Людмила Дюбург - Париж встречает дождём
Брюнетка нахваливала свои программы. Вера вспомнила, как они жили вчетвером, с двумя маленькими детьми, в Париже, где-то в районе Бастилии. Двухзвездочный отель, крошечная комната под крышей, со скошенным потолком. Этакое романтичное пристанище либо для поэта, либо для горничной. Каждое утро француженка из дома напротив открывала обычное окно в Париже, трясла скатерть, и крошки сыпались на головы прохожих. Смотреть на француженку стало ритуалом, и та, на третий день пребывания заметив Веру, весело ее поприветствовала, не выпуская скатерти: «Бонжур!» Это было, почти что, единственное французское слово, с которым Вера ринулась на «Ринг-вояж».
– Ваша визитка?
– Сорри, уже нет, все раздала, – она сказала это максимально искренне, пошарив для убедительности в сумке.
Визиток не было, так как попросту не было фирмы. «Эсперанстур» тогда еще не родился. Была лишь «эсперанс» – надежда на его создание.
Визиток не было. Была интуиция. Уловив, что Снежана предлагает за дополнительную плату посещение Евро-Диснейленда, Вера изменила приготовленную байку. Уверенным и одновременно нежнейшим голосом она сказала, что ее фирма занимается отдыхом детей, что у них ассоциация (это слово, подумала она, внушит доверие к «мадам» без визиток), и им бы хотелось включить Диснейленд в программу тура. Под конец она и сама поверила в то, что сочинила, заметив себе, что все же журналистика научила говорить правду дозированно, но вдохновенно.
– Зачем вам Диснейленд? Это будет дороже! Кто захочет – сам поедет.
Как она могла объяснить ей, что сам никто не поедет. Без знания языка – не отважатся. Не доедут. А если доедут – не вернутся. Заблудятся, потеряются, останутся. И как убедить в том, что им, взрослым, заработавшим первые доллары, приманка Диснейлендом может показаться заманчивой. Им, взрослым, может, даже больше, чем собственным детям, захочется пожить денек в волшебном детстве. Свое было куда скромнее: качели – карусели, девушки с веслами и пионеры с горнами.
Снежана взяла калькулятор, прикинула, посчитала. Цена поднялась незначительно, но при условии: в группе должно быть не меньше пятнадцати человек, а часть оплаты – наличными долларами.
– Вы поняли? Доллары. Налично. О’кей?
– Уи, д’аккор[4].
* * *– Извините, а где деньги менять будем? В аэропорту или, может, в городе? – Рославлев, работник московского банка вернул Веру к своим обязанностям сопровождающего группы, заставив собраться и прекратить нервничать.
Ясный пень, о чем ему еще спрашивать: о деньгах. Банкир все же. Это Светик про музеи и французов думает.
– Да посмотрим. Может, и в городе. Спросим у принимающей стороны.
«Спросим». А если спрашивать не у кого будет? Если никто за ними не приедет, у кого тогда спрашивать? Вера сразу решила, позора не переживет и сбежит. Просто вот, как Нуриев, прыгнет в никуда. Или спрыгнет. Вопрос – откуда. Сена далеко, и башня Эйфелева не рядом.
Кстати, о деньгах. Вера Сергеевна потрогала «наличку», мирно пригретую на груди. Последний раз она зашивала деньги в нижнее белье, когда мама отправляла их с младшим братом поездом из Москвы к бабушке.
Если бы теперь ей, такой успешной и респектабельной, такой законопослушной, кто-то сказал, что она была способна провезти через таможенный контроль лишний доллар, Вера бы ответила: это не про нее. Это невозможно. Незаконно. Задержат на границе. Но тогда мысль была одна: выполнить условие Снежаны.
…На открытие фирмы ушло не более недели. С офисом помог один из читателей, позвонивший в редакцию после той статьи про «дикие и дряхлые народы»:
– Мне понравилась ваша статья, – сказал незнакомец.
– Спасибо. Она была последняя. Я ухожу, – ответила Белова.
– Куда?
– Думаю. Мысли есть – денег нет.
– Понадобится помощь – приходите.
Они встретились позже, когда идея о туризме окончательно вызрела. Человек, предложивший помощь, оказался владельцем огромной компании, ведущей деятельность в разных направлениях: логистика, транспорт, строительство. Предприятие, созданное с нуля, процветало. Внешне незнакомец напоминал инженера-физика, переодетого в ковбоя: хрупкого телосложения, невысокий, умные, проницательные глаза с прищуром, лукавая улыбочка. На нем была кожаная куртка, свитер крупной вязки. Завершал портрет большой перстень на левой руке: то ли для форса, то ли для солидности.
– Чаю? – кофе он никогда не предлагал, как потом убедится Белова.
Они пили чай в стаканах с подстаканниками, разговаривали, и у Веры глаза на лоб лезли. Перед ней сидел совершеннейший социалист-утопист, этакий Роберт Оуэн[5], вдруг нечаянно воскреснувший и перелетевший из девятнадцатого века в двадцатый для коррекции своего учения. Его высказывания представляли собой гремучий коктейль, как если бы филантроп с энтузиазмом рассуждал об изобретенном им особом, супергуманном способе выкачивания прибыли. Она слушала этого богатого безумца, входящего в число первых российских миллионеров, ни на что не надеясь, и вышла с ключами от офиса, данного ей бессрочно и бесплатно.
Вот так.
Мистер Оуэн мог бы гордиться своим русским потомком. Он будет долго помогать ей, ничего не прося взамен. А затем исчезнет. У англичанина было по-другому: предприятие провалилось, а великий утопист остался. У потомка – наоборот: предприятие будет здравствовать, а основатель, этот непримиримый «физик-ковбой» с глазами мечтателя, сдастся, устанет бороться. Он будет стерт, раздавлен, изгнан. И урожай от его «пашни» пожнут другие…
Она назвала фирму «Эсперанс-тур», то есть «надежда» – по имени дочери. Лого придумал сын, которому тогда было девять лет. Написала письмо Снежане, напомнила о договоренностях. Та не забыла москвичку, попросившую включить в программу Евро-Диснейленд: «Помню, помню. У вас все еще нет визиток?» – раскусила уловку француженка со славянскими корнями.
Память у обеих была хорошая. Вера четко зафиксировала оговоренную на первой встрече цену за тур. Снежана – требование оплаты «налом».
Перед набором группы ее охватила паника: «А если не наберем? Ой, не наберем». К счастью, интуиция сработала: программа понравилась семейным парам с детьми. Численность группы, таким образом, почти в два раза превысила необходимый лимит. К тому же поездка совпадала с празднованием Дня взятия Бастилии, и «Эсперанс-тур» сделал на это ставку в рекламной компании.
