Сандра Браун - Секрет благородства
Впервые после знакомства с Элли он заинтересовался женщиной. Это удивляло, потому что он никогда не думал, что снова сможет испытать подобное удовольствие. Не то чтобы они вышли за рамки случайной беседы за стаканом сока и воды. Но встреча с Арден, Дрю чувствовал это, может помочь ему пережить смерть Элли и опять начать искать женского общества.
Он физически не мог не ощущать присутствия Арден Джентри. Для этого надо быть слепым евнухом. Она очень красивая женщина и при том совершенно безмятежна, что он находил крайне привлекательным. Дрю пытался сосредоточиться на ее мягком голосе и выбросить из головы все другие мысли.
С того момента, как он присел рядом с ней, Дрю пытался не пялиться на ее грудь и не гадать, достигнута ли такая упругость лифчиком без бретелек под зеленым хлопковым сарафаном или это ее естественная форма. Что за черт. Хочется — смотри.
Дрю решительно проголосовал за последнее желание. Ведь после легкого порыва прохладного ветерка он смог разглядеть, как сморщились ее соски. Пробудившееся вожделение, которое, как он думал, похоронено вместе с Элли, заявило о себе, и Дрю не понимал, стыдится или радуется тому, что снова испытывает такие чувства.
Он не восхищался женским телом с того момента, когда последний раз занимался любовью с Элли. Бесстыдная демонстрация плоти ничуть не возбуждала его. Он так же интересовался дамскими формами, как и любой другой мужчина, но это… это было чем-то совсем другим. Ему нравилось не только тело Арден, но и ее индивидуальность, несомненный интеллект и явное игнорирование его известности.
Вспыхнули искры прежнего озорства, заставившего его задаться вопросом, как она поступит, если он наклонится к ней и скажет: «Арден, пожалуйста, не обижайтесь, но впервые после смерти жены я не чувствую отвращения к своей реакции на женщину»?
У него были женщины. Тела. Ничего больше. Ими обеспечивали исполненные благими намерениями друзья, которые думали, что эротически талантливые руки и рты излечат его от всех невзгод. Вспоминая последующие пьяные выходки, он становился больным от отвращения к себе.
Однажды ночью в Париже, где он публично опозорил себя разгромным поражением на кортах, он сам нашел себе женщину. Самую грязную шлюху. Она была наказанием, которое он назначил себе. Его епитимьей. Потом, протрезвев, он рыдал и молил Бога, чтобы не заразиться чем-нибудь ужасно постыдным.
Событие стало поворотным. Последней главой в самоубийственном разложении Дрю Макаслина. Никто не мог спасти его, только он сам.
И, кроме того, существовал Мэтт, с которым следовало считаться.
— Давно живете на островах?
Вопрос Арден выдернул его назад — в солнечное яркое настоящее.
— Большую часть взрослой жизни. После того, как начал побеждать и зарабатывать деньги на рекламе, я решил, что здесь идеальное место для холостяцкой жизни. Я жил в Гонолулу, когда встретил Элли. Она…
Он внезапно осекся, уставившись в стакан с водой, плечи виновато ссутулились.
— Я знаю, что произошло с вашей женой, Дрю, — прошептала Арден. — Вы не должны извиняться за то, что вспоминаете ее.
Он видел в ее глазах сострадание, разительно отличающееся от болезненного любопытства, которое привык читать на лицах людей. Одно это заставило продолжить:
— Ее отец служил в Перл-Харборе офицером военно-морского флота. Ее звали Элеонора Элизабет Дэвидсон. Я сказал ей, что слишком тяжело для женщины ее размера — она была миниатюрной — носить имя первой леди и королевы.
— Так что вы сократили ее до Элли, — ободряюще улыбнулась Арден.
Дрю ухмыльнулся.
— Да, к большому неудовольствию ее родителей. — Он отпил воды и начал рисовать небрежные круги на запотевшем стакане. — Так или иначе, после ее гибели я решил сменить обстановку, поэтому перебрался сюда, на Мауи, это место гораздо уединеннее. Хотел защитить свою частную жизнь и оградить Мэтта от любопытствующих бездельников.
Все тело Арден напряглось.
— Мэтт?
— Мой сын, — расцвел Дрю.
Сердце забухало прямо в горле, но она сумела произнести:
— О да. Я читала и о нем тоже.
— Он просто потрясающий. Самый умный, самый прелестный ребенок в мире. Этим утром он… — Дрю прервался. — Простите. Меня заносит, когда я говорю о нем.
— Нет, нет, продолжайте. Мне очень интересно, — поспешно выпалила она.
— Даже если это наполовину правда, я продолжу. Достаточно сказать, что за последнее время он единственное, чем я могу гордиться. Мы живем прямо на берегу. Ему там нравится.
Арден, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, в замешательстве уставилась на горизонт. Солнце мириадами слепящих бликов отражалось от поверхности океана. Глазам было больно смотреть под таким углом. Остров Молокаи казался серо-синей тенью на северо-западе. От легкого ветерка ритмично и гибко раскачивались пальмы, набегали пенистые белые волны, чтобы поцеловать песчаный пляж и отступить.
— Могу понять, почему вы захотели жить здесь. Волшебное место.
— Для меня это имело большое значение. Целебный пейзаж — и эмоционально, и физически.
Дрю задумался, почему так откровенен с этой женщиной. Но догадывался, в чем причина — она внушает доверие и излучает понимание. Он насмешливо выгнул густую обесцвеченную солнцем бровь, когда его осенило.
— Вы сказали, что нет такого человека, который тосковал бы по вам дома. Вы не замужем?
— Была. Сейчас в разводе.
— Детей нет?
— Сын. Джоуи. — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Он умер.
Дрю выдохнул ругательство, потом вздохнул и сказал:
— Мне очень жаль. Я знаю, какими болезненными могут быть случайные упоминания.
— Не извиняйтесь. Единственное, что я ненавижу, — когда друзья стараются не говорить о нем, словно мой мальчик никогда не существовал.
— Я тоже с этим сталкиваюсь. Люди избегают произносить имя Элли, будто боятся, что я начну рыдать, смущать их, и все такое.
— Да, — согласилась Арден. — Я хочу, чтобы Джоуи помнили. Он был красивым ребенком. Забавным. Милым.
— Что случилось? Несчастный случай?
— Нет. Когда ему было четыре месяца, он перенес менингит, давший осложнение на почки. С тех пор он находился на диализе, и я надеялась, что он будет жить относительно нормальной жизнью, но… — Арден осеклась, и они долгое время сидели молча, не воспринимая окружающего шума вокруг — смеха за столом на другой стороне террасы, грохота блендера в руках бармена, ликующих криков с теннисных кортов ниже. — Ему становилось все хуже и хуже. И прежде чем нашлась подходящая донорская почка, он умер.
— А ваш муж? — тихо спросил Дрю.
