Горовая Ольга - Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений
Высокий, сильный, тренированный. Не красавец, нос ломал раза четыре в драках. Шрам на правой скуле. Но девчонки его любили. Наверное, чувствовали опасность, с которой тот жил, и тянулись на адреналин.
Для Карины же, Сергей всегда был чем-то… другим, что ли. Не таким, как остальные.
Они почти одновременно попали к Диме. Два диких, ненавидящих всех вокруг существа. Скорее зверьки, чем люди.
Возможно, ее отношение к нему было чем-то похоже на то, как другие, нормальные люди, относятся к братьям. Во всяком случае, его она подпускала немного ближе, чем других.
Как относился к ней Сергей — Карина предпочитала не вникать. Главное, что он никогда не пытался ее тронуть. И вовсе не потому, что Картов запретил хоть кому-то из охраны глядеть на его «игрушку». Иногда Карине казалось, что Сергей понимает. Не много, но какую-то кроху ее страхов и боли. Возможно потому, что и сам пережил далеко не рай. Да и сейчас работал не на благодетеля человечества.
Правда, они никогда не обсуждали ни ее, ни его прошлое. Как и настоящее, впрочем. Просто общались, когда это было уместно, немного больше, чем с другими из окружения Дмитрия. И Сергей всегда старался хоть как-то оградить ее, только это было практически не под силу ему.
Вот и сейчас она искренне не могла понять, чем он хочет помочь? Да и вникнуть не старалась. В глазах Сергея пылал гнев и ярость, забота, и еще что-то. Но Карину ничего не затронуло из этого коктейля эмоций. Уже не могла она реагировать, ни на внешние, ни на внутренние раздражители. Ее нервная система перешла тот порог, когда хоть что-то могло вызвать отклик.
Ей требовалась перезагрузка. И время. Много, очень много времени, чтобы хоть как-то оклематься. Но больше всего она нуждалась в одиночестве. А до этого еще столько было надо сделать.
И как продержаться?
— Замолчи, Сереж. Без толку, ведь. — Устало прошептала она. — Обыскивать будешь? — Даже приподнять бровь не хватало сил.
Вместо ответа Сергей опять грубо выругался и резким движением достал из кармана сигареты.
— Пошла ты. — Он затянулся и выдохнул в сторону облако сизого дыма.
Обиделся. А Карина при чем?
Вздохнув, она глотнула воздух с примесью запаха табака. Ей, отчего-то, вспомнился совсем другой аромат сигарет. И Карина несколько секунд соображала, почему от какой-то ассоциации внутри стало и тепло, и горько?
Вспомнила, наконец. И обозвала себя дурой. Все молча, в уме.
А Сергей все еще стоял, курил и ждал от нее какой-то реакции. Зря. Не дождется. Не могла Карина из себя ничего выдавить. Уже все за нее выдавили. Еще ночью.
Сергей опять начал материться, словно понял эти мысли по глазам. Бросил недокуренную сигарету и зло затоптал. «Отступил», поняла она, «осознал, что не добьется никакого вразумительного разговора».
Да и о чем ей с ним говорить сейчас? В каких позах ее трахал Шамалко с подачи Картова? А он что? Будет сочувствующе смотреть и ободряюще хлопать по плечу?
Спасибо, но увольте. Тем более, плечо болело, как и все остальное тело.
— Иди. Не трону я тебя и пальцем. — С горечью проговорил Сергей. Хрустнул пальцами. Отступил в сторону.
Хорошо. Это хорошо. На такое везение она даже не рассчитывала.
Будь сейчас смена Андрея, начальника второй команды охраны, ее бы обязательно обыскали. Еще и облапать бы попытались, несмотря на состояние.
Кивнув, Карина молча побрела дальше, прекрасно зная, где расположен кабинет Димы.
Осталось не так и много — отдать ему флэшку, тот странный микроскопический фотоаппарат, которым ее снабдил его помощник, и уехать.
А потом надо будет позвонить и заехать еще кое-куда, перед возвращением в отель. Впрочем, это будет потом, как и еще одно дело.
На миг, прижавшись пульсирующим лбом к холодному полотну входных дверей, она позволила себе секунду перерыва. После чего, слыша за спиной разъяренное и злое бормотание Сережи, его нервные шаги, толкнула двери и пошла вглубь дома.
Злость росла, пульсируя в висках и затылке. Голову ломило, словно кто-то вогнал в ту раскаленную иголку, которую никак не выходило вытянуть.
Какого х…, спрашивается? У него, что? Проблем мало? Да, поле не паханное. Шамалко, того и гляди, в оборот возьмет. А Константин, вместо того, чтобы читать то, что достал, буквально по крохам нарыл Борис, бесится.
И то, что он прекрасно это понимал, злило еще сильнее. Константин не привык позволять чувствам, любым чувствам, брать верх над собой. Он всегда гордился этим, немного свысока посмеиваясь над теми, кто обладал меньшей выдержкой и терпением. И что? Где его долбанный самоконтроль? Вылетел в трубу. Все. Пшик. Нету его. Нету. Из-за какой-то бабы.
Бред.
Никольский спрятался где-то у себя. Да и Шлепко с Лехой сбежали подальше от его раздражения. Списав на проблемы с Шамалко, его все оставили в одиночестве, надеясь, что это поможет Соболеву успокоиться.
А толку? Злился Константин, все равно, только на себя. Ну как можно быть таким придурочным идиотом? Словно семнадцатилетний пацан, а не взрослый мужик с первой сединой, в конце концов. Что он, за сорок лет мало баб видел, что так взбеленился?
И, ведь, серьезно завелся. Ночь прошла, а он все еще не успокоился. И сколько бы ни делал вид, что не спит из-за каких-то бумажек и папок, подсунутых под его нос Борисом, сколько бы ни шуршал раздраженно страницами, сколько не щелкал курсором мышки по экрану — себя не обманешь. Разве он видел хоть строчку из того, что якобы читал? Разве разобрал хоть один отчет по своим предприятиям, за которые взялся часа в три ночи?
Черта с два. Ничего он не видел и не помнил. Только то, как она отвела глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом. И насколько быстро пересекла переполненный холл отеля, задрав свою голову. В этом своем платье, закрытом до горла. Неприступная и строгая, словно какая-то учительница из школы. Или, нет, для школы она выглядела слишком шикарно. Достоинство, уверенность в себе, класс — просто светились, поблескивали на ней, как бриллиантовая крошка. Из преподавателей, с которыми тут же возникала ассоциация, так бы выглядела академик, не меньше.
А ведь, на самом деле, как не крути, лишь шлюха. Но, видно, виртуозно умеет притворяться и подстраиваться под вкусы клиента
И для кого же она так вырядилась-то, интересно?
Хотя, что это он, совсем спятил? Какая разница?!
Резко дернув ручку, Соболев распахнул окно и вдохнул свежего, морозного воздуха. В номере было накурено так, что дым уже висел в воздухе сизым маревом.
Недоумок.
Зацепило ведь. Зацепило так, что вон как завелся. Словно щенок, какой-то.
Тщеславный, что ли, он настолько, что так разозлился? Ну, продинамила его девка, и что? Ведь он в накладе не остался. Даже, в какой-то степени, с выигрышем.
