Бывшее счастье (СИ) - Дем Ана
— Я тебе купила твои любимые снеки с газировкой. — в моё время такое не разрешали употреблять, так почему я должна делать с собственным ребёнком? Здоровье позволяет, он волен делать все, что ему захочется в подростковом возрасте.
— Спасибо, — схватившись за магазинный пакет, подав мне ладонь, Тëма помог встать с насиженного места. — Ты кушал?
Кивок головой и мы все равно отправляемся на кухню. Надо разгрузить продукты, разогреть для себя поздний ночной ужин, затем принять горячий душ, броситься под ватное одеяло спать. Ребёнок пускай сидит до двух часов ночи, у него законные выходные, а Дианка…
— Где крёстная? — по пути осматриваю нашу с ней комнату, замечая одно чёрное пятно и разбросанные по всюду платья.
— Она ещё не прибыла. — все ясно, видимо все произошло слишком удачно в её ситуации, раз не спешит домой.
Пускай развеется, погуляет по ночному городу с каким-нибудь красавчиком мужчиной по работе, позволит расслабиться под крепкими ладонями. Не маленькие, бояться опозориться на весь город обычным сексом в номере какого-нибудь отеля или гостиницы больше не страшит, как в подростковом возрасте.
Сейчас можно делать абсолютно все, даже групповое с различными игрушками для интима.
Но это кому как заблагорассудится, может кто-то ведёт строгий пост или принял обед на запрет заниматься чревоугодием.
— Милый, — сажусь за стол, поглядывая на такого прекрасного помощника. Тот постепенно вытаскивает из пакета обычные продукты, своё любимое лакомство, средство для мытья посуды, а я, взглянув со стороны, понимаю — с ним я как королева.
— М? — вопросительное мычание со звуком шипящей газировки прорывают мои дамские мыслишки. — Чего?
— Да так. — улыбаюсь своим глупым мыслям. — Как прошёл твой день?
— Нормально. — пожимают плечами, отрезая на разложенный по тарелке белый хлеб тонкую нарезку докторской колбасы. В животе тут же сдавило неприятным спазмом. — Получил четвёрку по контрольной биологии, тройку за неправильное решение двух математических уравнений.
Передо мной ставят ту самую тарелку с двумя бутербродами. К этому всему добавилась кружка горячего чёрного чая с толстой долькой лимона.
— Я не буду тебя за это ругать, — во мне нет желания становиться злой матерью, которая затрясет своего ребёнка из-за плохих оценок до нервного срыва. У него и так нервы от будущих экзаменов, ещё я досаждать начну, капая на мозг. — Просто постарайся хорошо себя вести в школе, запоминая самую важную информацию для будущих зачётов.
Медленно, но уверенно кивает, соглашаясь с моей жалобной просьбой. Разговаривать дальше нет смысла, отпустив Артёма к себе в комнату, тот, забрав собой чипсы и газировку, поспешил за включённый ноутбук.
— И не порть своё зрение, — ещё одна просьба слетает с моих уст, — включи ночник.
— Разберусь. — и ушёл.
Тяжко вздохнув, схватив за ручку кружки, прислонила ту к губам. Сделав два глубоких глотка, ощутив на языке попавшуюся косточку кислого цитруса, выплюнула на ладонь. Бросив ту на стол — потом приберусь, выкинув весь мусор с деревянной поверхности, — скушав сделанный ребёнком бутерброд, решила пойти к себе.
Время ещё есть, соберу все Дианкины шмотки в мешок для грязного белья, переоденусь в домашнюю одежду из домашних бридж и футболки с короткими рукавами, лягу на более менее чистую постель.
Нет, последний вариант мне не нравится. Во мне проснулась настоящая сова: кроме закинутых стираться вещей, сменю грязноватое на мой взгляд постельное, соберу скопившийся мусор оставшийся от шоколадных конфет, наведу на рабочем столе порядок. Уберу с поверхности все то, что связано с моей работой — бывшие черновые работы от законченных проектов, — неудавшиеся оригами и квиллинг.
Хотела заняться полезным хобби: научиться собирать красивые конвертики из цветной бумаги, вышивать крестиком, шить из старой одежды кухонные прихватки… Моим рукам, все благодаря моей любимой бабушке по отцовской линии, свойственно вязать красивые узоры с помощью спиц и крючка.
