рассмеяться.

Я столько всего заработал за столь короткий срок своей жизни. Из всех испытаний, несомненно, это было то, с которым я был полностью готов справиться.

— Мне очень жаль. — Я провел большим пальцем по ее щеке, стирая каплю крови Бретта. Ее глаза заблестели, когда наша кожа соприкоснулась. У меня по позвоночнику пробежала дрожь — непроизвольная реакция, как при звуке вилки, которой проводят по тарелке. — Это правда.

— За что? — Она едва дышала.

— За то, что втянул тебя в свой личный ад. — Я провел большим пальцем по ее щеке. — Ты собираешься исправить меня, Фэрроу… Чтобы я мог стать чьим-то другим.

26

ФЭРРОУ

Я вывернулась из объятий Зака и быстрым шагом вышла из его шкафа, словно моя задница горела.

Я никогда не отличалась храбростью, но слушать, как мой горячий, как Аид, босс рассказывает, что планирует вытрясти из меня все мозги, чтобы преодолеть какую-то загадочную травму и быть с кем-то еще, было выше моих сил.

Какого черта?

Я имею в виду, серьезно, что за чертовщина?

Хуже всего было то, что мои бедра были липкими, по ним текли капли желания. Мое лицо раскраснелось и пылало. Моя кожа напряглась, покалывала и умоляла прикоснуться к ней.

Пустота.

Я чувствовала себя пустой, как никто другой.

Опираясь рукой о стену коридора, я изо всех сил старалась идти прямо. Мой желудок опустился, когда подушечка его пальца коснулась моей щеки, и это пустое, теплое чувство засело в моей душе, умоляя развязать узлы.

Мне нужна была разрядка.

Сейчас.

Ошеломленная, я потянулась к ближайшей двери, толкнула ее и, спотыкаясь, вошла внутрь. Прижавшись спиной к прохладному дереву, я закрыла глаза.

Я попыталась отрегулировать дыхание.

Элегантный аромат свечей "Кристиан Диор" и общая чистота укололи мне нос.

Сосредоточься, Фэр.

Мои веки дрогнули и открылись. Я осмотрела окружающее пространство и поняла, что попала в художественную библиотеку Зака.

В отличие от кабинета, здесь предметы искусства украшали каждый дюйм кленовых полок от стены до стены и от пола до потолка. Скульптуры, картины, старинные украшения и первые издания.

К сожалению, ни скульптура Бранкузи, ни первое издание "Алисы в стране чудес" в твердом переплете не остановили мое предательское тело от бунта.

Мой нелояльный клитор пульсировал, требуя, чтобы его трогали, дергали и массировали.

С меня было достаточно.

Ты должна позаботиться об этом до того, как вернешься на работу.

Я повернула замок, трижды покачала его, чтобы перепроверить, и зашаркала в дальний угол библиотеки, торопясь к тому, что между ног у меня было мокро от трусиков.

Может быть, мне стоило расстроиться из-за того, что я осквернила антикварную библиотеку Зака, но, возможно, ему не стоило косвенно называть мою киску своим лекарством.

Полки загремели позади меня, когда я прижалась к ним спиной, опрокинув рукописный учебник эпохи Возрождения, выпущенный ограниченным тиражом.

Я опустилась на ковер, пульс застучал в ушах.

Последний шанс остановить это безумие, Фэр.

Слишком поздно.

Мои колени сами собой подкосились.

Крошечные капельки крови усеяли мои бедра, словно веснушки. Наверное, мне следовало больше беспокоиться о том, что я заварила эту кашу с Бреттами.

Внизу могла быть даже полиция.

Но это было не так.

Пульс гудел внутри меня, когда я потянулась между ног и, отодвинув хлопковые трусики, погрузила пальцы внутрь себя.

Обычно я сразу берусь за клитор, но никогда в жизни я не чувствовала себя такой пустой. Оба пальца, которые я просунула внутрь, не встретили никакого сопротивления, когда они вонзились в мою мокрую киску.

Боже, одними пальцами не обойтись.

Я покачала головой. Отчаянные слезы застилали уголки моих глаз. Я осмотрела окружающее пространство и остановилась на толстом портсигаре.

Подкатившись к столу, я схватила его и поползла на место, засовывая в себя, а затем начала массировать клитор.

Меня пронзила дрожь. Я чувствовала себя наполненной, заряженной, жаждущей сгореть. Это было бессмысленно. Портсигар был металлическим. Ледяной на ощупь.

И все еще.

Неподвижным.

Может быть, потому что это был портсигар Зака. В библиотеке Зака. В особняке Зака. Но я чувствовала его вокруг себя, он висел надо мной, шептал мне на ухо всякие гадости.

Боль между ног усилилась. Я знала, что все, что здесь происходит, никогда не сравнится с тем, чего я действительно хочу.

Зак. Прижимает меня к доске для игры в го.

Я распростерлась на ней, камни впиваются в мою спину, впиваются в чувствительную кожу, а он проводит ртом по моему телу, его голова исчезает между бедер.