Ольга Анисимова - Семейный роман
С Сашей Дина не делилась своими мыслями и наблюдениями. Не её это дело. Её забота сейчас только он — Саня. Чтобы хорошо ему рядом с ней было, уютно. Спокойно. Может, пройдёт тогда эта нездоровая любовь к матери. И Дина старалась как могла. Особенно в постели. Все прихоти и фантазии своего мужчины она выполняла беспрекословно. Саша никогда не слышал от Дины отказа, хоть посреди ночи, хоть рано утром, хоть в машине на заднем сиденье. Секс в любой форме, в любом виде, в любом месте, в любое время. И Дина никогда не тяготилась этим. Ей нравилось заниматься с Сашей любовью, он был классным любовником. Но кроме этого она твердо знала следующее: во-первых, женщина обязана подчиняться мужчине, а во — вторых, только полное удовлетворение его сексуальных желаний может оторвать его от мамочки, и поставить на первое место Дину — жену, которой она собиралась стать Саше.
Мужчина должен, прежде всего, быть мужем и отцом, а не вечным мальчиком — сыночком. Вот её отец — безупречен в этом смысле. Он никогда не повышал на мать голос, был всегда сдержан, спокоен, полон настоящего мужского достоинства. Он был хозяином в доме, главой в семье, примером для детей и Мужчиной с большой буквы для матери. Мать была наисчастливейшей из женщин, несмотря на сложности и трудности быта, неустанный труд во имя мужа и детей. Мать была очень счастлива с отцом, и Дина это знала абсолютно точно и давно.
Однажды, ещё в детстве, она проснулась от странных звуков, доносившихся сквозь стену. От них неожиданно мурашки пробежали по телу и в груди стало странно жарко, словно резко поднялась температура. Сёстры спали, а Дина тихонько села на кровати и прислушалась. Мама за стеной не то пела, не то смеялась. Потом Дина поняла, что она стонет, но так сладко, так томно. Дина стала просыпаться почти каждую ночь, чтобы послушать эти сладостные полустоны, блаженные вздохи. Они завораживали, хотя Дина только потом поняла их природу.
Как Дине хотелось бы так же стонать и утробно охать, дрожать от наслаждения, когда Саша брал её, но она не могла. Саше чего-то не хватало и не хватало очень важного, чтобы она в томительном забытьи не могла сдержать вздохов услады и блаженства.
Однако Дина верила, что это непременно придёт, когда Саша вырвется из этого дома, из-под влияния мамочки и станет независимым сильным и властным мужчиной. Сила и власть были присущи Саше, Дина это чувствовала в нём. Она хотела этой силы и власти, она ждала её и готова была ждать долго. Она этой безумной семейке Сашу не отдаст, не позволит, чтобы он превратился в такого же жалкого и мягкотелого человека, как его отчим Антон. Но если вдруг такое всё же случится, Дина сразу же уйдёт от него, жить с ничтожеством она не будет. Куда ей идти? Да куда угодно! Хоть к Сашиному другу, родственнику и компаньону Илюше. Вот этот не пальцем деланный, этот не прост, этот — не то, что хозяин, он — барин, господин. Во всём — в улыбке, жестах, осанке сквозит это его барство и сила, его превосходство над всеми Луганскими. Он словно вылеплен из другого теста, а ведь Антон его родной брат. Но они и внешне непохожи. Илья — красавец, светлоглазый, белозубый, Антон — серая мышь по сравнению с ним. Недаром девки гроздьями виснут на Илюшке, а Антону с его невнятной мужественностью и одну-то, собственную жену, приручить трудно.
Дине казалось, что она знает секрет, как сделать любого мужчину своим. Это знание родилось в ней ещё в юности, когда она с замиранием сердца прислушивалась к стонам из родительской комнаты, когда однажды ярким майским утром, на полдороге в школу вернувшись домой, увидела мать, которая, опершись руками на стол, раскачивалась в размеренном ритме. Тяжёлая грудь колыхалась, полуоткрытый рот издавал те самые загадочные вздохи — стоны, на лбу выступил крупный маслянистый пот, веки дрожали словно в агонии… А потом Дина увидела отца — сильного, могучего. Он горой возвышался у матери за спиной и мощными движениями толкал мать низом живота. Дина замерла в дверях, а потом, присев за кадушку, заворожено глядела на это таинственно — зачаровывающее представление до конца. Дина, сгорая странным, неведомым ранее огнём, любовалась прекрасным действом, наслаждалась не меньше его участников. Они были прекрасны, они словно парили над землей, их лица были светлы и отрешённо счастливы. И для юной Дины будто бы открылся смысл бытия — во взаимной страсти, в женской покорности и мужском превосходстве, рождённом этим мощным безжалостно неуемным ритмом, движением, устремлённым внутрь, в плоть, прочь из этого суетного мира.
Дина очнулась в жарком поту, когда отец, крепко шагая, прошёл мимо неё во двор. Она как во сне услышала мягкий мамин голос, сладко напевающий какой-то мотив и ей было так легко и радостно, словно она разгадала для себя очень важную тайну. Потом, когда вся семья ожидала прибавления в семье, Дина почему-то была уверена, что присутствовала при моменте зачатия. И больше всех остальных братьев и сестёр любила младшего Валерку.
Динина душа с тех пор была настроена на одну волну — волну любви, страсти и влечения к мужской необузданной силе. Отец воспитывал своих дочерей очень строго. Он ни разу не отпустил Дину ни на одну дискотеку в местном клубе. А когда она уезжала учиться, пригрозил отстегать на виду у всего села плетью, если она привезёт ему из города в подоле. Дина не собиралась делать подобных глупостей. Она жаждала пока лишь одного страстной любви. Ей необходимо было найти такого же мужчину, что и её отец. Но ошибиться так легко, однако размениваться и тратить свою жизнь на разного рода среднеполых существ она не собиралась. Саша был ей дорог, он был лучшим из тех, с кем она встречалась. В нём был натиск, напор, была некоторая агрессивность, и даже жестокость. Он умел причинять сладостную боль, от которой ноет каждая клеточка, но не предел ли это его способностей? Они живут вместе около года, и Дина не могла ещё с уверенностью сказать, будет ли она счастлива с Сашей. Если и будет, то только не в этих стенах.
3Алла всегда была папиной дочкой, папиной любимицей и сама в свою очередь очень любила отца, уважала, нуждалась в его поддержке, слове утешения. Только с отцом могла она поделиться своими переживаниями и сокровенными мечтами. Не мама и не сестра Геля, а он, папа, был для неё лучшим другом и советчиком.
У Аллы от отца не было никаких тайн. Всеми своими душевными переживаниями, порой даже очень интимными, если накипало, она делилась только с отцом. И всегда внимательно прислушивалась к его советам и неизменно старалась следовать им. Это не проходило с годами. Алла окончила школу, институт, и уже несколько лет работала экономистом в НИИ, но все так же испрашивала отцовское мнение по любому вопросу. Алла была убеждена, что лучшего друга и советчика ей не найти. Отец казался ей кладезем мудрости, знатоком человеческих отношений. Её мнение не менялось с годами, поскольку она вновь и вновь убеждалась в его правоте.
