Карла Кэссиди - Долгая дорога к счастью
Он расхохотался, непривычный звук его голоса словно обволакивал ее и пронизывал насквозь, отчего ей становилось не по себе.
С того дня, как она познакомилась с Тэлботом, Элизабет постоянно ощущала его неуловимую притягательность, с которой изо всех сил пыталась бороться. Прошло уже девять лет с тех пор, как она вышла замуж за его брата. Элизабет все это время сознательно старалась проводить как можно меньше времени рядом с Тэлботом. И вот теперь они остались совсем одни посреди кромешной тьмы, неизвестно где... Впрочем, она была твердо намерена ничем не выдавать свое волнение.
— Мне жаль, но в таком состоянии я вряд ли смогу сколотить для тебя хоть что-то пригодное для ночлега.
Несмотря на то, что Элизабет предстояло провести ночь под открытым небом, она была весьма благодарна ему за мягкую доброжелательность в голосе, которая, помимо прочего, напомнила ей о том, что, вполне вероятно, все эти годы она была втайне влюблена в Тэлбота Маккарти.
Где-то вдалеке сверкнул огонек. Элизабет оттолкнулась от широкого ствола.
— Ты видел? — спросила она. Волнение и облегчение одновременно всколыхнули ее. — Может быть, это прожектор поискового вертолета?..
Как только эти слова слетели с ее губ, где-то сверху над ними раздался тяжелый раскатистый грохот. Но это был не рев двигателя, а первый признак надвигающейся грозы.
— Не думаю, что это вертолет спасателей, — заявил Тэлбот. — Вероятнее всего, мы попали в грозу.
Как только первые дождевые капли упали на ее запрокинутое вверх лицо, Элизабет свирепо уставилась на своего спутника.
— Господи, как я тебя ненавижу, Тэлбот Маккарти, — многозначительно заявила она.
— Поверь, Элизабет, к тому времени, когда все закончится, полагаю, это будет взаимным.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Тэлбот никогда не чувствовал себя настолько выбитым из колеи. Дождь лил около часа, успешно погасив все, что еще могло тлеть и догорать в остове самолета. Оба они изрядно промокли и чувствовали себя ужасно.
К счастью, ураган, последовавший за грозой, быстро умчался, оставив их в кромешной темноте и в мертвой тишине, которую нарушало лишь их дыхание.
— Никакие спасатели не появятся сегодня ночью, правда? — раздался наконец слабый голос Элизабет.
Он сомневался, стоит ли ее обманывать, чтобы хоть немного успокоить, но излишний оптимизм в таких обстоятельствах только бы навредил.
— Вряд ли сегодня ночью кто-нибудь начнет поиски. — По правде сказать, Тэлбот не был уверен в том, что поиски начнутся даже завтра.
— И поэтому нам придется ночевать здесь. — В ее голосе прозвучало странное напряжение. Оно выдавало не злость или усталость, а нечто более глубокое, затаенное.
— Если первое, что мы увидим утром, не окажется поисковой группой, нам, вполне вероятно, придется самим искать ближайший населенный пункт. — Тэлбот не хотел задерживать внимание на том обстоятельстве, что вряд ли он будет способен к какой-либо прогулке даже утром. Его колени болели, и кожа на них была содрана до костей; ко всему прочему вновь дала о себе знать застарелая травма, полученная им во время футбольного матча много лет назад.
— Оно и понятно, — огрызнулась Элизабет, — ведь все, что мы можем сделать сейчас, — это сидеть здесь да мерзнуть в темноте. — И снова в ее голосе прозвучала странная нотка.
Тэлботу вдруг захотелось, чтобы где-нибудь рядом сверкнула молния и осветила черты лица Элизабет.
— Я знаю, эта ночь вряд ли будет самой комфортабельной в твоей жизни, но сейчас у нас действительно нет другого выбора.
Элизабет долго молчала.
— Не выношу темноты, — наконец прошептала она.
Страх. Вот что он услышал в ее голосе, и это удивило его. Доброжелательная, всегда приветливая, всезнающая Элизабет Маккарти боялась темноты.
— Здесь вокруг нет ничего, чего стоило бы бояться, — заверил ее Тэлбот.
— Я ничего не боюсь, просто не люблю темноты, — выпалила Элизабет, но ни на дюйм не отодвинулась от него, и ее плечи по-прежнему касались его плеч.
Тэлбот не поверил ее словам. Темнота и впрямь ее пугала. И его это просто поражало. Ведь он беспрестанно твердил себе: она не нравится ему потому, что всегда четко контролирует себя, всегда кажется такой невероятно сильной и умелой.
Где-то глубоко внутри Тэлбот верил в то, что, если бы в ней было поменьше гордости и она бы чуть больше в ком-нибудь нуждалась, возможно, и его брат Ричард стал бы более зрелым и ответственным в своих семейных делах.
Все эти годы у Тэлбота не раз возникало желание узнать Элизабет поближе, и это обстоятельство пугало его и заставляло злиться на самого себя. Запретные мысли не раз испытывали на прочность его силу воли. И несмотря на то, что ему и сейчас не удавалось справиться с самим собой, он все же позволил себе проявить легкое любопытство.
— И давно у тебя эта боязнь темноты? — спросил он.
— И давно ты такой любопытный? — сердито ответила она, потом вздохнула и поправила ладонями волосы. Несколько прядей упали на плечо Тэлбота.
Он застыл от напряжения. Внезапно ему захотелось протянуть руку и прикоснуться к ее волосам, ощутить шелковистые локоны на ощупь...
— Мне кажется, самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это заснуть. Уверен, утром многие вещи будут выглядеть по-другому.
— Я на это особенно не рассчитываю, — едва слышно проговорила она.
Это были последние слова, которые они сказали друг другу той ночью.
Тэлбот постарался устроиться поудобнее, но напряжение, которое он испытал, когда сажал самолет на землю, довольно долго не отпускало его, не позволяя заснуть.
Элизабет, судя по всему, тоже никак не могла расслабиться. Она то и дело пыталась отодвинуться от Тэлбота, но все равно их плечи соприкасались. Некоторое время спустя она еще чуть-чуть отодвинулась. Он понял: она опасается, что, задремав, склонит голову ему на плечо и проспит так всю ночь...
Его первым побуждением было отпихнуть ее от себя. Он не хотел ощущать рядом тепло ее соблазнительного тела, которое могло вызвать у него нежелательное возбуждение, не хотел чувствовать едва уловимый запах сладкой, только что сорванной земляники, который источали ее волосы. Но он должен был согласиться с тем, что тепло ее тела доставляло ему удовольствие в промозглую, сырую ночь.
Он сомкнул веки, постарался успокоить волнение в теле, помня о том, что утром ему может понадобиться вся его сообразительность и энергия.
Если им улыбнется удача, то кто-нибудь заметит с воздуха их разбитый самолет. Или где-нибудь рядом окажется маленький городок.
