Барбара Делински - Сабрина
— Надеюсь, вы не думаете, что я пытаюсь нажить на вашем несчастье капитал?
— Почему ко мне пришли именно вы? — вопросом на вопрос ответила Сабрина. В ее словах было больше любопытства, чем вызова. — Я всегда думала, что те, кто появляется вечером перед телекамерами, редко утруждают себя сбором материала.
— Думаете, ведущие программ на такое не способны?
— Нет. Просто они слишком заняты.
Дерек покачал головой.
— Я берусь за сюжет, если тема интересует меня лично. Конечно, у меня есть люди, которые занимаются технической работой, но интервью я всегда беру сам. Во всяком случае, у людей, которых я делаю главными героями передачи.
— Я отказываюсь быть главной героиней этого сюжета.
— Повторяю, делать из вашей драмы шоу в мои намерения не входит.
— Возможно, у вас благородные намерения, но суть дела в том, что ваши сюжеты транслируют чуть ли не по всей стране. Между тем нам с мужем не хотелось бы афишировать наши проблемы.
— Этот сюжет помог бы другим людям, которые находятся в вашем положении.
Сабрина печально улыбнулась.
— В настоящее время благотворительность на повестке у меня не стоит. В основном я занимаюсь тем, что пытаюсь совладать… совладать с… — Хотя она не закончила: ы, за нее все сказали глаза.
Во всяком случае, у Дерека было такое ощущение, что он слышал каждое ее слово. Она пыталась справиться со своей проблемой, заключавшейся еще и в том, что ей приходилось неотлучно находиться рядом с сыном и скармливать ему бесполезные, в общем, медикаменты, которые прописывали врачи. Это не говоря уже о том, что привычный уклад ее жизни был нарушен и она, вместо того чтобы посещать светские мероприятия, к чему ее обязывало положение мужа, проводила день за днем в непрестанных горестных размышлениях о судьбе ребенка, задаваясь бесконечными вопросами, на которые не было, да и не могло быть ответа.
Дереку не терпелось продолжить расспросы, но поселившаяся во взгляде Сабрины тоска заставила его сделать в разговоре паузу. Установившуюся тишину нарушили его ручные часы, издавшие вдруг пронзительную трель. Он ставил на определенное время будильник, чтобы наполнить себе о следующей встрече. Торопливо нажав на кнопку, чтобы отключить сигнал, он мысленно обругал себя за бестактность, хотя до встречи с Сабриной проделывал такую операцию, наверное, уже тысячу раз и никакой вины при этом за собой не чувствовал.
— Извините, — пробормотал он. И, словно пытаясь загладить неловкость, спросил: — Вы сейчас что-нибудь пишите?
— Мне не хватает для этого времени, а главное — желания.
— Между тем писательство могло бы стать для вас необходимой отдушиной.
— Значит, для вас работа — отдушина?
— Что вы! Работа для меня — праздник.
— Но и отдушина тоже? — не сдавалась Сабрина.
— Да, если она дает выход творческой энергии. Да и нервной тоже. Я ведь довольно нервный тип.
— Что именно вас нервирует?
Он знал, что может переадресовать этот вопрос ей. В конце концов, это он брал у нее интервью, а не наоборот. Ему следовало поддерживать свое профессиональное реноме. Впрочем, неожиданно для себя Дерек обнаружил, что это его в данный момент не слишком заботит. К тому же взгляд Сабрины настоятельно требовал ответа.
— Жизнь, — просто сказал он. — Избранный мною путь, мои желания, наконец.
— Почему же вы из-за этого нервничаете?
— Потому что я не всегда знаю, куда иду и где в конце концов окажусь.
— А где бы вам хотелось оказаться?
— Сам не знаю! — пожал плечами Дерек.
