Двенадцать дней лета (СИ) - Джолос Анна

– Зато я представляю. Давай на хату к моему дяде залетим? В ту, на Котельнической, про которую я тебе рассказывал.

– Как-то не по душе мне эта идея.

– Почему? Квартира будет пустовать в ближайшие пару недель. Я всё организую. Лепестки роз, ужин, свечи и прочую лобуду. Отпразднуем твоё совершеннолетие вдвоём, по-взрослому, м? – целует в шею, прижимает к себе сильней. – С ума схожу... Хватит меня мучить. Обещай, что подумаешь насчёт моего предложения?

– Подумаю.

– Алиев, оторвись от моей подруги, – доносится до нас голос Иды.

Парень раздражённо цокает языком.

– Того и гляди, сожрёшь её.

– Завязывай ревновать, Островская.

– Чего мне ревновать? – фыркает та в ответ. – Мы с Леркой со времён горшка вместе, а ты только в десятом классе нарисовался. Так что меня она любит на порядок больше.

– Найди уже себе парня, а. Вечно хвостом за нами таскаешься.

– Обязательно последую твоему совету, – натянуто ему улыбается.

– Ну ладно вам, завязывайте, – миролюбиво вмешиваюсь в этот напряжённый диалог.

Так уж сложилось, что ребята не ладят и постоянно норовят уколоть друг друга.

– Я, вообще-то, по делу. К нашей классухе подойди. Там что-то насчёт ресторана у отца твоего узнать надо.

– Скоро вернусь, – Ренат оставляет поцелуй на моей щеке и, грозно зыркнув вправо, удаляется.

– Неадекватушка, – вздыхает подруга, цепляясь за мой локоть. – Опять обсуждали важное грядущее «событие»?

– Ида…

– У тебя скулы красные.

– Это румяна.

– Да-да.

– Что? – пытаюсь оставаться невозмутимой. – Смотри какие мишки симпотные! Пойдём фоткаться.

– Стоп-стоп. Зубы не заговаривай, – тормозит меня. – Колись уже, Есьман. Где и когда планируете осуществить задуманное? Сегодня в «Орлиных»?

– Нет, ты что!

По секрету делюсь с ней некоторыми деталями нашего с Ренатом разговора и по ходу монолога вижу, что, затея с квартирой на Котельнической ей, как и мне, не особо нравится.

– Ты не торопись, если не готова пойти дальше.

– Я готова, – отражаю уверенно.

– А выглядит так, будто сомневаешься.

– Нет. Немного боюсь и всё. Это нормально.

– Я думала, мы будем праздновать твою днюху вместе. Поддержка и всё такое. У твоего бати громкая свадьба намечается, у моих предков громкий развод.

Обижается. Что, в принципе, ожидаемо.

– Поехали бы куда-нибудь... – мечтательно вздыхает.

– Куда? – вопросительно выгибаю бровь.

– Да не знаю, куда угодно. Москва вон какая большая!

Наши глаза встречаются, и внезапно в моей голове что-то щёлкает.

– Лееер… – настороженно тянет она, не моргая. – Ты меня пугаешь.

– Идончик, ты гений! – кладу свои ладони ей на плечи и чувствую, как грудную клетку распирает от внезапно наполнившего её предвкушения. – На фига нам Москва сдалась?

– В каком смысле? – запоздало хлопает ресницами, поправляя ленту.

– Двинем дальше. В Питер, например.

– В Питер? – глаза по пять рублей. Рот в изумлении приоткрылся. – Ты серьёзно?

– Ага. Прямо во вторник утром накануне свадьбы и слиняем.

Секунда.

Две.

Три.

И как заорём:

– Уииии!

Верещим на пару, как дурные, а потом я всё-таки тащу её сквозь толпу нарядных выпускников к ростовым куклам пофоткаться.

Глава 3

Концерт в Государственном Кремлёвском Дворце проходит на ура.

Сперва с официальной речью к зрителям обращается президент, видео от которого транслируется на огромном экране. Затем на главной сцене нашей страны долго выступают популярные артисты и блогеры. Тысячи выпускников, приехавших из разных уголков нашей страны, хором им подпевают.

Мы с Идой тоже орём во всё горло и танцуем в проходе между рядами.

Громко. Весело. Шумно. Классно.

