Энн Мэтер - Таинственный венецианец
Но время залечивает раны. Во время своей учебы Эмме очень редко доводилось встречаться с отцом, она плохо знала его и не слишком долго тосковала после его смерти.
С Селестой они расстались, та уехала в Соединенные Штаты, и Эмма не думала, что когда-нибудь им еще доведется встретиться. Изредка от Селесты приходили коротенькие открыточки. В одной из них она сообщала, что вышла замуж за Клиффорда Вогана, в другой она писала, что снова овдовела и собирается вернуться в Лондон.
Эти сообщения не вызвали у Эммы ни интереса, ни зависти. У нее было такое ощущение, что эти новости ей сообщила совершенно незнакомая и неинтересная ей женщина. Ее гораздо больше интересовала ее учеба в медицинском колледже и работа в качестве медицинской няни в больнице.
Она вдруг обнаружила, что совершенно забыла ту часть своей жизни, которую прожила с Селестой, а помнила лишь то, что было до встречи с ней, когда она жила с родителями, которые не чаяли в ней души. Пожалуй, только теперь Эмма поняла, что отец ее был добрый, но совершенно бесхарактерный человек, и что ей не стоит обвинять мачеху во всех грехах. И за то, что она после смерти отца выгнала ее из дома. Ведь если бы ее отец был другим человеком, она никогда не посмела бы так поступить.
В то время, когда Селеста жила в Соединенных Штатах, Эмма училась на втором курсе медицинского колледжа, у нее было много друзей, и они заменяли ей недостающий семейный очаг. Ее с радостью встречали в доме всех ее подруг.
Она усердно работала, врачи хвалили ее, и она считала, что нашла ту нишу, в которой тихо и целеустремленно проживет свою жизнь.
Однако шесть недель назад она тяжело заболела гриппом, который просто чудом не превратился в воспаление легких. Когда миновал кризис, Эмма настолько ослабла и так была истощена, что ни о какой работе не могло быть и речи. Ей нужен был хороший отдых.
Старшая медсестра привела ее к себе в кабинет и стала расспрашивать о том, есть ли у нее какие-нибудь родственники, которые могли бы приютить ее на некоторое время и поухаживать за ней до полного выздоровления. И, конечно же, они должны жить подальше от промозглых и загрязненных лондонских улиц.
Эмме не удалось припомнить таких родственников. Те из них, к которым на школьные каникулы сплавляла ее Селеста, хотя и были родней ее матери, вряд ли обрадовались бы перспективе заполучить ее снова в гости.
Конечно, если бы Эмма обратилась к ним с просьбой, отказа она бы не получила, но ей ужасно не хотелось себя никому навязывать.
Старшая медсестра тоже не смогла ничего придумать, и проблема повисла в воздухе. Но тут неожиданно из Нью-Йорка пришло известие от Селесты. Она писала, что друзья пригласили ее погостить в Италию, и поэтому она хотела бы, чтобы Эмма сопровождала ее в этом путешествии. Селеста также сообщала, что на следующий день прилетает в Лондон, и просила Эмму встретить ее в аэропорту.
В первый момент девушка почувствовала себя оскорбленной: столько времени Селеста даже не вспоминала о ее существовании, а теперь как ни в чем не бывало дает ей указания, словно прислуге. Но тут она вспомнила о своем плачевном финансовом положении, кроме того, ее одолевало обыкновенное женское любопытство. Она решила выполнить просьбу мачехи. В аэропорт Эмма поехала на автобусе, а вернулась на такси, которое битком было набито чемоданами Селесты.
У мачехи был забронирован номер в гостинице «Савойя».
Когда они вошли в холл, Эмма в своем белом потрепанном клеенчатом плаще, с растрепанными ветром волосами почувствовала себя скорее горничной Селесты, нежели падчерицей богатой дамы.
Эмма подумала, что у Селесты есть какие-то очень важные причины, если она при своей скупости не пожалела денег на оплату номера для падчерицы.
Но Селеста вела себя безукоризненно. Она была очень благосклонна к Эмме, огорчилась, что девушка перенесла такую тяжелую болезнь, проявила вполне искреннюю заботу о ее здоровье. Когда старшая сестра сказала, что девушка нуждается, по крайней мере, в шестинедельном отдыхе, Селеста сказала, что раз у Эммы такие серьезные проблемы со здоровьем, то им нет смысла надолго задерживаться в Англии.
Она дала Эмме денег и велела приобрести соответствующие туалеты, которые подошли бы для теплого климата Италии и соответствовали положению дочери богатой дамы. Приехав в Италию, молодые женщины провели два дня в отеле «Даниэли».
Все это время Эмма была предоставлена самой себе и могла полностью распоряжаться своим досугом. После этого мачеха сообщила, что они покидают отель и теперь будут жить в палаццо, принадлежащем крестной матери Селесты — графине Чезаре.
Поспешно складывая имущество Селесты в ее бесконечные чемоданы, Эмма снова пыталась понять причину, из-за которой мачеха решила взять Эмму с собой в Италию. Если Селесте уж так необходимо было повидаться с этой графиней, то для какой цели ей нужна компаньонка? Именно компаньонка, а не горничная, которая обошлась бы Селесте намного дешевле. Ведь она при своей скупости потратила немало денег на Эмму, чтобы ее внешний вид соответствовал богатству Селесты?
И еще Эмма никак не могла понять, зачем Селесте нужно переезжать из роскошного, снабженного всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами отеля в душное старомодное палаццо, которое вряд ли может соперничать с гостиницей своими удобствами? Эмма была уверена, что Селеста не захочет долго жить вместе с графиней Чезаре из-за каких-то альтруистических побуждений, которую она описала как восьмидесятилетнюю старуху. Не таков был характер у Селесты!
«Так зачем же она переезжает туда? — ломала голову Эмма. — Может быть, у графини есть сын? Если это так, тогда можно объяснить стремление Селесты подружиться с графиней. У ее мачехи сейчас есть все, кроме громкого титула».
Только этим и могла Эмма объяснить себе возможный интерес мачехи к восьмидесятилетней графине. Но и в этом случае Эмма не могла понять, зачем мачехе понадобилось тащить ее с собой.
Дверь распахнулась, и в номер вошла Селеста. У нее было прекрасное настроение, глаза возбужденно горели. Молодая женщина была прекрасно сложена, и платье цвета изумруда великолепно облегало ее стройную фигуру.
— Эмма! — весело спросила она. — Ты упаковала чемоданы?
Девушка поднялась со стула, она была намного выше мачехи (ее рост достигал 170 см), но это не портило ее пропорциональной фигуры, что так часто случается с высокими женщинами.
— Еще не все, — сообщила Эмма. — Я решила немного передохнуть. Послушай, Селеста, а ты уверена в том, что хочешь, чтобы я переехала с тобой в это палаццо? Я могла бы остаться жить в гостинице, если ты снимешь мне не большой и недорогой номер.
