Тест на измену (СИ) - Инфинити Инна

Мы падаем на постель. Прохладное покрывало слегка отрезвляет, но мыслей остановиться не возникает. Паша ложится на меня сверху, посыпает поцелуями лицо, шею, грудь. Обнимаю обеими руками его крепкое тело, вжимаю в себя.

Паша желает меня не меньше, чем я его. Осознание этого заставляет меня ликовать. Он расстался с девушкой из-за нашего поцелуя, а теперь страстно ласкает мои губы, шею, ключицы.

Жар волнами прокатывается от головы до пят. Желание затянулось тугим узлом внизу живота. Я выгибаюсь дугой навстречу поцелуям Паши. Там, где его губы касаются кожи, разряды тока пробивают. Дышать трудно, жадно хватаю ртом кислород, а выдыхаю вперемешку со стонами.

Паша снимает с меня платье. Нетерпеливо оглядывает меня в нижнем белье и чулках, начинает дышать тяжелее. Кажется, Паша тоже не способен сейчас мыслить рационально, иначе не раздевал бы меня, девушку, которая предала его. Снова льну к его губам, целую, а параллельно тяну вверх джемпер. Снимаю его с Паши и, как голодная, набрасываюсь поцелуями на крепкое тело.

В крови еще сильнее разыгрывается волнение. Сердце то и дело заходится от адреналина. Паша снимает с меня белье. Щеки моментально вспыхивают смущением, кожа покрывается мурашками. От нервов учащается дыхание. Для Паши это не остается незамеченным.

— Я хочу тебя, Арина, — шепчет, проходясь дорожкой из поцелуев по моей шее.

А он спокоен и расслаблен, вдруг понимаю. В отличие от меня. Неужели Паша совсем не нервничает? Это же я, девушка, которая его бросила. Пока мысли хаотично жужжат в голове, Паша снимает с себя оставшуюся одежду и ложится на меня всем телом, снова захватывает в плен мои губы.

— Хочу тебя, — повторяет.

— И я тебя, — шепчу.

Расслабляюсь и отдаюсь этому сладкому моменту. Я же так о нем мечтала. Это он, Паша — человек, который стал моим первым мужчиной, который знал каждый сантиметр моего тела, который дарил мне неземное наслаждение. Он целует меня, он хочет меня. Значит… Между нами еще все возможно?

Глава 41. Ты так мне нужен

Мы лежим голые на постели и шумно дышим. Тело все еще полыхает огнём, кажется, от меня в прямом смысле исходит жар. Я слегка поворачиваю голову в бок и смотрю на Пашу. Он, как обычно, безэмоционален. Просто смотрит в потолок.

Мы занимались любовью чувственно и страстно. Как раньше. Я словно вернулась в самые счастливые дни юности. Паша согревал меня своим телом и руками, его поцелуи распаляли во мне желание. Я не хотела, чтобы это сладкое безумие заканчивалось. Знала: после эмоционального порыва наступит жестокая реальность, где он мой строгий босс, а я его бывшая невеста, которая предала перед свадьбой.

Мне до ужаса хочется прижаться к Паше всем телом. Обнять его, поцеловать в слегка колючую щеку. Хочется положить голову ему на грудь и слушать стук сердца. Хочется, чтобы он меня обнимал и перебирал пальцами волосы.

Но я не решаюсь приблизиться к Паше даже на сантиметр. Ему это не нужно. Ни мои объятия, ни мои поцелуи. Это так странно. Как человек, который сминал твои губы и доводил до экстаза, через пять минут после этого может быть настолько чужим, будто незнакомец?

Паша молча поднимается с постели и принимается одеваться. В горле начинает саднить. Хотя бы посмотри на меня, пожалуйста! Я же не пустое место! Ты только что был во мне, мы занимались любовью!

Да, именно любовью, а не сексом. Я умею отличать одно от другого.

Не смотрит. Будто меня тут и вовсе нет. Я чувствую себя неловко, лежа обнаженной на кровати. Сразу становится холодно, кожа покрывается противными мурашками. Тоже встаю и быстро одеваюсь. Хорошо, что моя одежда недалеко от постели. Было бы еще ужаснее скакать голой по огромной спальне Паши в поисках трусов.

— Не торопись, — неожиданно обращается ко мне, застегивая ремень на джинсах. — Можешь сходить в душ, если хочешь, — указывает головой на дверь в противоположном конце комнаты, как будто я не помню, что у него спальня совмещена с ванной.