После полуночи, пребывая в отличном настроении, едем на арендованных родителями лимузинах за город. Продолжать праздновать начало взрослой жизни уже там.

«Орлиные скалы» – дорогой и достаточно известный гостинично-ресторанный комплекс, расположенный в подмосковном лесу.

Сегодня в нашем распоряжении огромная зелёная территория с собственным парком, а также невероятной красоты белый зал. Там накрыты столы и есть отдельная зона-танцпол, где молодёжь развлекают профессиональные ведущие, которые отвечают за интерактив.

Правда этот самый интерактив не особо заходит нашей а-ля взрослой компании. Многие попросту отказываются участвовать в разного рода играх-конкурсах. Потому что считают это откровенным зашкваром.

Почему так? Да причина, в общем-то, очевидна. Присутствующие чересчур на пафосе и не могут расслабиться даже тут, где, казалось бы, все свои. «Отпускать себя» нельзя. Проявлять истинные эмоции тоже, ведь быть искренним и трушным в нашем сообществе немодно.

И если уж о самом коллективе замолвить словечко, дружба, в большинстве своём, притянута за уши и является скорее условной.

Мы с моим Идончиком – невероятное исключение из этого правила. У нас всё по-честному и дружба с детства такая, что любой позавидует. Крепкая. Настоящая. Проверенная временем.

Островская для меня давно уже как член семьи. Как кровная сестра. Да что там! Она на данный момент, без преувеличения, самый близкий для меня человек, поскольку папа отстранился и наши отношения с появлением Эллочки безнадёжно испортились.

Но не будем об этом, вернёмся к высшему обществу. На чём я остановилась?

Ах да. Картинка мегаважна. Благосостояние семьи, статус. Вот что главное. Если что-то из вышеперечисленного теряешь, тебя с лёгкостью могут вычеркнуть из френд-листа.

Плюс извечную битву понтов никто не отменял, хоть и говорят, что по-настоящему богатые люди по природе своей не склонны что-то кому-то доказывать.

Как бы не так. Наши постоянно друг с другом соревнуются. Девчонки, к примеру, состязаются в коллекционировании брендовых сумок и дорогих украшений, а парни уже подошли к тому возрасту, когда измеряют крутость объёмом двигателя и ценой тачки, на покупку которой не поскупились предки.

Что уж греха таить, зачастую у них и прав ещё нет, а машина с возможностью на ней передвигаться уже есть.

– Мы так и не обсудили, кто куда в итоге зачисляется?

– Алё, аттестат только выдали.

– Пффф, – Ершова закатывает глаза. – Да кому он нужен.

В принципе, всем действительно понятно, каким образом будут «поступать» процентов семьдесят от нашего выпуска.

– Алексеев, ты че реально в МГИМО настрёмился?

– А чё?

Чтобы вы понимали, это человек, который всегда тупо отсыпался на инглише.

– Чё ты там делать будешь, Миха?

– Учиться.

– Ты своё произношение слышал, ученик?

– Эфрифинг из гуд, Корнеева. Все дорс фор ми оупэнд бикоз май фазэ ин госдума.

– Жуть. Надеюсь, мы с тобой будем не на одном факультете, – качает головой наш полиглот по имени Таня.

– Не факт, – поигрывает бровями Миха.

– Кошмар.

– Чё вы до меня докопались? Скворцова ваще вон в мед собралась поступать. Врачом станет.

– Каким? Патологоанатом? – предполагает Вишневский.

– Эта может. Она живым-то мозг вскрывает на раз, а тут жмурики.

Мальчишки ржут.

– Идиот. Я просто стану директором собственного центра пластической хирургии. Будете жён своих приводить на тюнинг.

– Пхах.

– Колокольцева, а ты чем заниматься планируешь?

– Чем-чем. У меня одна дорога. Стать знаменитой, – смотрит на него, как на идиота. – Актриса, певица, моделинг. Я ещё не решила точно, чего именно хочу.

– Какая на хрен певица? Ты отвратительно поёшь.

Это да. Там не то, что медведь на ухо наступил. Там стадо бегемотов по нему прошло.

– Сейчас вообще необязательно обладать вокальными данными, Вишневский. Главное – внешка, остальное можно купить. И хиты, и аудиторию.

– Ясно всё с тобой.

– Ничё не ясно. Как соберусь ваще в Голливуд. Блистать буду с экранов, обзавидуетесь!