Пока жила здесь, я столько всего связала для маленького Артемки. И носочки, и чепчики пока тому было несколько месяцев от рождения, даже зимние вещи пришлось научиться вязать, когда нам приходилось выживать на скромную бабушкину пенсию и на наши с подругой деньги, которые зарабатывались непосильным трудом официанток. Да и то эта работа никак не спасла нас от недельных голодовок. Пришлось свалить оттуда, где бегали как шакалы с двумя подносами одновременно, и устроиться на ночные смены в кафешку быстрого питания.
Там мы занимались всем, что от нас требовали: чистили картошку, резали остальные овощи кубиками, соломкой или слайсами, меняли порой масло во фритюрницах, стояли на раздаче ночного авто-кафе. За-то приходили счастливыми, держа на руках те же самые пятнадцать тысяч.
— Тема, — заглядываю к нему, мимолетно оглядывев его спальню. Да, все же стоит обновить ему обои и прикупить хорошую кровать. — Если будет шумно с моей стороны, то заранее прошу у тебя прощения.
Удостоив себя согласительным мычание в ответ, прикрыв его комнату дверью, юркаю за мусорными пакетами.
Уборка длилась недолго — полтора часа. Излив в таз с тряпкой и грязной водой всю накопившуюся бурную энергию, протерев ладонью лоб, поспешила отнести все собранные мешки в коридор. С утра, если кто-то из нас встанет, пойдёт за свежим хлебом, обязательно выкинет. Наверное.
Например, Дианка будет ходить мимо него и кричать о том, что кто-то дома гадит и от этого вся вонь у нас стоит.
Ладно, сама выкину.
Время близится к первому часу ночи, наша комната немного поблескивает от уборки. Завершив последние штрихи, убрав все предметы под ванную, не забыв после этого помыть руки с мыльцем, — поспешила лечь отдыхать.
— Ма, — зовёт из коридора ребёнок, надевая на себя куртку и кроссовки. — Там тётя Диана приехала. Вся зареванная какая-то.
— Что с ней? — выбегаю к нему, попутно надевая своё пальто. — Она внизу?
Не успеваю услышать ответа, раскрываю входную дверь и бегу, спотыкаясь на ступеньках от задирания тапок, вниз. Сердце громыхает от ударов в грудную клетку, виски начинают неумолимо сдавливать черепную коробку.
Поскальзываюсь на последней ступени, резко расставляю ладони для восстановления равновесия. Тяжело дышу: один, два, три, делаю шумный выдох. Подхожу к большой металлической серой двери с домофоном. Качнувшись пальцами ту самую злосчастную мелкую кнопку, что вызывает неприятное пиликанье, отворяю дверь на распашку.
Все равно не никто не закроет, даже ветер, которого не было от слова совсем. Была лёгкая прохлада тёмной ночи, зазженные фары такси и стоящая рядом с незнакомым мне мужчиной Дианка. Вся заплаканная, дрожащая словно выброшенный питомец на произвол судьбы.
— Варя, — пищит как котёнок, вызывая кашель с горла.
— Мам, — за моей спиной слышится голос Артёма, подойдя ближе, он, как и я, разглядывает всю ситуацию со своей стороны.
Стоявший вблизи мужчина в дорогущем смокинге неожиданно напрягся, на его лице проявились неприятные в данной ситуации желваки. Это такая реакция на выбежавшего из подъезда ребёнка, я никак не могу понять?
— Возьми крестную, — прошу Артёма, касаясь его плеча ладонью, — отведи к нам.
Кивок и он выполняет мою просьбу. Скинув с себя куртку, оставшись в одной лёгкой футболке, накинул ту на подрагивающие плечи подруги. У неё настоящий шок, иначе почему она резко перехватила руку крестника, сжимая её со всей силы.
Шагая на ватных ногах к подъезду, переступая порог железной двери, двое родных мне всем сердцем человек скрылись за ступенями, ведущих на второй этаж.
Что-ж, осталась одна, поблизости стоит незнакомец, тот моментально спрятал ладони в карманы брюк, стараясь привлечь внимание к расстёгнутой на две пуговицы от воротника рубашке.
— Прошу прощения за такой казус, — извиняюсь, подходя ближе к такси, легонько хлопая пустые карманы пальто. Ужас, мой кошелёк остался в сумочке. — Вы подождёте меня, я забегу домой за кошельком.
