Кристин Лестер - Две невесты
— Ой, бабуля, а я как раз пошла тебя искать! Доброе утро.
— А чего ты пошла меня искать к Люсьене? Мой дом совсем в другой стороне, дочка. — Старуха решительно развернула Сильвию за локоть и потащила за собой. — Пойдем чайку попьем. Проголодалась уже?
— Да. У тебя как всегда?
— Ага. Твои любимые, с малиновым джемом. Есть горячий шоколад, но ты его, по-моему, не жалуешь.
— Я больше люблю зеленый чай.
— А тебе так лучше. — Старуха обвела взглядом голову Сильвии. — Ты на Жозе молоденькую похожа. Та, когда распускала волосы, тоже становилась очень красивой.
— Мне жарко с ними, бабуль, — притворно вздохнула Сильвия. — Даже не знаю, что делать. Может, отрезать? Как считаешь?
Она украдкой кинула полный сожаления взор на окна Люсьены и уселась за уличный обеденный столик.
— Хочешь — отрежь. Они у тебя быстро отрастают, даже не успеешь пожалеть, что отрезала, как снова будут до попы.
Мадам Сиси разливала чай и раскладывала неизменные утренние пирожки и пончики по тарелкам.
— Да, пожалуй, отрежу. Завтра съезжу в Сет, там, по-моему, есть приличные парикмахеры.
— Вот и съезди, заодно и развеешься. А то тебе здесь скучно.
— Да.
Теперь Сильвия не сомневалась, что старуха слышала их с отцом ночной разговор от начала до конца.
— А…
— Что?
— Да так. Ничего. А Люсьена еще не выходила к чаю?
— Нет, мы еще пока не виделись, — старуха отвела глаза. — Спит, наверное. Они с Людвигом всю ночь о чем-то разговаривали, мне спать не давали.
— Ты не спала?
— До самого рассвета.
Сильвия сделала глоток чаю. Вот уж чьи ночные разговоры мадам Сиси не услышит при всем желании, так это Люсьены и Людвига, потому что их окна расположены очень далеко от домика старушки. Если только утром: возле крыльца Люсьены стоит маленькая летняя кухня, где она с шести часов печет пирожки.
Значит, отец был прав: Сиси не спала именно из-за их спора. Но она молчит, делает вид, что ничего не знает. Сильвия исподтишка оглядела ее невозмутимое лицо, тучную фигуру в темном платье. На голове у Сиси неизменно красовался темно-зеленый платок, повязанный на затылке, а пухлые пальцы, которыми она проворно отщипывала тесто, украшало несколько серебряных перстней. Очаровательное зрелище. Но в детстве Сильвия думала, что красивее этой бабушки нет никого на свете, и по возвращении в Париж стремилась наряжаться точно так, как она…
— Ну и что ты думаешь? — неожиданно для себя вдруг спросила Сильвия.
— О чем?
— Ты понимаешь о чем.
— Не понимаю.
— Почему ты не пустила меня к Люсьене?
Сиси вздохнула, немного помолчала и произнесла, словно приговор:
— Это глупо. Сильвия. Ты лелеешь не память о матери, а свои переживания, свою ревность, вот что я тебе скажу!
— Интересно.
— Раньше у твоего отца женщины дольше месяца не задерживались, и ты была спокойна. А сейчас впервые наметился серьезный роман, и ты сразу запаниковала.
— То есть ты не видишь в этом проблемы?
— А почему надо делать проблему из чьей-то личной жизни, которая, по сути, нас с тобой не касается?
— Не касается? Бабуля, ты ли это говоришь?! Ведь мама была твоей любимицей! Тебе вдвойне должно быть обидно…
— Тихо, тихо. Ты снова голосишь на всю округу. Маму уже не вернешь, Ник прав. И нечего смотреть в прошлое, Сильвия. Ты, правда, всегда этим грешила.
Она вспомнила, как пробуждалась сегодня утром и чуть не плакала, глядя в окно на тропинки между сосен, по которым ходила купаться с мамой. Да, в чем-то Сиси права.
— Я давно тебе говорила, деточка, все твои мальчики, которых ты старательно выставляла передо мной для оценки, были неподходящими. Тебе нужен другой мужчина.
— Взрослый тридцатилетний дядька с кучей долларов на счете?
— Ник глупый, раз так тебе говорит. Не в долларах счастье, и ты сама это знаешь. Просто тебе нужен другой. И уж тем более не этот капризный молокосос.
— Ты про Людвига? — с удовольствием откинувшись на спинку скамьи, спросила Сильвия. Ей было почему-то приятно, что Сиси тоже недолюбливает это семейство.
— А про кого же еще. Но ты найдешь своего мужчину, я уверена.
— Конечно. Но явно не в этой глухомани.
— Семейный отдых стал в тягость? — проницательно заметила Сиси.
— В каком смысле?
— Тебе скучно здесь. Без любовника ты лезешь на стенки.
— И вовсе не…
— Извини, я неправильно выразилась. Не без любовника, а без любви. Тебе тоже хочется настоящей любви, а воспоминаниями о детстве ты просто прикрываешь свою тоску.
— Не понимаю, о чем ты.
— Все ты понимаешь, Сильвия. Мы с тобой тезки, должно быть, имя действительно влияет на характер: я тоже в молодости была ужасная размазня. Правда, потом сумела взять себя в руки… Не обижайся. Я вижу, как тебе тошно. Ты привязана к здешним местам, но, по-моему, хватит ловить призраки прошлого. Тебе нужна не материнская любовь, а совсем другая. И ты мучаешься именно без нее, а вовсе не без матери.
— Спасибо.
— А что? Это правда. Ты сама вчера говорила Нику, что на правду обижаться нельзя. Ты просто завидуешь ему. У него есть любовь, а у тебя есть только любовник.
— Папа просто заблуждается! А я пытаюсь объяснить ему.
— Нет, ты завидуешь и ревнуешь.
Сильвия вскочила со скамьи, сверкая зелеными глазами. Она не находила слов:
— Не ожидала… Просто не ожидала от тебя такой мощной поддержки! Даже и не знаю, как благодарить!
Старуха была невозмутима:
— Успокойся и поезжай в Сет не завтра, а прямо сейчас. И раньше вечера не возвращайся.
— Почему это?
— Скоро все соберутся, будут обедать. А мне кажется, ты чувствуешь себя в этой компании неуютно. А в сегодняшнем твоем настроении я и подавно не советую тебе встречаться с Люсьеной. Поэтому лучше уехать под благовидным предлогом. Ты, кажется, собиралась стричься?
Сильвия обиженно посмотрела на нее:
— Хочешь услать меня подальше, чтобы не случился скандал?
— Ну да, — невозмутимо ответила Сиси. — Ты немного успокоишься, развеешься, не будешь так сильно сверкать своими глазищами… ну прямо вылитая Жозе!.. и после этого можешь возвращаться.
— Спасибо за гостеприимство, бабуля.
— Да, пожалуйста.
Пять минут спустя Сильвия на машине ехала по лесной дороге.
В городе стояла обычная утренняя суета. Деловой центр, хотя и небольшой, но довольно оживленный, кипел будничной жизнью, десятки горожан спешили на работу, некоторые завтракали в уличных кафе, поглядывая то в чашку, то на часы. Кто-то быстро перебегал дорогу, рискуя попасть под колеса ее машины, почтальоны размахивали утренними газетами, гудели автомобили.
