Даниэла Стил - Обещание
— Боюсь, нам придется поторопиться, если мы хотим успеть. Или не будем? — проговорила Венди, и Майкл вздрогнул — она, казалось, прочла его мысли.
В глазах ее поблескивали озорные искры, и он невольно задумался, пытаясь отгадать, что у Венди на уме. Возможно, раньше он понял бы это сразу, но не теперь — слишком много прошло времени с тех пор, как он с кем-то встречался, и Майкл боялся ошибиться, сделать неверный шаг.
— Не знаю, — промолвил он наконец. — Откровенно говоря, я просто не вижу альтернативы…
— Я задумала отчаянную вещь… Что, если мы не пойдем в ресторан, а соберем корзинку для пикника и отправимся на Ист-Ривер смотреть пароходы?
Она смотрела на него с сомнением и надеждой и почему-то напоминала ему маленькую девочку, которой пришла в голову отчаянно смелая и дерзкая мысль. Майкл не сдержал улыбки. Он был в строгом темном костюме, она — в длинном вечернем платье с блестками: для пикника на речном берегу это была не самая подходящая одежда.
— Неплохо придумано, — все же сказал Майкл. — А в твоем холодильнике найдутся подходящие продукты? Например, арахисовое масло?
— Разумеется, нет! — с притворным возмущением ответила Венди. — Зато у меня есть паштет из гусиной печенки и свежий хлеб. Паштет я готовила сама.
Она так явно гордилась своими кулинарными способностями, что Майкл поспешил изобразить восхищение.
— Признаться честно, — сказал он, — я не смел и надеяться на паштет из гусиной печенки. Мое убогое воображение не может подняться выше хот-догов, арахисового масла и пирожков с повидлом.
— Ну уж нет! — отрезала Венди, исчезая в кухне.
Не прошло и десяти минут, как она уже собрала вполне приличную корзинку для пикника. В нее попали полбанки баклажанной икры, обещанный паштет, батон хлеба, солянка в судке, увесистый ломоть ветчины, три сочные груши, виноград и бутылка белого вина.
— Ну что, нам хватит? — обеспокоенно спросила Венди, демонстрируя ему содержимое довольно вместительной спортивной сумки, заменяющей корзину для пикника, и Майкл со смехом кивнул.
— Конечно, хватит! По правде говоря, в последний раз я так плотно ужинал, когда мне было лет двадцать. В последнее время я живу в основном на сандвичах с ростбифом и тех крошках, которые секретарше удается скормить мне, когда я слишком занят, чтобы сопротивляться. Что это может быть, я до сих пор не знаю. Не исключено, что Сью кормит меня кошачьими консервами — так мое содержание обходится фирме гораздо дешевле.
— Какой кошмар! — возмутилась Венди. — Просто удивительно, как ты до сих пор не умер от голода.
«А я и умер, только не от голода», — хотел сказать Майкл, но сдержался: слишком уж было похоже на правду. Что касалось голодной смерти, то до нее ему было еще далеко, хотя он действительно выглядел довольно худым.
— Ну что, ничего мы не забыли? — Венди огляделась по сторонам и сняла с ближайшего кресла бежевую шаль. — Пошли.
Майкл вскинул на плечо сумку, и они вышли из дома через заднее крыльцо. Пройдя несколько кварталов до набережной Ист-Ривер, они нашли там уютную скамью и расположились на ней, задумчиво глядя на проплывавшие по реке катера, буксиры, баржи.
Весенние прозрачные сумерки понемногу сгущались, на воде качались белые и красные огни бакенов, высокое, темно-лиловое небо было полно ярких звезд. Изредка налетал ветерок, и листва деревьев отзывалась негромким лепетом. По реке бесшумно скользили прогулочные лодки и яхты — Венди и Майкл оказались не единственными, кто в эту теплую майскую ночь был охвачен весенней лихорадкой.
— Это твоя первая работа, Венди? — спросил Майкл, жуя кусок хлеба с паштетом. В темноте он выглядел намного моложе, чем при дневном свете, черты лица его смягчились, и Венди подумала, что сейчас он никак не похож на вице-президента крупной корпорации.
— Да, — кивнула она. — Я обратилась в «Коттер-Хиллард» сразу после Парсонского колледжа, и меня приняли.
— Для меня это тоже первая работа… Майклу очень хотелось узнать у Венди ее мнение о своей матери, но он не решился. Это было бы нечестно, поскольку, если у Венди есть хоть капля здравого смысла, она должна была ненавидеть его мать. Для тех, кому приходилось работать с ней, Марион Хиллард была настоящим деспотом, даже сам Майкл понимал это.
— Поэтому ты должен особенно стараться, — поддразнила она его, и Майкл рассмеялся.
— А что ты собираешься делать потом? Наверное, выйдешь замуж, заведешь детишек?..
— Не знаю, может быть, и да, но только не скоро. Сначала я хочу чего-то добиться, сделать карьеру. С детьми можно обождать лет до тридцати.
— Боже, как изменилась жизнь! В мое время все девчонки ужасно хотели поскорее выскочить замуж… — Майкл улыбнулся Венди, не сознавая того, что говорит как старик.
— Некоторые и сейчас хотят этого, — ответила она, беря грушу и закусывая ею ломтик острого сыра «Бри», захваченного в последнюю минуту. — А ты? Ты собираешься когда-нибудь жениться?
Она с любопытством посмотрела на него, и Майкл отрицательно покачал головой, провожая взглядом очередную яхту, которая в свете ярких бортовых огней поднималась вверх по течению.
— Никогда?
Майкл повернулся к ней и еще раз покачал головой. Венди заметила, как напряженно сжались его губы, видимо, она затронула больную тему. Конечно, лучше всего было бы оставить этот разговор, но ей очень хотелось знать причину, и Венди решилась.
— Можно спросить — почему? Или ты не хочешь отвечать на этот вопрос? Майкл немного помолчал.
— Наверное, это уже не имеет такого значения, — ответил он наконец, и голос его прозвучал глухо. — Весь год я пытался убежать от этого, но оно догоняло меня снова, а я не смел посмотреть правде в глаза. Даже сегодня, в парке, я убежал от тебя, потому что… — Он поднял на нее глаза. — Но я не могу прятаться всю жизнь. Дело в том, Венди, что в прошлом году — как раз в мае месяце — я собирался жениться. Мы уже ехали получать брачное свидетельство, но по дороге туда Бен Эйвери, я и моя… невеста — мы попали в аварию. Второй водитель погиб на месте, а… а она умерла в больнице на следующий день…
Глаза Майкла по-прежнему были сухи, но внутри его словно что-то рвалось на части. Венди тревожно смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— О боже, Майкл, как это ужасно!
— Да, — согласился он. — Я два дня лежал в коме, а когда пришел в себя, она… ее уже не было. Тогда я…
Майкл запнулся, но отступать было уже поздно. К тому же он должен был кому-то сказать, поделиться… Об этом он не рассказывал даже Бену.
— Когда две недели спустя меня выписали из больницы, я поехал к ней на квартиру, но она была уже пуста. Кто-то позвонил в «Гудвилл», и они вывезли вещи. А ее картины… их просто украл кто-то из медицинского персонала. Она была художница, и…
