Наталья Калинина - Девушка моего шефа
— Мне будет скучно одной. Особенно после того, что я узнала. Посидишь, пока я засну?
— Слуги настучат боссу.
— Боишься?
— Что мы больше не увидимся. К тому же, если честно, я не люблю гамбургеры и хот доги.
Она на секунду задумалась.
— Знаешь, где… моя комната? Я кивнул.
— В соседней стоит книжный шкаф. Откроешь дверцу и нажмешь на панель за «Античной мифологией». Сигнализация туда не проведена.
— Как я попаду в его кабинет?
— Очень просто. Одновременно с тем, как я войду к себе. На пульте загорится общая лампочка. Они не поймут, что открылись обе двери.
— Ясно. — Мне начинала нравиться эта игра. — Я сейчас поднимусь к себе и проникну на соседний балкон.
— Только не зацепи за штору.
— Постараюсь.
Мы с деловым видом сверили часы. Правильно говорят, что на работе нельзя пить. Тем более шампанское.
Я сел в кресло возле туалетного столика. Я видел в зеркало, как Полина скинула с себя одежду и юркнула под одеяло. Я вспомнил, как Лев рассказывал сегодня утром, что не может приучить Полину спать в пижаме. Честно говоря, я не знал, чего она от меня хочет. И чего хочу от нее я. Как-никак она была не просто девчонкой, а подружкой моего работодателя.
— Иди сюда, — велела она, выпростав из-под одеяла голые руки. — Сними туфли и ляг на кушетку. Макс сказал, что ты знаешь много сказок.
Я почувствовал себя разочарованным. Неужели я превратился в такого дремучего деда, что молодые красивые девушки отводят мне довольно скучную роль Бояна? Я растянулся на кушетке напротив кровати в туфлях. Это был своего рода протест. И она его оценила.
— Браво. Может, когда-нибудь мы станем любовниками. Нет, лучше сказать воз-люб-лен-ны-ми. Правда? Но так сразу нельзя. Даже если хочется. Сам себе потом станешь противным.
— Ты выбрала неудачное оружие мести. Во-первых, если это и случится, я не собираюсь трезвонить по всему свету. Во-вторых, мне кажется, Льву наплевать, с кем поиграет в любовь его львенок. Лишь бы только он не попал к нему под горячую лапу.
— Наплевать? — Она привстала, обнажив худые плечи. — Нет, ему вовсе не наплевать. Почему тогда вся прислуга и внутренняя охрана — женщины?
— Да? Оказывается, если бы не служба, я мог бы провести веселенькую ночку.
Она всерьез обиделась.
— Тебя никто не принуждал.
— Это уж точно.
— Надеялся, что я пущу к себе в постель?
— Боялся этого, как огня.
Она улыбнулась.
— Голубой Метис. Я теперь так и буду тебя называть.
— Можно задать нескромный вопрос?
— Валяй.
— Можешь ответить на него все, что хочешь, кроме правды, разумеется.
— Так и сделаю.
— Лев твой первый и единственный мужчина. Верно?
— Это два вопроса, — сказала она и почему-то вздохнула.
— Но ответ на них один. Угадал?
Она смутилась и даже, кажется, покраснела.
— Да.
— Тебе любопытно узнать, как это происходит с другими. Может, это на самом деле так здорово, как пишут в книжках.
— Ты глупый, Метис.
— Я Голубой Метис. Ты сама меня так окрестила.
Она снова улыбнулась.
— Я хочу выяснить, что за ощущение настоящая любовь. Ясно тебе?
— Спроси у Льва.
— Он этого не знает.
— Почему ты вдруг решила, что я…
Она вскочила и села в кровати. Я успел заметить, что у нее очень красивая высокая грудь.
— Я поняла это с первого взгляда.
— Интересно, на каком месте у меня это написано? — Я встал и подошел к зеркалу, притворившись, будто внимательно себя разглядываю. — И на каком языке.
Я услышал, как Полина всхлипнула. Этого еще не хватало! Ну да, детям нельзя пить много шампанского.
— Подойди ко мне. Ближе. Не бойся — я не собираюсь соблазнять тебя прямо сейчас. Если честно, я не знаю, как это делается.
Она плакала на моем плече. У нее были очень горячие слезы — я ощущал это сквозь рубашку. Я гладил ее по голой спине, при этом не чувствуя ничего, кроме жалости. Обычной слегка брезгливой жалости мужчины к плачущей женщине. Я знал: она представила сейчас, как Лев ложился в супружескую постель.
— Жена считает его примитивным. Я имею в виду секс. Возможно, у нее есть любовник.
— Этот мир устроен так гадко, гадко… — всхлипывала Полина. — Не хочу жить по его законам.
— Согласен. Лучше импровизировать. То есть плыть вольным стилем.
— Я хочу сделать ему больно, очень больно… Научи, как сделать ему больно?
— Продолжай вести себя как ни в чем не бывало.
— Я больше не смогу заниматься с ним любовью.
Я отстранил ее, держа за плечи и попытался взглянуть в зареванные глаза.
— Серьезно? А чем ты будешь с ним заниматься? Могу посоветовать конный спорт. Лев как огня боится лошадей. В особенности беременных кобыл.
Я рассказал, как в Афгане ему заехала копытом в живот брюхатая кобыла. Полина развеселилась. Обхватила меня за шею.
«Если здесь установлена скрытая камера, мне крышка, — думал я, напрасно пытаясь изобразить из себя бесчувственного истукана. — Не исключено, что Лев устроил мне проверку на вшивость. А, черт с ним, — мудро заключил я и обнял Полину. — Светиться так светиться».
— Спасибо тебе, Метис, — сказала она и, высвободившись, быстро скользнула под одеяло. — Извини — Голубой Метис.
Я встал и направился к холодильнику. Там тоже стоял этот чертов «Дом Периньон». Я представил, как Лев подает Полине в постель бокал с шампанским, как они пьют, переплетая руки, потом целуются…
Мне расхотелось шампанского, и я остановил свой взгляд на бутылке с «Туборгом».
— Я еще никогда не пила в постели шампанское, — услышал я жалобный голос Полины. — Пожалуйста, налей. Вообще предлагаю напиться ему назло. Он говорит, напиваются только девицы легкого поведения. Я придумала, как отомстить Максу, — я стану девицей легкого поведения.
Мы заснули в обнимку, хотя кроме слюнявых поцелуев между нами ничего не было. Полина напилась до бесчувствия. Я, признаться, выглядел не лучше.
Я проснулся по обыкновению в шесть и, быстро смекнув что к чему, тихонько встал и оделся. Потом огляделся по сторонам.
Одежда Полины валялась на полу. Я поднял кружевные трусики и аккуратно положил на кресло возле зеркала. Платье повесил в шкаф. Сполоснул в ванной бокалы. Пустые бутылки завернул в махровое полотенце. Избавлюсь где-нибудь в лесу.
Я подошел к окну и отогнул уголок шторы. Дождь. Это значит, что лодыри секьюрити сидят в будках. А если и ходят по дорожкам, то в своих капюшонах черта с два они меня услышат.
Я проник в кабинет и осторожно прикрыл за собой дверцу шкафа. Дверь на балкон была открыта. У меня по спине забегали мурашки.
