Елена Стяжкина - Купите бублики
Игорь Львович спал в центральной голубятне. Справа от него — Като с мужем. Слева — мы с Андреем и Юшкова с Марком. Вот как она мне доверяет. Правда, они спали на первом этаже, а мы на втором. Был еще чердак с камином и пожарной неустойчивостью. А также проходом в центральную часть. Вообще — в этом доме все дороги вели туда. В Рим. Здесь очень удобно было принимать проституток вперемежку с порядочными женщинами. Хватило бы сил.
Я поднимаюсь на чердак. И впиваюсь взглядом в мужской силуэт у окна. Очень романтично. Мужской силуэт на фоне луны. Луна бывает только в России. На Украине чаще попадается месяц. Это наше необщее мусульманское прошлое. Луна всегда выглядит как дура. В смысле, Красный Крест и Красный Полумесяц — скромная эмблема доброты — гораздо романтичнее. Я не пылинка и не привидение. Но на мои физиологические шумы он не оборачивается. Он ждет. А я этого не люблю. Я подхожу и уже знаю, что это Марк. А раз знаю, то обнимаю его сзади и прицельно целую в шею. Марк разочарованно вздыхает. Понятно: «а ты опять сегодня не пришла».
— Это всего лишь я… Не-та-Катя.
— Я понял, — он улыбается и берет меня за руки.
Я начинаю шевелиться. У Марка срабатывают рефлексы. Он так истошно начинает меня целовать, как будто кричит. Мои шорты с треском летят на пол. Его страсть огибает меня стороной. Я просто ищу приключений. И нахожу их. Мы опускаемся на пол. Я дрожу. Марк — мощный. Марк — жуткий. Марк…
— Марк! — кричу я, Марк, а не «тьфу ты, черт».
Мощные потоки мужской дружбы сливаются во мне в одну реку. Жаль ли мне Юшкову?
— Марк, тебе не стыдно? — спрашиваю я, лежа у него на плече.
— Тебе плохо со мной? — вздрагивает он и начинает ковыряться в носу.
— Разве в этом дело?
— Мы все это проходили пятьдесят шесть миллионов, — он укоризненно улыбается.
— И пятьдесят шесть миллионов один.
— Дроби не в счет. — Он гладит меня под коленкой и начинает неровно дышать.
Я расцениваю его ласку как попытку к изнасилованию. Я повизгиваю и уворачиваюсь. В борьбе никак не обретается счастье.
— Я не хочу, я больше не буду. — Я решительно вскакиваю и иду к луне.
Марку, наверное, нравится мой силуэт, он хохочет:
— Иди сюда, ты замерзнешь. Честное слово, я буду вести себя по-братски. Ты будешь Суок, а я Тутти, наследник. Вот гадость-то, не успели люди полюбить друг друга, сразу выясняется, что они брат и сестра.
Я возвращаюсь и сажусь на шорты. Он берет мою руку и бредит о сороке-воровке. Почему ему не стыдно? А мне почему? Он подтягивает меня ближе, утыкается носом в волосы и начинает мелко-мелко и часто-часто дышать.
— Не-та-Катя, — глухо произносит он, — а давай убежим?
— Куда? — спрашиваю я.
— В пустыню к эмирам. Я продам тебя в публичный дом и буду жить на процент от твоих доходов.
— Опять сутенером?
Я получаю резкую увесистую пощечину, теряю равновесие и падаю на пол. Падаю и лежу себе грустно и пьяно. Марк тяжело вздыхает и не уходит. Он гордо всхлипывает и говорит равнодушно:
— Я очень устал.
А его подоспевшая ко времени слеза капает мне на нос. Мне, честно, все равно — устал он или нет. Я не хочу в публичный дом. Его слезы меня не трогают. Андрюшка тоже часто плакал. Но плачущий Марк выглядел увесистее и был похож на содранный в кровь кулак.
— К маме хочешь? — поинтересовалась я его сценарием.
Он покачал головой и блеснул лунными дорожками на лице.
— Давай дружить, Катя.
— В смысле, твой следующий половой контакт будет с Андреем?
Марк меня не ударил. Он проворно забрался сверху и возлег. Я раздумываю, потому что очень-очень хочу его, но принципы, кажется, дороже.
— Марк, а за какую команду будет играть Христо Стоичков?
— Я забыл, — говорит он и собирает с меня свои манатки. Руки, ноги и прочее. — Так ты поедешь?
— Куда?
— В Эмираты. Думай о хорошем, — просит он.
Я не дошла до Игоря Львовича, меня недолюбил Андрей. Все лошади ипподрома закрыты в стойлах. Можно ли устранить недоделки на Востоке? Я беру слишком большой разбег для того, чтобы превратиться в дешевку. Просто сегодня на луне висит табличка: «Сход с ума».
— Я поеду. А виза? А когда?
— А послезавтра. Доживешь?
— Самолетом? — кричу я громко и счастливо.
Я никогда не летала самолетом. Я не помню, как выглядит море. Я не знаю, на каких деревьях растут Марковы деньги. И мне все равно.
— Мы будем продолжать играть в наследника Тутти? — вкрадчиво спрашивает Марк.
— Сейчас — нет, а так — да.
Сейчас растягивается до рассвета. Марк не называет меня по имени. У него опыт. Нельзя попадаться. Хотя я могу откликнуться на любое. Я забыла, как меня зовут.
Рассвет обозначается косым лучом солнца из-за темной серой тучи. Это испарились наши грехи. Я доползаю до кровати и проваливаюсь в тяжелый короткий сон. В котором снова прелюбодействую с Геной. Он — единственный мужчина, который меня любит. У него фикса, которую не промоешь никаким кофе, стеклянный взгляд, узкий лоб. Он типичный. Для времени и для меня. С ним я — умная. Он любит меня у забора медучилища. Такого никогда не было и не будет. Я всегда соблюдала себя для рывка.
— Пойдем завтракать. — Андрей радостно целует меня в щеку.
Я рассеянно собираюсь и выхожу. Игорь Львович продолжает меня ненавидеть. К этому чувству примешивается мой обман. Я улыбаюсь запутанно и сложно. Марк пускает мыльные пузыри через трубочку для коктейля. Интересно, есть ли у нее более короткое название? Юшкова и Като спускаются вместе. У Марка и Андрея по привычке загораются глаза. Като жмурится и настороженно и виновато смотрит на Игоря Львовича. Я готова подтвердить, что она не ходила вчера на свидание. Меня никто не слушает.
Игорь Львович сухо прощается со всеми и, ссылаясь на дела, нервно садится в машину. Марк зайцем прыгает следом. Они уезжают, и я растерянно смотрю на арабский след.
Крепкий кофе оказывается лишним, и я бегу-бегу в поисках унитаза. Юшкова тащит мне полотенце и успокаивающе гладит меня по спине. Но мне не жалко, мне не стыдно, мне до чертиков обидно.
— Настя, — кричит мой Андрей, — помощь не нужна?
— Нет, — отвечает Юшкова, — отдыхайте, я сейчас. — Она усаживает меня в мое любимое кресло и подходит к столу.
Андрей внимательно всматривается в ее глаза. Она улыбается и предлагает ему несуществующие блины.
— Я мигом, — уговаривает она.
Като непонимающим взглядом обводит присутствующих. Андрей расслабленно и умиротворенно смотрит вслед Юшковой. Я могла вчера многое пропустить. Като не перехватывает Андрюшкиного внимания и царственным жестом поправляет волосы. Она молчит. Андрей не поворачивает головы. Я болею похмельем. Запах пожара из кухни никого не удивляет. Юшкова — мастер-технолог.
