Милый мальчик (СИ) - Ветрова Роза

**

4

Полтора года назад

Если бы я знала, каким Армагеддоном обернется этот глупый розыгрыш, я бы ни за что не стала участвовать в этом дерьме. И пусть бы лучше меня полоскали до самого выпускного, плевать.

Но тогда я думала, что хуже, чем сплетни о моей маме ничего быть не может и поэтому согласилась на эту гадкую выходку.

Конечно, тогда я даже не подозревала насколько она гадкая. Кирилл убедил меня, что это вполне безобидно подкинуть детских игрушек человеку с явным диагнозом.

И вот, дождавшись момента на перемене, когда Додик уйдет в столовку и оставит свой рюкзак на стуле, я под подгоняющее покашливание Кирилла решилась. Пересела за его парту и, расстегнув рюкзак, запихала ему в главный отсек с учебниками с десяток маленьких игрушечных машинок. Все они были металлическими, тяжелыми. Их мне вручил Кирилл, и предварительно я их внимательно проверила на запах, пооткрывала дверцы. Обычные машины, пустые. Ничего в них не было спрятано.

"Какая тупость", - еще тогда подумала я, и вздохнув, вернулась на свое место.

- Все? Доволен? - буркнула Кириллу, и тот поднял большой палец вверх.

Что ж, осталось только надеяться, что вонючий козел сдержит слово и не станет трепаться.

Из столовки Додик вернулся в приподнятом настроении, сел на свое место и как обычно уставился в одну точку с легкой блаженной улыбкой.

В сердце екнуло от его вида, а от собственной трусости на душе появилось гадливое чувство. Я отвернулась от одноклассника, распахнув учебник по геометрии и чуть не разломив его, при этом, надвое. И едва не пропустила момент, когда он полез в свой рюкзак.

Одновременно с этим раздалась трель звонка, и грузная училка в костюме ядрено кирпичного цвета, встала из-за учительского стола.

- Проходим побыстрее, уже звонок прозвенел. Убираем телефоны, чипсы, достаем циркули... - Ее монтонный голос, от которого обычно клонит в сон, прерывает жуткий нечеловеческий вопль, от которого моя душа уходит в пятки. Вместе с этим криком разносятся и другие - это перепуганные девчонки - Алферова и Евстигнеева, сидящие перед Додиком, шарахнулись в сторону. Кирпичное пятно тоже орет вместе с ним. Но быстро замолкает, осознав, что произошло.

- Егор! Егор! Что случилось?! - Она бросается к нему, громко цокая толстыми каблуками.

На него страшно смотреть. Лицо его побелело от ужаса, перекосилось. От красоты не осталось и следа, оно напоминало восковую маску. Вся краска схлынула с губ, и он беззвучно шевелил ими, что-то шепча себе под нос и раскачиваясь над грудой машин, что валялись на парте рядом с перевернутым рюкзаком. Постоянно при этом вскрикивая. Приглядевшись, я осознаю, что он не шепчет, а хватает губами воздух, и не может вдохнуть.

Твою мать. У Додика паническая атака.

Вместо того, чтобы броситься к нему, я еще больше примерзаю к стулу, не в силах пошевелиться. И смотрю на него широко раскрытыми от шока глазами.

Слава Богу, училка остается хладнокровной, не смотря на свой перепуганнный вид. Она хватает файл с работой с парты Алферовой и, отбросив лист с чертежом в сторону, накрывает рот и нос Додика файлом.

- Дыши! Сюда дыши, ну! Выдыхай, вдыхай, выдыхай, вдыхай... - Она повторяла снова и снова, пока он послушно делал крошечные вдохи-выдохи в надутый шарик, дыша своим же кислородом. Весь класс замер, в классе стояла оглушительная тишина. Только подбадривающий голос учителя и шуршание файлика раздавались в притихшем классе.

Я перевела потрясенный взгляд на Кирилла, и наши глаза встретились. Одноклассник злорадно улыбался, явно довольный что я попалась в его ловушку. Чувствуя к нему отвращение, я отвернулась и снова уставилась на Егора.

Вскоре его перестало трясти, дыхание выровнялось и он сам убрал файл в сторону. Резко смахнув рукой машины на пол, уронил голову себе в локоть и замер, ни на кого не глядя. Темные кудри, упавшие на руку, спрятали его лицо от всех.

Училка растерянно стояла над ним. Мне казалось она хотела погладить его по голове. Но ничего подобного она делать не стала.