— У меня нет сменной одежды, так что обойдусь без душа.

На самом деле я не хочу переступать порог ванной, потому что меня сразу одолеют воспоминания. Мы с Пашей никогда не ходили в душ по очереди, только вместе.

— Нам обоим нужно хорошо подумать о том, что произошло, Арина.

— Ага.

— Давай не будем спешить.

— Ага.

— Это все слишком серьезно.

— Ага.

— Поговорим о том, что делать дальше, когда будем готовы.

— Ага.

Пашу не смущает, что я, словно попугай, повторяю одно и то же слово. Натянув джемпер, он безразлично выходит из комнаты, оставляя меня одну. Как только за Севастьяновым закрывается дверь, я не выдерживаю и горько всхлипываю. Чувствую себя использованной и униженной, как девушка по вызову. Для полноты картины не хватает только пары стодолларовых купюр, небрежно брошенных на тумбочку возле кровати.

«Ну а на что ты рассчитывала, наивная дура? — обращаюсь сама к себе. — Что он снова признается тебе в любви и сделает предложение?».

Вытерев с щёк слезы и подправив макияж, спускаюсь обратно на празднование дня рождения. Паша как ни в чем не бывало с кем-то разговаривает и смеется. Как будто наша близость совсем ничего для него не значила. Не знаю, замечает ли мое появление. Наверное, нет. Даже глазом не ведет в мою сторону.

— Арина, ты куда пропала? — подходит мама.

— Разговаривала по телефону.

— Уже поздно, надо возвращаться домой.

— Да, поехали, — охотно соглашаюсь. Нет желания находиться рядом с Пашей и быть для него невидимкой.

Попрощавшись с Мариной и ее мужем, ухожу в машину. Паше решаю не говорить о своем отъезде. Может, сам заметит, а может, и нет. Всю дорогу до дома родители без перерыва болтают, что действует на нервы. Только оказавшись в своей комнате и упав без сил на кровать, даю волю чувствам.

Мне плохо и больно. Меня ломает, наизнанку выворачивает. Кожа до сих пор помнит прикосновения и поцелуи Паши. Мне кажется, я пропиталась его запахом. Опускаю на лицо волосы и вдыхаю свой клубничный шампунь вперемешку с терпким мужским ароматом Паши. Свернувшись калачиком, тихо плачу в подушку. Ты так мне нужен, Паша…

Глава 42. Отрава

Проходит один день, второй, третий. Паша не вызывает меня на разговор, сама я тоже не проявляю инициативу. На работе мы видимся на совещаниях. Там Паша безразлично мажет по мне взглядом, не выделяя среди других сотрудников. Его равнодушие убивает меня. Я томлюсь в неизвестности и недосказанности. Без преувеличения моя жизнь зависит только от Паши. Кажется, я умру, если он меня отвергнет.

Больше я не сомневаюсь в своих чувствах. Я люблю Пашу.

Эта любовь всегда была со мной, но имела разные формы. В детстве я любила Пашу как друга, потом как своего парня, а после расставания просто как человека, который подарил мне счастливую юность. С Пашей не было дикой страсти и бешенных эмоций. С Пашей было тихое счастье, уверенность в завтрашнем дне и возможность понимать друг друга без слов. С Пашей было, о чем помолчать.

Это наивысшая степень любви и доверия — когда не нужны слова. И именно это у меня было с Пашей.

Рома появился в моей жизни яркой вспышкой. Он ослепил собой все, что у меня имелось. С Ромой тоже была любовь, но другая. Взрывная, сносящая все на своем пути. Была дикая сумасшедшая страсть, было безумие, сумасшествие. Я не жалею о семи годах с Ромой. Они нужны были, чтобы я поняла и осознала свою истинную любовь. Только жаль, что такой ценой.

Через неделю равнодушного молчания Паша наконец-то вызывает меня к себе. По дороге в его кабинет я успеваю накрутить себя настолько, что, когда захожу, чуть ли не падаю в обморок. По телу проступила испарина, ноги задеревенели. Каждый шаг даётся с мучительной тяжестью.

— Вызывали, Павел Александрович? — спрашиваю, открыв дверь.

— Да, заходи.

Мне остался последний рывок. Дойти от прохода до стула возле его стола. Это сложно, учитывая, что к деревянным ногам добавилась ватная голова. Когда я наконец-то плюхаюсь на место, из груди вырывается тяжёлый вздох. Он не остается незамеченным, но Паша и глазом не ведет.