— Но почему? Вы кажетесь таким уверенным в себе человеком… Не сомневаюсь, что в скором времени вы окажетесь на самом верху общественной лестницы. — .Она демонстрировала самый неподдельный интерес к его особе и к тому, что он говорил. Вот почему, когда она спросила его, женат ли он, он сказал ей истинную правду.
— Я не женат. Все некогда, — произнес он, усмехнувшись. — Ведь у вас тоже нет времени на писательство?
— Это совсем другое. У меня просто нет выбора.
— Вот об этом, — многозначительно сказал Дерек, — мне бы и хотелось с вами поговорить.
Сабрина на мгновение прикрыла глаза, потом вздохнула и перехватила ребенка поудобнее. Тут до Дерека наконец дошло, что малыш довольно тяжел.
— Можно я его подержу? — предложил он, протягивая руки.
На лице Сабрины проступило неподдельное удивление. Но она быстро с ним справилась. Очень осторожно она стала перекладывать ребенка ему на руки. Дерек вдруг подумал, что не удержит младенца, и испугался.
— Скажите, что нужно делать, — произнес он с таким отчаянием в голосе, что она улыбнулась. — Я никогда не нянчил детей.
Однако, когда ребенок оказался у него в руках, он довольно быстро сообразил, как надо правильно его держать.
— Ники так мало надо, — сказала женщина. — Нужно, чтобы кто-то был рядом. Тот, кто любит его.
Дерек прижал ребенка к груди, а потом склонился к нему. Почему, интересно знать, ему так приятно сжимать малыша в своих объятиях? Что его так притягивает к мальчику? Исходящий от него сладкий запах — или примешивающийся к нему нежный и тонкий аромат духов его матери? Или, быть может, его привлекает беспомощность этого крохотного существа? Или всё дело в том, что ему, Дереку, пришла пора обзавестись такой же теплой и живой крохой, которая будет принадлежать только ему одному?
Если Ники и осознал, что оказался в руках незнакомого человека, то никак этого не продемонстрировал — даже не пискснул. Зато у Дерека появилось странное ощущение, что прижимая младенца к груди, он делает что-то по-настоящему доброе и нужное. Повернувшись к Сабрине, он заметил, что она пристально на него смотрит. Дерек замер, боясь перебить ее, упустить хотя бы слово из мысленнго послания, адресованного ему.
«Спасибо тебе за то, что ты его принял. Большинство людей его сторонится, но я очень люблю Ника. И делаю для него все, что в моих силах. Господь свидетель, как я стараюсь быть ему полезной».
Сабрина отвернулась и стала смотреть на раскинувшийся внизу парк. Потом, словно вспомнив о чем-то важном, забоченным видом посмотрела на часы.
— Боюсь, вам пора уходить, — пробормотала она, проживая к Дереку руки, чтобы забрать у него ребенка. — С минуты на минуту должен вернуться муж.
Дерек подержал малыша еще долю секунды, всмотрелся на его безучастные ко всему на свете глаза и тяжело вздохнул. Передавая ребенка матери, он коснулся тыльной стороной руки мягких, как пух, волос Николаса.
— Он и впрямь у вас особенный, — заметил он.
Она кивнула.
Дерек встретился с ней взглядом. Сначала он хотел спросить, будет ли она участвовать в съемках его сюжета, но потом передумал. К чему лишние слова? Сабрина уже все для себя решила. Он мог как угодно ее обхаживать, льстить ей, прибегать к любым аргументам, которые имелись в его арсенале репортера, но заручиться ее согласием на интервью ему вряд ли бы удалось. В каком-то смысле он был этому даже рад. Ведь должно же быть у человека что-то глубоко личное, принадлежащее ему одному — какой-нибудь секрет, который грел бы ему душу. По мнению Дерека, таким секретом стало его знакомство с Сабриной и ее ребенком. Он хотел навсегда сохранить эту женщину в своей памяти — ее и маленького Николаса, которого она прижимала к своей груди. Они оба были особенными — как говорится, не от мира сего.
