Илья Ангелов - Аниска
— Вы волшебница, Аниска! Я уверен, у нас с вами получится шедевр.
— Я рада, если так оно и будет, — честно ответила девушка…
* * * * *
А через несколько дней они стали любовниками.
Нет, Ломакин ни разу не покусился на нее, нет! Художник вел себя подчеркнуто уважительно и никогда не забывал обращаться к Аниске на "вы". Нет! Она сама не выдержала.
А и можно ли выдержать? Здоровая анискина плоть, облеченная в скудные одежды и согреваемая светом прожекторов волновалась, чувствуя на себе взгляды мужчины. Аниска знала, что Ломакин ее желает. Она сама его хотела. Не только физически — как женщина хочет мужчину ради секса. Нет! Аниска вдруг осознала — этот худой, насмешливый сорокалетний человек с полуседой бородкой и льдистыми синими глазами вводит ее, Аниску, в бессмертие, вечную цифровую жизнь — ведь пройдет десяток-другой лет и лицо ее покроет сеть морщинок, затем гладкая кожа начнет вяхнуть, морщиться, станет дряблой, прекрасные сочные груди обвиснут, опустится упругая атласная попа. А на картине, плакатах и экранах компьютеров благодаря Ломакину она останется вечно молодой. И быть может спустя сто, двести, триста лет какой-нибудь симпатичный юноша будет горько вздыхать по давно ушедшей в мир иной цифровой Еве-Аниске и яросто дрочить на нее…
…Поэтому не удивительно, что однажды Аниска молча спустилась с тумбы, стремительно подошла к рисовавшему ее художнику и жадно впилась в его губы. А затем увлекла на диван…
…Ломакин оказался исключительно умелым и опытным любовником. Да, его член, к сожалению, не имел тех размеров, какие были у милого Пети, ему уже не доставало былой крепости, выносливости, но Ломакин знал и умел делать женщину счастливой. Да, с ним нельзя было надеяться на почти ежедневное петино "раз-два-три", а иногда "четыре и пять". Но Аниска от этого особо не страдала, так как ее оргазмов наоборот стало больше. Из часового поединка с художником девушка выходила гораздо более истощенной, чем из любовных утех с одаренным Петей, длившихся порой почти до утра. Мог Ломакин. Умел…
Месяц, проведенный за созданием "Цифровой Евы" показался Аниске одним из самых счастливых в ее жизни. И даже Петя стал забываться. Дурак ты, Петя…
И вот наконец Ломакин закончил картину. Обнявшись, Аниска и художник сидели с бокалами шампанского на диване и смотрели на чудное полотно.
Аниска. Нет, неужели это Аниска? Эта длинноногая, в черном, красавица, чья вызывающе вздернутая голая попа взирает на зрителя с холста? Неужели эта загадочная, развратная улыбка тоже анискина? И эта дерзкая фигура, окутанная ореолом синеватого, с металлом, света — ее? Спасибо тебе, милый Слава! Слава-художник! Слава-гений…
— Наверное это лучшее, что я когда-либо рисовал, — почему-то грустно сказал Ломакин и потянулся за своей коробочкой…
…А еще через несколько дней картина исчезла. Когда Аниска после лекций привычно забежала в ломакинскую студию, художник лежал на диване и молча пил шампанское. На столике перед ним виднелись следы не одной и не двух дорожек, а посередине возвышалась нехилая горка зеленых банкнот.
— Ты продал ее? Никому не показав? — ошеломленно спросила Аниска.
— Пятьдесят тысяч. Неделю назад отправил фотку картины одному коллекционеру из Японии. Он не торговался. Вот твои пять тысяч — гонорар. Мне надо уехать, развеяться. Двинули со мной на пару недель в Турцию, хочешь? Я плачу за все…
…И через три дня Аниска с Ломакиным проснулись в огромной светлой комнате на берегу теплого, приветливого моря…
Аниской овладело какое-то опустошение. Было грустно. Девушка уныло лежала на пляже в красном, ничего не скрыващем купальнике-стринг. Ломакин чувствовал себя гораздо лучше — еще в первый вечер в Турции он сумел наполнить свою заветную коробочку снежком.
— Грустно, да? — спросил художник.
— Не знаю, душа абсолютно пустая. Неужели так бывает всегда, когда завершаешь что-то значимое для тебя и расстаешься с ним?
— А ты как думаешь, почему я нюхаю?
— Слава, но это же не выход!
— Но ведь помогает, поверь!
— Слава, а мне? Мне что может помочь? Ты ведь знаешь, я наркотиками не балуюсь…
Услышав анискин вопрос, Ломакин как-то странно усмехнулся и ответил:
— Сейчас принесу шампанского, потом узнаешь…, - и он отправился за бутылкой.
Минут через двадцать, когда шампанское вставило обоим, Ломакин посмотрел на девушку и спросил:
— Вот скажи, тебя ведь нравятся красивые, одаренные мальчики, а?
— Ну…нравятся конечно, — удивилась вопросу Аниска.
— А ты никогда мысленно не представляла себе как ебешь какого-нибудь симпатичного парня, которого случайно встретила на улице, пляже или в лифте?
— Конечно представляла. Только не забывай, что я при желании реально могу снять любого парня. Если захочу. Что я и делала не раз.
— Так-так, а почему ты не спишь со всеми, кто тебе симпатичен? Не осуществляешь наяву свои фантазии?
— Ну…, - задумалась Аниска. — Наверное нельзя спать с каждым понравившимся. Их же множество. Извини, это блядство.
— Или свобода? — ухмыльнулся художник. — Свобода поступать так, как хочешь.
— Не знаю, — честно ответила Аниска.
— Хорошо, ты видишь как вокруг нас по пляжу бродит множество турков — парней, симпатичных мужчин и мальчиков. Они уже предлагали тебе трахнуться?
— Тьфу, ну и напасть, — плюнула Аниска. — Только пока ты ходил за шампанским, тут двое отметилось…
— И тебе ни один из них не понравился?
— Ну почему…Симпатичные мальчики…
— А ты хотела бы кого-нибудь из них?
— Слава! Я же с тобой!
— Аниска! — Художник наклонился над лежащей на животе девушкой и нежно провел пальцем по ее позвоночнику вниз, к попе. — А если я хочу сделать тебе подарок? Выбери любого приглянувшегося тебе мальчика и пойдем в номер. Выеби его, изнасилуй, почувствуй себя животным, грязной блядью, сделай с ним все, о чем ты мечтаешь. А если захочешь, мы с ним будем любить тебя вдвоем! Никакой ревности. Ты очень много для меня значишь и я определенно к тебе не равнодушен. Я хочу, чтобы тебе сегодня было очень, очень хорошо!
Аниска ошеломленно посмотрела на Ломакина.
— Ломакин, ты пьян?
— Нет, я снова предлагаю тебе — наслаждайся. Ощути настоящую свободу. Попробуй. И тебе сразу полегчает…
В этот момент Аниска случайно повернула голову и увидела, как в нескольких метрах от нее стоит симпатичный смуглый мальчик лет восемнадцати. У него была фигура атлета и спереди плавки вздувались так, будто внутрь кто-то засунул небольшого размера грейпфрут. Турок улыбался и жадно смотрел на Аниску.
![Борис Акунин - Смерть на брудершафт (Фильма 9-10) [Операция «Транзит» + Батальон ангелов] [только текст]](/uploads/posts/books/165415/165415.jpg)
