Анжела Марко - Счастье Мануэлы
«Что о нас говорят в деревне? — промелькнуло у нее в голове. — Надо бы пойти на кухню и распорядиться об обеде…»
Но вместо этого Мерседес, резко встав, направилась к себе в спальню, намереваясь спокойно полежать в одиночестве.
Если бы хозяйка заглянула на кухню, то стала бы свидетельницей одной интересной беседы.
Две служанки, мать и дочь, работавшие в доме Вереццо очень давно, занимались приготовлением обеда. Мать, толстуха Карлотта, стояла у плиты и гневно помешивала черпаком в кастрюле. Ее дочь Луиза, черноволосая миловидная девушка, сидела за столом и мелко нарезала морковь для супа.
Атмосфера в кухне была накалена до предела, и причиной тому послужил такой скоропалительный отъезд молодой хозяйки.
— Ты не можешь понять Мануэлу, потому что все еще живешь в прошлом, — первой нарушила молчание Луиза, глядя исподлобья на мать темно-карими глазами.
— Да, это правда, — неожиданно согласилась Карлотта и зло добавила: — В мое время дети уважали родителей и Бога!
— Мануэла всегда была почтительной, — возразила дочь и, скорчив легкую гримаску, высказала свое мнение: — Подумаешь, послушалась веления своего сердца…
Такого бедная Карлотта не ожидала. Она резко обернулась, отбросила черпак в сторону и подперла круглые бока кулаками.
— Да, конечно, она послушалась этого, как ты говоришь, веления и оставила мать в слезах, бросила кузена, который ее боготворил, — на одном дыхании выпалила толстуха и, набрав в легкие побольше воздуха, продолжила: — Чтобы уехать с женатым мужчиной!
Луиза снисходительно усмехнулась и принялась терпеливо объяснять:
— Ну, мама, я тебе тысячу раз говорила, что сеньор Фернандо вдовец. Ты понимаешь, что это значит?.. Это значит, что он свободен…
Мать презрительно хмыкнула и вновь повернулась к плите.
— Да, свободен, — пробурчала она. — Кровь этой женщины еще не остыла, а он уже соблазняет невинных девушек, чтобы потом надругаться над ними…
— Он приехал в этот дом из-за любви, а не затем, чтобы надругаться…
В глубине души Луиза решила, что вряд ли сможет переубедить мать, и поэтому вновь занялась морковкой. Однако Карлотта вздрогнула, словно ее ошпарили кипятком, и на этот раз еще с большей силой отбросила черпак.
— Послушай, скажи мне, кто вбивает тебе в голову такие дурацкие мысли? — обратилась мать к дочери, вскинув руки к небу.
Девушка высыпала нарезанные овощи в тарелку и пододвинула к себе головку капусты.
— Каждый раз, когда мы говорим о любви, ты утверждаешь, что кто-то внушает мне странные мысли, — спокойно заметила Луиза и добавила: — Как будто я дурочка и ничего не смыслю в жизни.
Карлотта покачала головой и решила поменять тактику. Она подсела к дочери и, подперев подбородок рукой, с горечью проговорила:
— Ну, конечно, доченька, что ты можешь знать о жизни, о любви и особенно о мужчинах…
Услышав это, девушка презрительно хмыкнула. Карлотта попыталась поймать взгляд дочери, но вдруг, позабыв об избранной тактике, сорвалась.
— Будь осторожна! — повысила голос она. — Будь осторожна, потому что из-за всех этих мечтаний о любви у тебя в один прекрасный день появится ребенок!
Девушка смерила мать презрительным взглядом и холодно улыбнулась.
— Это все мелодрамы твоего времени, мама!
— И трагедии твоего! — парировала толстуха, вновь возвращаясь к плите.
Неожиданно в кухню заглянул Руди. Молодой человек окинул служанок пустыми, безжизненными глазами и остановился на пороге, словно раздумывая, делать ли еще один шаг.
Луиза с обожанием посмотрела в лицо молодому человеку и мягко, чтобы не вспугнуть, спросила:
— Тебе что-нибудь нужно, Руди?
Правильные черты лица Руди дернулись, и в его глазах появилась растерянность.
— Нет-нет… Я просто хотел взглянуть, — отрывисто бросил он и тут же нашелся: — Поесть ничего нет?
Девушка мгновенно вскочила с места и бросилась в противоположный конец кухни.
— Скоро будет готов обед, а в холодильнике есть бутерброды… — улыбнулась она, красиво раскладывая на тарелке кусочки говядины.
Руди машинально опустился на стул и уставился в угол невидящим взглядом.
— Я сяду рядом, и мы поедим вместе, как тогда, когда мы были маленькими… — девушка попыталась расшевелить отверженного жениха приятными воспоминаниями.
Неожиданно Руди взял в руки нож, который Луиза забыла на столе, и неловко повертел его в руках, едва не порезавшись. Однако девушка вовремя выхватила опасную игрушку и спрятала в шкаф.
Словно обидевшись, молодой человек резко поднялся и молча вышел из кухни.
— Руди?! — растерянно позвала Луиза, однако ответом ей послужили торопливые удаляющиеся шаги.
Мать, которая все это время молчала, наклонилась к дочери и победно прошипела ей на ухо:
— Ну что, видела? Вот чего добилась твоя обожаемая Мануэла…
3
Один из лучших отелей города, который выбрал Фернандо, должен был поразить Мануэлу своим великолепием. Однако девушка равнодушно скользнула взглядом по фасаду здания, вышла из такси и, оглянувшись на сеньора Салиноса, улыбнулась.
«Ну, внутри ей точно понравится», — решил мужчина и открыл перед Мануэлой дверь с позолоченной ручкой.
Девушка робко переступила порог и вошла в холл, остановившись перед пустующей стойкой портье. Мануэлу не привлекли ни бархатные портьеры на окнах, ни мраморная лестница. Фернандо с досадой поморщился — сюрприз не удался. Почувствовав недовольство любимого, девушка попыталась уловить взгляд Фернандо.
— Что?
Еще раз убедившись, как тонко Мануэла чувствует его настроение, мужчина обрадовался.
— Тебе нравится эта гостиница? — гордо поинтересовался он, опуская на пол тяжелый чемодан.
Неожиданно для него Мануэла равнодушно пожала плечами.
— Для меня все гостиницы одинаковы, — призналась она.
Внезапно душу мужчины охватил юношеский задор.
— Спорим, что эта окажется особенной, — уверенно заявил Фернандо и сжал ладони девушки.
— На что спорим? — подхватила игру Мануэла.
— На миллион поцелуев.
Девушка от всей души рассмеялась.
— Нет, если я проиграю, то вряд ли мне удастся расплатиться.
Мануэла характерным только одной ей жестом поправила волосы, чем вызвала новый прилив нежности у Фернандо. Он обнял любимую за плечи и наклонился к ее лицу, намереваясь поцеловать.
— Извините, — портье, вынырнувший неизвестно откуда, негромко кашлянул.
Молодые люди с трудом оторвались друг от друга, и Фернандо уверенно поздоровался:
