Девочка из прошлого (СИ) - Тоцка Тала

Она родилась на двадцать восьмой неделе, весила восемьсот граммов и была похожа на слепого котенка. И размерами была как котенок.

Потому она Катя. Катюшка, Катарина, Кэтти, Кэт.

Недели, которые моя дочь провела в кювезе, я до сих пор вспоминаю с содроганием. Это был без преувеличения самый страшный период моей жизни. Я не помню, сколько я спала, что я ела и ела ли вообще.

Пока моя дочь боролась за жизнь в инкубаторе для младенцев, я все время была рядом. Спала на скамейке под детским отделением, однажды уснула на подоконнике в вестибюле.

Я молилась, требовала, просила. Умоляла. Беззвучно кричала. Мысленно ползала в ногах. Снова просила.

Мама приносила мне в клинику еду, отчим привозил ее каждый день с другого конца острова. Я боялась выйти даже на несколько минут, боялась переступить порог больницы. Готова была поклясться, что мое присутствие придает дочери силы.

Были риски остановки дыхания, сердца, отказа любого не до конца сформировавшегося органа. И то, что Катя в свои неполные три года отличается от сверстников только ростом и задержкой речи, я считаю громадным везением.

Также очень помогли деньги папы, иначе бы мы с Катей не выжили. Обе. Это объективная реальность.

Ещё одна реальность в том, что роды не начались бы так рано, не вздумай в этот день приехать Демид. Он мог кого-то прислать с документами о наследовании. Или повести себя иначе. Но этот мужчина не стал лишать себя удовольствия лично наказать предательницу.

Наивно и глупо было ожидать от него жалости или милосердия, хотя я до сих пор помню, как ловила каждый его взгляд и каждое слово в жалкой надежде на прощение. Однако в его власти было сделать наше расставание другим.

Всего лишь не добивать так жестоко. Всего лишь не пинать того, кто и так лежал у его ног.

Но Демид всегда считал себя вправе вершить суд и распоряжаться чужими судьбами. В тот раз под ударом оказалась наша дочь, и теперь я имею полное право считать Демида выбывшим в процессе. Вычеркнутым.

Это мой котенок. Только мой.

Мне иногда всерьез верится, что я сама ее зачала. Настолько эфемерными и нереальными кажутся отношения с ее биологическим отцом.

Демид живет свою жизнь, которой я не интересуюсь, но о которой время от времени оказываюсь информирована с ненужными мне подробностями.

Демид Ольшанский сейчас достаточно известная личность, его имя широко известно в бизнес-кругах. Он периодически оказывается в поле зрения масс-медиа. Как и количество женщин, которых Ольшанский меняет с завидной регулярностью.

И чем больше я о нем узнаю, тем меньше мне верится, что это мы с ним сделали Катю.

Свое участие в бизнесе я стараюсь максимально дистанцировать. Я очень редко пользуюсь услугами няни, ее мне заменяет мама. Она готова лететь в любую точку мира, если появляется такая необходимость. Но я сама не стремлюсь надолго уезжать.

Мой отчим святой человек. Иногда он сопровождает маму, и ни разу меня ни в чем не упрекнул. И он любит Катю, а она его обожает и называет дедом.

Я бы ни за что не вернулась сюда, но Демид сумел подмять под себя рынок, на котором он не просто лидер. Монополист. А Феликсу позарез нужен контракт с его компанией.

Я уже прилетала полтора месяца назад для предварительного сбора информации. Поскольку здесь похоронен отец, истинная причина моего визита осталась тайной. За могилой ухаживает специальная служба, но мое желание лично ее навестить не вызвала подозрений ни у конкурентов, ни у самого Ольшанского.

Мы с Демидом не виделись, я и не планировала с ним встречаться. Я увижу его сегодня на благотворительном вечере, а завтра на расширенных переговорах. Мы с Феликсом включены в состав переговорной группы.

На счет Феликса не уверена, а вот мое присутствие, подозреваю, окажется для него сюрпризом.

Бизнес Демид ведет в такой же агрессивной манере, в какой занимался в свое время ликвидацией. По слухам, он и сейчас оказывает подобные услуги, но гораздо более избирательно.

Зато с женщинами Ольшанский расстается с той же легкостью, как и прежде.

Его встреча с Катей в торговом центре это не судьба, а досадная оплошность людей Винченцо. Мама давно намекает, что я не права в том, что прячу Катю от родного отца. Но я убеждена в обратном.

Образ жизни Демида не подразумевает наличие маленькой девочки, которая едва ли достает ему до середины бедра. Которая плохо говорит и плохо ест. Чтобы накормить Катю, надо проявить чудеса изобретательности. А ей надо питаться разнообразно и сбалансированно для стимуляции роста.

Катя особенный ребёнок, который требует слишком много времени и внимания. Помимо укрепляющих массажей и процедур она нуждается в родительском терпении и участии. С ней надо гулять, читать, разговаривать. Это нереально делать урывками, успевая в промежутках заниматься бизнесом и трахать баб.

Но главное, я не верю, что Демид сможет защитить нашу дочь. Напротив, наличие такого отца притянет к девочке слишком много лишнего внимания. Он всегда говорил, что ему не нужны рычаги, на которые можно надавить чтобы им манипулировать.

Катя Покровская — именно такой рычаг.

Поэтому Кати Покровской не существует в природе.

У меня нет дочери, она никогда не рождалась, а я никогда не была беременной.

Я опекун девочки, которую взяла на воспитание, родившуюся недоношенной в роддоме Убуда. Мою воспитанницу зовут Деви Ди Стефано. Ее крестный отец — Винченцо Ди Стефано, один из самых опасных людей на Сицилии. А его сын Феликс мой близкий друг и бизнес-партнер.

Глава 3-1

Демид

Я не любитель подобных мероприятий. Благотворительность в бизнесе для меня звучит примерно так же, как день открытых дверей в борделе.

Хочешь помочь, помогай, а не труби об этом на каждом углу. И тем более не организовывай вечеринку с закуской и бухлом, которая стоит иногда больше, чем удается привлечь пожертвований.

Назови это честно — пиар-акция для продвижения собственного бренда или компании. Но кто же тогда придет? И о таком точно не напишут в медиа.

А надо, чтоб написали. Описали подробно про каждого гостя, и хозяев не забыли.

Сегодняшний вечер ничем не отличается от сотни подобных. Я тоже такие устраиваю, не сам, конечно, мои пиарщики. Фишка таких мероприятий, что на них надо идти со спутницей.

Моя со мной. На такие мероприятия я обычно зову Юльку. Помимо внешности у неё ещё есть мозги и главное, она умеет себя вести в приличном обществе.

Юлька сегодня выглядит охуенно, но о ней все равно напишут, что Демид Ольшанский был со спутницей. Просто со спутницей, без имени и фамилии, ни слова больше. Разве что кому-то из журналистов захочется описать подробнеё, в чем были одеты гости вечеринки. Тогда про неё напишут «спутница Демида Юлия».

Хотя это несправедливо. Юля умная девушка, у неё свой бизнес. Я ей помог только на старте, дальше она сама. Периодически я ее трахаю, но не часто, ровно столько, чтобы она не фантазировала на тему совместного будущего.

Юля знает, что она не одна. Сначала она пыталась плакать, ставить условия, но недолго. Надолго не хватило меня. Я предложил выбор — или так, или на выход. Она выбрала «или так».

Если бы сегодняшняя тусня была менеё пафосной, я бы взял с собой Янку. Она модель, причем даже известная. Умом не блещёт, зато ебаться с ней мне нравится, и я ее выбираю чаще. Не потому, что она чем-то лучше. Просто я же не совсем скот.

Юля строит карьеру, но она заточена на семью. В отличие от меня. И я не хочу мешать. Один раз она завела отношения, по ее словам, чтобы вызвать мою ревность. Ждала реакцию. Я сам, если честно, тоже ждал.

Ничего. Нигде даже не екнуло. Вот просто похуй.

Потому что я одиночка. Даже когда я с кем-то, я все равно один.

И когда смотрю на семьи своих братьев, быть одиночкой не перестаю. Хотя с Софией у нас любовь.

Однажды, в прошлой жизни я собрался жениться. Всерьез, даже до подачи заявления дело дошло. Не срослось. И руку к этому предложил человек, к которому я сейчас иду на благотворительный вечер. Феликс Фокс.