Сьюзен Филлипс - Медовый месяц
— Ей охота прокатиться.
— Эрл, она слишком маленькая. Ты же знаешь, что до этих горок ей еще расти да расти.
— Это паршиво. Ну-ка, привяжи ее! И чтоб никаких там чертовых тормозов.
— Но, Эрл…
— Делай, что я сказал, или будешь уволен!
До ее сознания с трудом доходили возражения нескольких человек из очереди, но тут состав тронулся, я она поняла, что ее несет в самую пасть чудовища, проглотившего ее мать.
— Нет! — взвизгнула она. — Нет! Мама!
Поручень был слишком толстым для ее пальчиков, но Хани мертвой хваткой вцепилась в него. Она зашлась в горьком, безутешном плаче:
— Мама… Мама…
Вся конструкция заскрипела и застонала, когда состав пополз на высокий холм, немало способствовавший созданию легенды о «Черном громе». Пока состав садистски неторопливо вползал наверх, в детской головке Хани проносились картины одна другой ужаснее. В свои шесть лет она была оставлена во всей Вселенной один на один с этим исчадием ада. Совершенно беспомощная, она была слишком слаба, слишком мала ростом и годами, чтобы суметь защитить себя, и на всем свете не было ни одного взрослого, кто мог бы ей в этом помочь.
От страха перехватило горло, крошечное сердечко судорожно забилось в груди, а вагончик неотвратимо карабкался на вершину огромного холма. Выше величайшей в мире вершины. В заоблачную высь. Выше знойного неба, к тому темному месту, где прячутся только дьяволы.
Из горла вырвался последний вопль, когда вагончик перевалил вершину и перед нею на миг открылся ужасающий спуск, и вот она уже низвергается в самое чрево зверя, чтобы быть сожранной и растерзанной на части в эту самую темную ночь ее детской души, только для того, чтобы…
Опять взмыть вверх!
И затем вновь быть сброшенной в ад.
И вновь взмыть!
Она трижды погружалась в ад и снова воскресала, а потом ее проволокло над озерной гладью и затянуло в дьявольскую спираль. Она ударилась о стенку вагончика, когда смертельный водоворот понес ее вниз, прямо в воду, но в последнюю секунду, в каких-нибудь двух футах над поверхностью, состав выровнялся, и она вознеслась на следующий уровень. Состав замедлил ход и плавно доставил ее к станции.
Больше она не плакала.
Вагончики остановились. Дядя Эрл исчез, и Честер, оператор аттракциона, бросился было вытаскивать ее. Хани затрясла головой, хотя глаза по-прежнему сохраняли трагическое выражение, а маленькое личико было белым как мел.
— Еще, — прошептала она.
Она была еще слишком мала, чтобы внятно выразить чувства, которые дали ей американские горки. Единственное, что она понимала, — ей непременно нужно вновь пережить это ощущение — ощущение силы, которая сильнее нее, силы, способной не только наказать, но и спасти. Словно эта сила каким-то образом позволила ей прикоснуться к матери.
В тот день она прокатилась на «Черном громе» раз десять и позже, на протяжении всего детства, каталась всякий раз, когда нуждалась в обретении надежды на защиту высшей силы. Американские горки, сталкивая ее со всеми ужасами человеческого существования, в конце концов благополучно выносили девчушку на безопасный берег.
Жизнь у Букеров постепенно вошла в нормальную колею. Дядюшка Эрл так никогда и не полюбил ее, но смирился, видя, что она становится ему большей помощницей, чем жена или дочь. Софи была к ней добра, насколько может быть добрым человек, полностью погруженный в себя. Хани и Шанталь редко слышали от» нее какие-то распоряжения, за исключением требования посещать воскресную школу хотя бы раз в месяц.
Но именно на этих громадных американских горках, а не в баптистской церкви, она больше познавала Бога, и Бог этот был проще для понимания. Ибо того, кто, как она, не вышел ростом, был сиротой и вдобавок женщиной, преисполняла отвагой причастность к некоей высшей силе, чему-то сильному и вечному, что будет охранять и давать защиту.
Донесшийся из глубины аркады звук вернул Хани к действительности. Она упрекнула себя, что отвлекается от цели. Так недолго стать не лучше сестры. Пройдя вперед, она просунула голову в аркаду:
— Эй, Бак, ты не видел Шанталь?
Бак Оке выглянул из-за механического бильярда, который пытался починить, памятуя о ее угрозе, что если не будут исправлены хотя бы несколько машин, то он может убраться со своей здоровенной старой задницей назад в Джорджию. Его налитое пивом брюхо распирало грязную ковбойку, грозя оборвать пуговицы, когда он повернулся всем телом и тупо ухмыльнулся ей:
— Какая Шанталь?
И громко заржал своей шутке. Хани пожалела, что не может испепелить его прямо на месте, но она
уже потеряла слишком много работников из-за задержек с выплатой жалованья и знала, что не может позволить себе давать волю чувствам. И потом, Бак был вовсе не злобный, а просто туповатый. Правда, у него была неприятная привычка почесывать у себя в присутствии дам как раз те места, которые не следовало бы.
— Да ты настоящий шутник, Бак, верно? Тут Шанталь не проходила?
— Не-а, Хани. Тут были только я да моя персона со мной.
— Ну ладно, посмотрим, удастся ли хоть кому-то из вас до утра собрать парочку этих чертовых машин.
Бросив на него уничтожающий взгляд, Хани покинула аркаду и последовала в конец центральной аллеи. «Бычий загон», как именовали ветхое деревянное сооружение, где ночевали холостые работники, стоял в деревьях за рощей, служившей местом проведения пикников. Сейчас там жили Бак и еще двое мужчин. Она увидела сочившийся из окна желтый свет, но подходить ближе не стала, так как не могла представить, чтобы Шанталь вздумалось посещать Клиффа или Расти. Шанталь не из тех, кто будет просто сидеть и вести разговоры.
Тревожное чувство, медленно нараставшее вместе с осознанием того, что уже поздняя ночь, навалилось всей тяжестью. Так поздно Шанталь обычно не задерживалась. Определенно что-то произошло. И Хани боялась своих смутных подозрений.
Она огляделась вокруг, охватив взглядом полуразрушенные трейлеры, центральную аллею и аллеи для верховой езды. Над всем этим пейзажем возвышались громадные холмы «Черного грома», лишенные сейчас всей своей мощи, способной зашвырнуть испуганную маленькую девочку туда, где она могла опять найти надежду на нечто вечное, способное ее защитить. Поколебавшись лишь мгновение, Хани заспешила вниз, по заросшей травой бетонной тропке, ведущей к Серебряному озеру.
Ночь была теплой и тихой. Когда кроны старых сосен сомкнулись над ее головой, закрыв свет луны, в памяти начали всплывать звуки мелодии «Дикси», исполняемой на калиопе.
«Леди и джентльмены! Дети всех возрастов! Окунитесь в прошлое, в те великие прежние дни, когда хлопок был королем. Присоединяйтесь к нам, и мы отправимся на прогулку на колесном пароходе „Роберт Э. Ли“. Вы увидите прекрасное Серебряное озеро, величайшее озеро во всем округе Паксавачи, штат Южная Каролина…»
