Люсинда Эдмондз - Зачарованная
– У тебя отличный голос, Мадди, – сказал он как-то. – Ты обязательно должна его развивать, добиваясь большей глубины и музыкальности.
Мадди тогда густо покраснела и приказала Себастиану закрыть рот. Чего ради ей тренировать свой голос?! Зачем? Балеринам нет необходимости петь.
Пару месяцев назад ее подруга Кейт познакомилась с Себастианом и повела себя очень странно. Обычно оживленная и остроумная, Кейт проводила в компании с Себастианом бесконечно долгие часы, едва роняя слова и краснея всякий раз, стоило ему заговорить с ней.
– Да что с тобой, в самом деле, случилось? – однажды в упор спросила подружку Мадди, когда Себастиан ушел.
В глазах Кейт появилось мечтательное выражение, она вздохнула и сказала:
– Правда, он замечательный? Боже, Мадди, ты такая счастливая. Тебе так везет!
– Почему это мне везет? – не поняла Мадди.
– Да потому, что ты можешь видеть его, когда пожелаешь!
И Кейт начала молоть всякий вздор о прекрасных голубых глазах Себастиана, черных, как смоль, волосах, прекрасной фигуре и несла подобный бред до тех пор, пока Мадди не почувствовала, что ее вот-вот стошнит от всего этого.
Когда они встретились в следующий раз, она долго и внимательно изучала своего друга, пытаясь понять, о чем это толковала Кейт, но ничего особенного так и не заметила.
Мадди посмотрела на часы. У нее еще оставалось полчаса, чтобы надеть трико и колготки и добежать до студии на Белсайз Парк, где находился ее балетный класс.
Спустя несколько минут, торопливо спускаясь по Хаверсток Хилл, она почувствовала, как ее переполняет знобящий страх, от которого дрожат колени. Оставалось всего четыре дня, нужно было тренироваться и тренироваться. Она жутко устала от этих выматывающих душу, изнурительных занятий перед испытанием на следующей неделе. Но мысль о том, как она скажет отцу, что поступила в то самое училище, где началась ослепительная карьера ее матери, эта мысль делала Мадди сильнее.
Глава 2
Раздевалка хореографического училища Королевского Национального балета находилась в полуподвальном помещении и была в этот час заполнена до отказа едва одетыми и переодевающимися девушками. Теснота становилась еще более невыносимой, ведь практически каждая конкурсантка привела с собой мать или какую-нибудь родственницу, рассчитывая на их моральную поддержку. Мадди пришла совсем одна, и рассчитывать ей было не на кого. Она с трудом отыскала крохотный кусочек деревянной лавки и здесь, в углу комнаты, начала переодеваться. Менее чем через пятнадцать минут ей предстояло вместе с остальными девушками пройти по длинному коридору и войти в просторную балетную студию. Там, в течение полутора часов занятий, таких же, как в любой балетной школе, ей придется выполнить танцевальные движения, которые давно уже стали ее второй натурой, ее жизнью. И все-таки отличие от простого балетного класса будет существенным, потому что во время занятий за поступающими будут наблюдать главный балетмейстер Королевского Национального балета, один из ведущих хореографов и прима-балерина балетной труппы. Подумать только! Сотни часов репетиций, тяжелых, изнурительных тренировок, а зависеть все будет, оказывается, от этих девяноста минут.
– Прошу минуту внимания! – в дверях появилась женщина средних лет со списками в руках. То тут, то там раздалось шиканье, и когда разговоры стихли, дама продолжила. – Девочки, меня зовут Марджори. Когда я назову вашу фамилию, пожалуйста, выйдите вперед, возьмите свой порядковый номер и аккуратно приколите его на трико. Затем я провожу вас в балетную студию.
Мадди смотрела, как девушки подходили и брали свои номера, слушала, как называли фамилии, и ей почему-то было неловко, словно она какой-то экспонат, который через минуту-другую будут показывать взыскательной публике.
Между тем женщина позвала:
– Николь Делиз!
Ответа не последовало.
– Делиз… – подумала про себя Мадди. – Эта фамилия о многом говорила присутствующим. Иветта Делиз была прима-балерина Королевского Национального балета.
– Николь Делиз! – повторила женщина. – Нет? Ну, ладно… Следующая в списке…
В это время дверь в раздевалку распахнулась, и в комнату впорхнуло очаровательное создание с хорошеньким личиком, обрамленным длинными белокурыми волосами, и в каком-то немыслимом наряде. Создание бросило на пол дорогой саквояж и воскликнуло:
– Привет, Марджори! Мне так жаль, что я опоздала, но мы с мамой застряли в кошмарной автомобильной пробке. Она все объяснит.
Женщина повернулась к девушке и улыбнулась.
– А, Николь! Рада тебя видеть. Не беспокойся, ты не очень опоздала, вот твой номер. У тебя есть еще минут десять перед тем, как я поведу вас на занятие.
Девушка улыбнулась в ответ, взяла свой номер и коротко ответила:
– Спасибо, Марджори.
Толпа конкурсанток, охваченных благоговейным трепетом при виде этой сцены, расступилась, давая Николь возможность пройти к скамейке, а одна из девушек торопливо сгребла свою одежду, чтобы Николь могла сесть и переодеться.
– Ну, ладно, девочки, продолжим, – сказала Марджори, возвращаясь к своему списку.
Очередь дошла до Мадди, она подошла и трясущимися руками взяла свой номер, подумав, что было бы замечательно, если бы рядом находилась мать и помогла приколоть его. Она украдкой бросила взгляд на Николь. Та к этому времени уже надела новое трико и благодарно улыбалась чей-то мамаше, хлопотавшей возле нее и помогавшей прикрепить номерок.
– Итак, вы готовы? – спросила Марджори.
В ответ раздалось взволнованное перешептывание.
– Хорошо. Тогда, пожалуйста, следуйте за мной. Не забудьте ваши пуанты.
Сердце у Мадди в груди отчаянно заколотилось, ей показалось, что сейчас она просто лишится сил. Девушки в эту минуту получали прощальные поцелуи и последние наставления от своих взволнованных матерей. Спустя несколько мгновений Мадди в числе других соискательниц в молчании последовала по коридору за Марджори, а затем вверх по лестнице. Поднимаясь по ступенькам, она вознесла своей матери коротенькую молитву с просьбой о поддержке.
К тому времени, когда группа достигла дверей в танцевальный класс, руки Мадди совершенно онемели и закоченели, а ног своих от страха она совсем не чувствовала. Она вновь с завистью подумала о Николь Делиз, которая, казалось, не испытывала никакого волнения и всю дорогу весело щебетала со своей соседкой о «новом мамином балете».
Они вошли в огромный танцевальный класс с высоким потолком. Вдоль зеркальных стен тянулись перила балетного станка, в одном углу стояло старенькое фортепьяно, а напротив находился длинный стол, за которым сидели две женщины и мужчина. Как только кандидатки заполнили комнату, оказавшуюся вдруг не такой уж огромной, мужчина поспешно погасил сигарету, встал из-за стола и, обойдя его, остановился перед девушками, спиной к сидящим женщинам.
