Наталия Рощина - В двух шагах от рая
Нет, Юлия Сергеевна резко дернула выключатель. Свет погас, шнурок остался в руке. Она разжала пальцы, наблюдая, как он опускается на ворсистый ковер. Это стало последней каплей. Женщина резко вскочила, одним размашистым движением смахнула все, что стояло на ее туалетном столике, и принялась топтать ногами тюбики с кремами, помадами, флакончики с духами… Пудра разлетелась ароматным облаком, заставив хозяйку закрыть глаза, отмахиваясь от мелких, повисших в воздухе частичек. Спальня наполнилась запахами, которые, смешавшись, стали навязчивыми, непереносимыми. Последний штрих — разбилась рамочка со свадебной фотографией Юлии и Льва. Крупные осколки стекла разлетелись по ковру, фотография потеряла былое очарование. Юлии Сергеевне показалось, что на нее смотрят совершенно незнакомые лица. В них не было искренности, только улыбка, положенная в такой знаменательный момент. Все с самого начала было гадливо и лживо. Почему она ничего не чувствовала? Юлия Сергеевна схватилась за голову, сдавила ее так, что почувствовала боль в висках. Еще мгновение — и она бросилась к окну, распахнула его. Отпрянув от неожиданно холодного воздушного потока, женщина на мгновение застыла. Потом, часто дыша, она слегка подалась вперед — внизу немногочисленные прохожие, под их ногами шелестят недавно опавшие листья. Там другая жизнь и никому нет дела до того, что происходит в этой спальне.
Одинокие фонари освещали небольшое пространство вокруг, а чуть подальше было совсем темно. Из арки то и дело появлялись новые силуэты. Они спешили домой, в гости. Им было куда спешить. Юлия Сергеевна закусила нижнюю губу, почувствовала солоноватый вкус крови — никакой боли. Она не ощущала боли после того, как фактически перестала существовать. Осталась оболочка, способная создавать иллюзию жизни. Долго ли она сможет играть эту комедию? У нее никогда не было способностей к лицедейству. Юлия Сергеевна резко отодвинула штору, раскрыла вторую створку окна. В комнате все так же пахло косметикой, потоки аромата и свежести смешивались, повинуясь законам природы. Недовольно морщась, Юлия Сергеевна оглянулась, окинула взглядом обстановку: широкая кровать, балдахин. Она долго вынашивала идею восточного колорита и, наконец, воплотила ее, успев к годовщине их свадьбы, чем невероятно гордилась. Этим летом полы в спальне устлали неброские ковры с восточным орнаментом, стены украсили новые обои, на подставках из слоновой кости появились ароматизирующие свечи в витиеватых подсвечниках, вместо кресел — большие подушки с золотыми узорами на бордово-красном фоне атласной ткани, шторы — такого же густого цвета с большими золотыми кистями.
В тот день Лев вернулся с работы, и Юлия, взяв его за руку и загадочно улыбаясь, повела к закрытым дверям спальни. Он шел, не сопротивляясь, не задавая вопросов. Все дни она не позволяла ему заглядывать туда. Муж уже удивленно поглядывал на ее расписной шелковый халат и сияющие глаза, а когда увидел совершенно обновленный интерьер, изумленно воскликнул:
— Сказочно! Ты изменила все! А ты сама? Ты все еще Юлия Сергеевна или новая Шахерезада?
— Я всегда остаюсь собой. Мир меняется вокруг меня или я изменяю мир, — она увидела, что ее ответ понравился ему не меньше совершенно обновленного убранства их спальни. Она ясно читала нескрываемый восторг в его глазах. Неужели уже тогда он возвращался после других объятий? Неужели уже тогда он не любил ее, а лишь искусно притворялся?..
Юлия Сергеевна поморщилась: она не сможет вернуться в созданный ею же райский уголок. Она сотворила его во имя их любви, во имя сильного чувства, связавшего их неразрывно. Все эти годы она свято верила в незыблемость их союза. Она снова вспомнила признание юного Щеголева, когда на закате летнего вечера он говорил о своем желании соединить их судьбы. Он был так убедителен, она — так хотела верить всему, что он произносил. Это было похоже на клятву, которую для верности подписывают кровью. Но для влюбленных было достаточно слов. Они имели силу заклятия. Заклятия, способного оживить, вдохнуть живительную энергию, творить чудеса. Теперь все ушло в прошлое. И никогда не забыть ей короткой фразы: «Я больше не люблю тебя».
Это говорил не он. Губы Юлии Сергеевны тронула натянутая улыбка. Ей почудилось! Она просто устала — слишком напряженный ритм жизни, набирающий обороты с каждым годом. Годы бегут, возраст берет свое, и не нужно пытаться обмануть его. Нужно отдыхать, заботиться о себе, любить себя, не растворяться полностью даже в самом близком, самом дорогом человеке. Сколько раз она разговаривала об этом с мамой. Милая мама, она всегда утверждала, что ее дочь нашла свою вторую половинку, но просыпаться и ложиться с именем Левы — это слишком. Юлия кивала головой, соглашаясь, что ее отношение к мужу похоже на болезнь. Может быть, в других странах даже нашли ей название. Но Юлия знала, что не может быть другой, и не хотела излечиваться. Это только сейчас, совершенно неожиданно она поняла, что переборщила. Нельзя было заменять необходимое внимание к себе постоянной суетой семейных забот, волнениями о дочери. Это приводит к тому, что самая высокая любовь может постепенно раствориться в бесконечной череде будней. Самое страшное, что ты не заметишь этого. Ты будешь по-прежнему вариться в собственном графике, в котором нет места отдыху, только желание сделать все лучшее для них, любимых и родных. Им хорошо — и ты спокойна. И только жесткие, жестокие слова заставят взглянуть на все по-другому. И поймешь, что больше нет ничего, что было тебе так дорого. Нет счастья, нет семьи, дети выросли. Ты остался один на один с пустотой, образовавшейся внутри, вокруг. И что же случилось с твоей любовью? Нечего притворяться, что ничего не случилось! Случилось, и жить с этим больше нет сил… Холодный осенний ветер очередным порывом ударил Щеголеву своим невидимым потоком. Она чуть пошатнулась, не испытывая ничего, вряд ли вообще осознавая, что стоит на грани, на краю. Женщина словно находилась одновременно в двух измерениях. Она балансировала между прошлым и настоящим. Настоящее было невыносимо, прошлое возвращало в воспоминания, где было двадцать лет безоглядного счастья, омраченного лишь недавними смутными подозрениями, которых Юлия Сергеевна стыдилась, гнала от себя. Она всегда считала, что их не коснется вся эта грязь. Однажды она набралась смелости и поделилась сомнениями с подругой, но легче не стало. Это еще больше ее укрепило в мысли, что они не напрасны. Сегодня она получила доказательства собственной проницательности. Чувство на уровне интуиции, вносящее смуту в душу, часто не без оснований. В ее случае уже поздно, теперь уже поздно что-либо изменить. Слова сказаны, она одна в квартире, а он ушел к другой.