И все же она стала для меня героем.

- Егор, если хочешь, можешь пойти домой, - мягко произнесла она. - Все хорошо, все в порядке. Слышишь?

Он кивнул в локоть, а потом резко выпрямился. Пялясь в одну точку, как обычно, нащупал свой рюкзак и, поднявшись, нетвердой походкой пошел на выход.

Я сглотнула.

Я чувствовала себя хуже некуда, и думала теперь лишь о том, как догнать его и извиниться перед ним. Но это казалось невыполнимым. Лучше не напоминать ему о машинах, которые вызвали в нем такую реакцию. А вдруг он снова перестанет дышать нормально?

- Ну и какой умник это сделал? - строго спросила учительница, обводя класс глазами.

Все молчали, и я застыла с горящим лицом, не смея даже головы поднять. Думала, что Кирилл сдаст меня с потрохами, это и будет его местью, но он тоже промолчал.

- Кто сделал, тот сам и будет с ним разбираться, ясно? Продолжаем урок. Открыли параграф тридцать четвертый... - дальнейшие слова превратились в инопланетную речь. Я никак не могла отойти от произошедшего, переживая за Егора. Мне было так его жаль. И я так ненавидела себя за содеянное!

Глупая трусливая курица! Как мерзко же я поступила...

Опять покосившись на Кирилла, я увидела, что ничего не изменилось, он сидел с довольной мордой, как напакостивший гремлин. Подмигнул мне. Предвкушение во взгляде сбило меня с толку, и оставшуюся часть урока я то и дело поглядывала на этого козла, который загадочно улыбался мне в ответ.

На следующий день я забилась в углу второго варианта своей парты, с тревогой глядя на пустующую парту Егора. Его не было ни на первом уроке, ни на втором, ни на третьем. Приготовленная мною извинительная речь осталась непроизнесенной, и я совсем сдулась. Одноклассники же вели себя как ни в чем не бывало, как будто ничего не изменилось.

Только перед последним уроком Кирилл встал рядом со мной и усмехнулся:

- Ну что, вывела Додика из строя?

- Ну ты и мудак, - выплюнула я. - У него явная фобия на машинки, а ты придумал эту гадость. Самому не противно?

- Мне? - Он сделал невинно-удивленное лицо. - Это же ты их подкинула.

Наш разговор услышали другие. Алферова с Евстигнеевой переглянулись и захихикали, как две гиены.

- Очень смешно, - буркнула я.

- Но не смешнее твоего имени, - оскалилась одна из них. Кто из них Алферова, а кто Евстигнеева я постоянно путала. Они для меня были как сиамские близнецы, неотделимые друг от друга. Они и в туалет вместе ходили, и в столовую.

На ее реплику я только закатила глаза и уткнулась в тетрадь, проверяя на всякий случай домашку. Зараза ударила прямо по больному.

Ладно, осталось два месяца... Всего два месяца... Если повторить еще раз пятьдесят, то может и впрямь, подействует успокаивающе? А что? Какое-то время я увлекалась квантовой психологией, аффирмациями и прочей ерундой. Должно подействовать если настроиться на нужный лад.

Только хотела прикрыть глаза... как в класс вошел Додик. На нем не осталось ни следа от вчерашней паники.

Рядом испуганно хрюкнул Кирилл, плавно и как-то обреченно спикировал на свободное место за моей партой. Я в недоумении покосилась на него, удивленная тем, как затряслись его руки. Он просто до усрачки напугался.

Додик тем временем с хладнокровным спокойствием оглядел заволновавшихся одноклассников, остановил свой взгляд на моей парте. И я с готовностью присоединилась к остальным, почувствовав, как кровь стала стыть в жилах.

Ох, и перепугалась я тогда, скажу вам! Такой мертвецки тяжелый взгляд у него был. Как будто на меня смотрела вырвавшаяся из ада тьма, готовая заглотить все живое вместе с косточками. Что за странные метамарфозы?

Не успела я и рта открыть, как он подошел прямо к нам неспешным ленивым шагом. Кирилл собрался было встать, но внезапно Егор схватил его за волосы на затылке и со всего размаху ударил об парту. Тошнотворный треск ломающихся хрящей резанул по ушам, во все стороны брызнула кровь, одноклассник заорал дуром. Завизжали хором девчонки. Мой крик застрял в горле, я в шоке уставилась на кровавые брызги на своих ручках, учебнике и тетрадях. Даже на пальцы попало, которые тряслись так, словно меня током шибануло.