Рэйчел Гибсон - Неприятности в Валентинов день
— Ангольский питон.
Питон. Ничего себе!
— Насколько большой? — Кейт снова посмотрела незнакомцу в лицо. Что-то жаркое и чувственное сверкало в зеленых глубинах его глаз. Потребность, от которой подскочил ее пульс, а кожу на запястьях начало покалывать.
Мужчина поднес пиво к губам и отвел взгляд.
— Пять футов, — сделал большой глоток, а когда снова посмотрел на нее, эти вспышки исчезли, как будто их никогда и не было.
Кейт опустила руку.
— И все пять футов вытатуированы на твоем теле?
— Ага. — Он указал на предплечье горлышком бутылки: — Здесь заканчивается ее хвост. Она идет вокруг руки, вниз по спине и обвивает правое бедро.
Кейт посмотрела вниз на его бедро и прямо на его пах — мягкие поношенные «Левисы» обтягивали мощные ноги и подчеркивали выпуклость там, где соединялись бедра — и быстро отвела взгляд, прежде чем ее застали за подглядыванием.
— У меня тоже есть татуировка.
Он засмеялся. Низкий рокот в его груди, который творил забавные вещи с ее грудью.
— Что? Сердечко на лодыжке?
Покачав головой, она сделала большой глоток из своей кружки. Температура тела подскочила, и лицо запылало. Кейт не знала, было ли дело в роме или в тестостероновом коктейле, сидящем рядом с ней, но она начала чувствовать небольшое головокружение. Не то головокружение, которое заставляет вас терять сознание, а то, которое вызывает улыбку, даже когда вы не чувствуете желания улыбаться.
— Хмм, — он скользнул взглядом вниз по ее шее. — Розочка на плече?
То головокружение, которое заставляет женщину думать о жарких, потных вещах. Жарких, потных, обнаженных вещах, которыми она, вероятно, не должна заниматься.
— Нет.
Он снова посмотрел ей в глаза и стал размышлять:
— Солнышко вокруг пупка.
— Луна и несколько звезд, но не вокруг пупка.
О жарких, потных вещах, о которых никто никогда не узнает.
— Я так и знал, что это будет что-то девчачье, — усмехнулся он, качая головой. — Где?
Это не могло происходить только с ней. Он должен был тоже чувствовать это, но если она сделает ему предложение, а он отвергнет ее? Кейт не думала, что сможет справиться с таким унижением.
— На попке.
Лучики морщинок разбежались от уголков его глаз, и он снова засмеялся:
— Полная или половинка?
«Стоп, он же парень», — подумала Кейт, приканчивая свою выпивку. Парни были парнями и останутся ими. Он не отвергнет ее.
— Полумесяц.
— Луна на луне — он вздернул бровь, наклонился вбок и посмотрел на попку Кейт, как будто мог что-то увидеть через одежду. — Интересно. Я никогда прежде не видел такого, — он отпил пива и выпрямился.
Может быть, дело было в роме и в ее жарких, потных, обнаженных мыслях. Может быть, в том, что сегодня был День святого Валентина, а она была одинока и еще не хотела надевать «Хаш Паппиз». Может быть, хотя бы раз она хотела поступить импульсивно. Может быть, все это вместе взятое, но прежде чем Кейт смогла остановить себя, она спросила:
— Хочешь увидеть? — В ту же секунду, когда эти слова слетели с губ, ее сердце, казалось, остановилось вместе с ее дыханием. О, Боже!
Он опустил бутылку:
— Ты делаешь мне предложение?
Делает? Да. Нет. Может быть. Могла ли она на самом деле пройти через это?
«Не анализируй. Перестань все время обдумывать это, — сказала она себе. — Ты никогда не увидишь этого парня снова. Хоть раз в своей жизни — просто сделай это».
Она даже не знала его имени. Но полагала, что это не имеет значения.
— Тебя это интересует?
Медленно, как будто чтобы удостовериться, что правильно ее понял, он спросил:
— Ты говоришь о сексе?
Она взглянула в эти глаза, пристально смотревшие на нее, и попыталась дышать, несмотря на внезапно сжавшуюся грудь. Могла ли она его поматросить и бросить? Могла ли она скрутить его в сексуальный кренделек, а затем выбросить за дверь, когда закончит? Была ли она таким человеком?
— Да.
И это появилось снова. Эта жаркая, чувственная потребность, которая вспыхнула и запылала. Затем, за долю секунды, черты его лица окаменели, а взгляд стал холодным.
— Боюсь, нет, — сказал мужчина, как будто она предлагала ему судьбу худшую, чем смерть. Поставил пиво на барную стойку и поднялся, возвышаясь над Кейт.
Она умудрилась выдавить ошеломленное:
— О, — прямо перед тем, как ее щеки запылали, а уши начали зудеть. Она подняла руку к окаменевшему лицу, надеясь, что потеряет сознание.
— Не принимайте это на свой счет, но я не трахаюсь с женщинами, которых встречаю в барах.
Затем он вышел, удаляясь из зала так быстро, как только позволяли его огромные сапоги.
Глава 2
К тринадцати годам Кейт перестала быть частым гостем в Госпеле, штат Айдахо. В детстве она любила бродить по диким окрестным лесам и плавать в озере Фиш Хук. Она любила помогать в «М&С», небольшом продуктовом магазинчике ее дедушки и бабушки. Но как только внучка вступила в подростковый период, то тусоваться у бабушки и дедушки стало уже не так круто, и Кейт навещала их от случая к случаю.
Последний раз она приезжала в Госпел на похороны бабушки. В воспоминаниях Кейт та поездка осталась коротким болезненным событием.
На этот раз причина приезда была менее болезненной, но в ту же секунду, как Кейт увидела дедушку, она поняла, что краткого визита не получится.
Стэнли Колдуэллу принадлежал бакалейный магазин, полный еды, для которого дед Кейт разделывал свежее мясо и закупал свежие продукты. И все же каждый вечер он ел готовые замороженные ужины. «Свонсон Хангри Мэн». Индейка или мясной рулет.
Стэнли содержал свой дом в чистоте, хотя спустя два года тот все еще был загроможден сувенирами на тему Тома Джонса, что Кейт считала странным, поскольку это ее бабушка была фанаткой Тома Джонса, а не дед. На самом деле Стэнли из кожи вон лез, показывая, что увлечение жены было тем, что он поддерживал, но не разделял. Так же как и бабушка не разделяла его любовь к охоте на крупную дичь.
Но Мелба Колдуэлл была предана Тому Джонсу больше, чем Стэнли охоте. Каждое лето дедушка Кейт возил ее бабушку, подобно паломнику, путешествующему к святым местам, в Лас-Вегас и Эм-Джи-Эм Гранд, чтобы поклониться вместе с другими верующими. И каждый год вместо чайных ложек для молока Мелба возила в своей сумочке дополнительную пару трусиков. На одно из шоу Тома Джонса несколько лет назад бабушку сопровождала Кейт. Одного раза хватило. Ей было восемнадцать, и вид бабушки, выхватывающей пару красных шелковых трусиков и швыряющей их на сцену, испугал Кейт на всю жизнь. Трусики проплыли по воздуху как бумажный змей и обвились вокруг стойки микрофона Тома Джонса. Даже сейчас, спустя все эти годы, воспоминание о певце, вытирающем пот со лба трусиками бабушки, смущало Кейт и заставляло ее хмуриться.
