Наталья Троицкая - Обнаров
– Шатров! – строго прервал студента Преображенский. – Мне понятны ваши юношеские порывы. Может быть, вы возьмете на себя смелость принимать решения за приемную комиссию? Мы бы в отпуска разъехались. Возможно, ваш гений и в преподавательской деятельности нас сможет заменить?
– Алексей Петрович… – попытался оправдаться студент.
– Сядьте и напишите объяснения на имя ректора!
– Хамка-гот, это точно вы? – Жанна Семеновна с сомнением смотрела то на фотографию в паспорте, то на Таисию Ковалеву.
– Дайте мне минутку, – попросила Ковалева и вытряхнула на пол аудитории из полиэтиленового пакета черного цвета одежду. – Сейчас я куртку надену и парик. Я могу и лицо вновь накрасить, но для этого время…
– Подождите вы с тряпками, – остановил профессор Преображенский. – Воспроизведите, голубушка, хотя бы фрагмент тех перлов…
– Усекайте, тупо базарить я не буду! – с вызовом сказала Ковалева, мгновенно превратившись из «ангела» в «демона».
Бесцеремонно она склонилась через стол к Преображенскому.
– Мне типа улётны и в кайф твои приколы, но я секу, что пошла жара [1] . Объясняю. Хочу поюзать [2] тебя, как махрового прéпода. Я же сейчас поцоканая [3] вся, мне…
– Хватит! Хватит! – Вильк и Заславская протестующее вскинули руки.
– Н-да-а… – тряхнул головой Преображенский. – Что ж, голубушка, пожалуйте на третий тур.
– Простите, вы хотели сказать на второй? – уточнила Ковалева.– Нет-нет, решительно на третий!
Миновал жаркий, заполненный вступительными экзаменами июль, за ним – занятый поисками жилья и работы прохладный август.
С приходом дождливого сентября в жизнь Таисии Ковалевой вошли студенческие заботы. Ей было трудно. Но это были желанные трудности, как всегда бывает на пути к мечте.
Последняя пара закончилась сегодня в семнадцать сорок пять. Еще мало знакомые друг с другом, не обремененные обязательствами студенты-первокурсники торопливо покидали аудиторию.
– Никита Сазонов, пожалуйста, подойдите ко мне, – попросила преподаватель сценической речи Жанна Семеновна Вильк.
С Сазоновым Таисия Ковалева познакомилась первого сентября. Они оказались случайными соседями на торжественном собрании, посвященном дню знаний. Зрительный зал аудитории «Большая сцена» был забит до отказа, мест не было. Вот они и сидели прямо перед сценой на скрипучей шаткой скамеечке, еще шутили по поводу ее ветхости и возможности падения.
Сазонов Таисии понравился сразу. Понравился своей открытостью, уверенной повадкой жизнелюба, балагура-весельчака, очень светлого и легкого в общении человека. Он был так не похож на знакомых ей парней с безразлично-тупыми либо, наоборот, постоянно озабоченными, темными лицами. Сазонов был соткан из света. От одного его появления Таисии казалось, что мир светлеет и приобретает пестрые краски. Не говоря уже о его внешности Аполлона.
– Никита, пожалуйста, зайдите к ректору. Он хотел передать Вам документы для отца. Вы знаете, мы так благодарны Игорю Васильевичу! Ваш отец… Он просто… Ой! Я так разволновалась! – Жанна Семеновна прижала руку к сердцу. – Нам ремонт в институте просто необходим. Мы же три года найти денег не можем. Игорь Васильевич все оплатил! Представляете?! – она взяла Сазонова под руку и в его сопровождении пошла к выходу из аудитории. – Ваш отец – большой души человек. Есть еще в России меценаты!
Сазонов обернулся к Ковалевой, которая у окна за первым столом укладывала в сумку взятые в библиотеке учебники. Ему стало приятно, что она, безусловно, слышала их с Жанной Семеновной разговор.
День истекал последними каплями неяркого света. Начавшийся накануне вечером дождь по-прежнему лил как из ведра. Прохожие спешили, то и дело поеживались под ударами пронизывающего ветра, тщетно прикрывались зонтами, браня ненастье, пробирались меж луж.
Накинув капюшон не по сезону легонькой джинсовой куртки, запустив поглубже руки в карманы, сжавшись, как продрогший воробушек, Ковалева решительно закрыла за собой дверь института и шагнула под дождь.
«Ничего, до метро – рукой подать, – успокаивала она себя, – а там тепло и сухо».
У метро она задержалась у раскинутого на улице лотка с зонтами.
– Самый дешевый – сколько? – спросила она продавца, одетого в прозрачный плащ-дождевик.
– Пятьсот рублей.
«Нет, – с сожалением вздохнула Таисия. – Если купить зонт, придется подождать с теплой курткой».
– Скажите, а полиэтиленовые дождевики дорого стоят?
– Мой полторы тысячи. Девушка, это от фирмы зависит. Плюс-минус пятьсот рублей.
– Спасибо.
Приценяться дальше не было смысла.
Когда-то ей казалось, что за серыми, облупившимися стенами детского дома ее ждет другой мир, радушный и радостный. «Нет. Не ждет…» – вздохнула Таисия и пошла ко входу в метро.
– Тася, подожди! – услышала она за спиной.
Никита Сазонов бежал, на ходу застегивая кожаную куртку, неуклюже, щекой, прижимая к плечу ручку зонта.
– Я пока документы для отца забирал, смотрю, тебя уже нет нигде… – точно оправдываясь, начал он и простер зонт над девушкой. – Ты куда сейчас?
– Домой.
– Где живешь?
– Какая разница?
Сазонов не смутился.
– Ух-х! Колючая какая! Может… Я тут подумал… Может, в кафе? Я приглашаю. Тут рядом. Через дорогу.
– Смысл?
– Ну, прямо сверхзадача за сверхзадачей. Кофе выпьем, поговорим. В конце концов, нет ничего криминального в том, чтобы пригласить в кафе однокурсницу.
– У меня времени минут двадцать.
– Уже хорошо.
В маленьком кафе было немноголюдно.
То, что это очень дорогое кафе, Тая поняла по роскошному интерьеру, достойному глянцевого журнала, а также по услужливо-предупредительным улыбчивым официантам.
В гардеробной Сазонов помог Таисии снять куртку и повел за столик у громадного, точно витрина, окна.
– Как насчет салата из морепродуктов с сырным соусом и бокала красного вина? – любезно осведомился он.
– Не разоришься?
– Гулять так гулять!
– Вместо вина, если можно, кофе.
– Для тебя все, что угодно. Эй, милейший! – обратился он к официанту. – Ты слышал? А мне сделай как обычно.
Он улыбнулся. Эта улыбка, словно луч солнца, отразилась в ее глазах.
– Таська, ты неповторима! Бесподобна! Мне мало двадцати минут. Давай сходим куда-нибудь.
– Не форсируй события. Здесь хорошо. Уютно, – без перехода сказала она. – Часто здесь бываешь?
