Мишель Дуглас - Мужчина для амазонки
Он запрокинул голову.
– Разумные взрослые люди так себя не ведут. Что бы вы сказали, глядя на все это со стороны? Что об этом подумает Расс, как вы считаете?
На мгновение ей показалось, что Мак побледнел, если не принимать в расчет, что он и без того был бледнее некуда. Джо понимала, что пораженную кожу необходимо оберегать от солнечных ожогов, но избегать любого света представлялось ей абсурдом.
Мак ничего не ответил. Он только пялился на нее, как будто никогда не видел ничего подобного. Впрочем, возможно, это говорило лишь о том, насколько сильно его беспокоило ее присутствие. Большинство людей при первой встрече с Джо вели себя достаточно комично, поскольку не могли охватить одним взглядом ее крупную фигуру. Хотя она не находила в этом ничего комичного. Да, она была высокой. При этом не худенькой. И что? Это вовсе не превращало ее в циркового уродца.
– Черт вас возьми, Мак! – крикнула она, даже не понимая, откуда взялся этот вопль, который она не хотела сдерживать. – Как можно быть таким эгоистом? Рассел еще не оправился после сердечного приступа. Ему будут делать шунтирование. Ему нужен мир, покой и… – У нее упало сердце. – И вот теперь я должна сообщить ему… – Она запнулась, не желая озвучивать на словах плачевное состояние Мака. Для этого у нее не хватало духу.
Мак по-прежнему молчал, хотя злость и ярость с его лица исчезли. Покачав головой, Джо повернулась к двери:
– По крайней мере, не пришлось тратить время, распаковывая чемоданы.
Только когда эта женщина… Как там ее звали? Джо Андерсон? Только когда она исчезла за дверью его спальни, Мак осознал, что она собиралась сделать.
Она хотела уехать.
Она хотела уехать и рассказать Рассу, что Мак спятил и его пора отправлять в психушку. Черт, пресса будет в диком восторге! Но в одном она права – Рассу совершенно ни к чему волноваться еще и за него. И он не станет для него дополнительным источником стресса.
– Подождите! – крикнул Мак.
Он бросился за ней вниз по лестнице, спотыкаясь и ударяясь о стену. Собственное тело казалось тяжелым и незнакомым, как будто больше ему не принадлежало. К тому времени, когда Мак спустился вниз, он едва дышал.
А ведь раньше он пробегал по пять километров, даже не вспотев.
Когда он бегал в последний раз?
«Когда вы последний раз принимали душ?»
Он провел рукой по лицу. Боже, помоги.
Встряхнувшись, он снова двинулся вперед и добрался до входной двери как раз в то время, когда Джо стаскивала свои чемоданы по ступеням веранды. Солнце. Морской воздух. Это было как удар, как ласка, как издевательство, и Мак невольно остановился. Ему не хотелось замечать, как это хорошо. Но это было гораздо лучше, чем просто хорошо.
И это непременно отвлекло бы его от работы. От работы, которую ему ни за что не закончить, если Джо Андерсон уедет.
Мак заставил себя шагнуть вперед и выйти из двери.
– Мисс Андерсон, прошу вас, подождите.
Она не остановилась. Эта женщина была сложена, как амазонка, – высокая, статная. Он с болью следил за плавной грацией ее элегантных движений. Той же болью отдавался в нем солнечный свет и морской бриз. Ему больно было видеть ее силу, высоко вскинутый подбородок и блеск темных волос.
Джо Андерсон поражала. Так же, как солнечный свет и морской бриз. В ней было что-то неудержимое. И из-за этого ему не хотелось с ней связываться. Но он должен был ее остановить. А это означало связаться с ней.
С колотящимся сердцем он заставил себя пересечь веранду, и оказался на открытом солнце. Лицо мгновенно начало гореть. На деле это не означало ожог, просто, выйдя на улицу, Мак почувствовал себя незащищенным и уязвимым. Он с трудом спустился по ступеням:
– Джо, прошу вас, не уезжайте.
Услышав, что он зовет ее по имени, она остановилась.
Придумай что-нибудь, чтобы ей пришлось поставить свои чемоданы на землю.
Сердце Мака стучало, как барабан, во рту пересохло. Ему пришлось употребить все свои силы, чтобы не отступить назад, когда солнце стало жечь ему лицо. Он сделал дрожащий вдох, наполняя легкие свежим морским воздухом, и это помогло ему найти ответ.
– Извините меня.
Джо опустила чемоданы на землю и обернулась, и он мысленно возблагодарил Господа.
– Вы серьезно? Подозреваю, вам жаль, что кто-то призывает вас бросить игру, которую вы тут разыгрываете.
Игру? Игру! Мак закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Нельзя, чтобы она двинулась дальше.
– Пожалуйста, не надо рассказывать Рассу ничего такого, что заставит его волноваться. Он… ему нужно… Ему не нужен лишний стресс.
Она уставилась на него. Ее дымчато-зеленые глаза напоминали цвет шалфея. Мак смутно вспомнил, что именно этот ингредиент ускользал от него все утро.
Джо вздернула подбородок и прищурилась:
– Я больше не считаю чье-то здоровье или благополучие чем-то само собой разумеющимся, Мак. И…
– Если не ошибаюсь, речь идет о моей жизни, – перебил он. – Вам не кажется, что у меня есть право голоса в этом деле?
– Если бы вы вели себя как взрослый человек, я бы обращалась с вами, как обращаются со взрослым.
– Вы не можете судить обо мне на основании пятиминутного знакомства. У меня был очень тяжелый день. – Он расставил ноги шире. – Что мне сделать, чтобы убедить вас, что я не в депрессии и не на грани самоубийства?
Нельзя допустить, чтобы она сказала что-то подобное Рассу. Он не станет ответственным за то, что пострадает кто-то еще.
Она сложила руки на груди и выставила вперед бедро – весьма соблазнительное крутое бедро, – и где-то внутри у Мака начал стучать пульс.
– Что вам сделать, чтобы убедить меня? О, Мак, кое-что вам действительно придется сделать.
Ее голос обволакивал, словно теплый мед.
Без всякой причины сердце Мака вдруг замерло и пропустило один удар. Ее энергия и уверенность вызывали зависть. Джо подошла к нему и заглянула в глаза. Как он подозревал, чтобы понять его мотивы. Она была всего на несколько дюймов ниже его ростом и пахла, как свежеиспеченный хлеб. У Мака выступила слюна.
Потом он вспомнил глаза Джо, когда она приходила в себя, увидев его в первый раз, и повернул голову, чтобы скрыть от ее взгляда левую половину лица. Ее ужас не обернулся жалостью. Скорее это было презрение. То, что Джо назвала его эгоистом, пронзило Мака до глубины души, пробив жесткую броню злости и чувства вины.
– Останьтесь на неделю, – услышал он собственный просящий голос.
Губы Мака изогнулись. В свое время ему было достаточно поманить пальцем любую женщину. Одна медленная улыбка или легкая усмешка делали свое дело. Мак подозревал, что с этой женщиной такой номер бы не прошел. Во всяком случае, сейчас. Впрочем, и раньше, когда он выглядел более симпатично, тоже.
