Бывшие. Мой секрет (СИ) - Шеффер Юля

А следующие пятнадцать минут, сидя на стуле с высокой спинкой и по-домашнему подложив под себя ногу, я смотрю, как младшая дочь брата-близнеца моей мамы свершает священный ритуал заваривания чая. В полной тишине — она занята, а я не тороплюсь исповедоваться — Елизавета Андреевна шуршит пахучей железной банкой, скрипит чаинками по дну и стенкам фарфорового заварника, журчит кипятком и тихо дзынькает крышкой.

Только потом усаживается напротив и сходу задает единственно верный вопрос:

— Что за черта ты увидела на той понтовитой яхте, что сбежала с нее раньше времени?

— Кирилла, — признаюсь на выдохе.

Нет смысла скрывать — на ужине были журналисты и фотографы, — да и не хочу. Кому, как не Лизе я могу все рассказать? С ней одной могу обсудить эту судьболомную — для меня однозначно — встречу.

— Твоего Кирилла? — округляет и без того огромные глаза.

— Уже нет, — криво улыбаюсь. — Он был там со своей невестой.

— Вот же гондольер… — от души.

Обычно я ржу над ее креативными ругательствами, но сегодня мне не до смеха. Кирилл купировал мое чувство юмора.

— И как он? — спрашивает серьезно и осторожно, явно, боясь, что разбередит мои раны.

Они и так уже вскрыты.

— Он… Кирилл, — просто отвечаю. — Такой же, как всегда.

— А ты так же, как всегда, в него влюблена.

Это не вопрос, поэтому я не отвечаю.

— Как он повел себя при встрече?

— Странно. Правда, странно, Лиз. Непонятно. Нелогично. По-дурацки. Сначала гадостей наделал и наговорил, а потом пошел за мной на палубу и сказал, что хочет поговорить. Почти обнимал, по щеке гладил…

Я машинально поднимаю свою руку и повторяю его жест. Но от моего прикосновения коленки не подкашиваются.

— А ты?

— Ты же уже поставила мне диагноз: влюблена.

— Как ты вела себя при своем диагнозе?

— Я сбежала.

Лиза замирает на секунду, потом наклоняется ближе ко мне через стол:

— Ты, надеюсь, за Евой приехала не чтобы бежать с ней еще дальше?..

Теперь моя очередь таращить на нее глаза.

В первое мгновение меня возмутил ее наезд, но в следующее я задумалась.

Такая мысль меня не посещала, вариант вообще уехать из Москвы я не рассматривала, даже в голову не приходило. Но теперь, когда Лизка произнесла это… Это звучит и кажется разумным. Может, это и есть тот выход, который я ищу?

Реально. Если мы с Евой уедем, то никогда больше я не столкнусь с Потемкиным, даже случайно — под влиянием ретроградного Меркурия или велению левой пятки. У Кирилла не будет возможности узнать о ней, узнать о том, что он — отец, и забрать у меня дочь. Боже, это же так просто! Почему я сама об этом не подумала? Это…

— Глаза потуши. Загорелась она… — приземляет меня сестра не на шутку строгим голосом, по моему лицу безошибочно считав ход моих мыслей. — Куда ты собралась бежать? Как? Вот прям от меня стартанешь, с этим чемоданчиком? — кивает на дверной проем.

— От тебя не получится. Мне понадобятся документы и деньги, — рассуждаю я вслух. — И вещи, и…

— Мозги. Попросишь у Гудвина, когда доберешься до Изумрудного города. Мы с Евой как раз сейчас читаем "Волшебника", она подскажет дорогу… Даже не думай в эту сторону, Маргарита Александровна, — резко меняет интонацию с наставительно-язвительной на категоричную. — Ты никуда не побежишь. Ни с моей крестницей, ни одна.

Про мозги было обидно. Но, подозреваю, и справедливо.

— Почему?

— Потому что бегут только виновные. В чем ты виновата перед твоим Кириллом?

— Он не мой.

— Про немого будешь втирать его невесте, когда она увидит вас вместе, а мне не надо.

— Ты стихами заговорила, — улыбаюсь несмело, делая попытку понизить градус нашего общения, ибо реально ту мач.

— Если понадобится, я могу и спеть. И сплясать. Если это поможет достучаться до тебя с простой истиной, что бегством проблему не решить.

— Зато можно сделать так, что проблемы и не будет. Если Кирилл никогда не узнает о Еве, он…

— Ты сказала, он уже хочет с тобой поговорить. Раз ты сбежала, ты боишься, что разговор будет о ней?

Отвечаю кивком.

— Значит, ты допускаешь вероятность, что проблема уже существует. И хочешь оставить ее неразрешенной? Это же бомба замедленного действия, Ритк. Если ничего не сделать, она рванет. И нас всех зацепит взрывной волной. Нет, ну ты всерьез думаешь, что, если у Кира есть хоть крупица информации, хоть крошечное сомнение, он просто отпустит тебя? Даст сбежать? Да он города сметет, горы свернет, океаны осушит, а тебя достанет. Ты уже однажды убегала. Забыла?

Я не забыла…

— Ладно, фиг с ним, с Киром. А Дима? — вновь резко меняет она тему, а меня насквозь пронзает чувство стыда, что я не вспомнила о нем.

"Дима!" В отчаянии прикусываю губу. До крови.

Лиза молча отрывает от рулона и подает мне бумажное полотенце. Прижимаю его к ране.

— Про Диму-то ты не подумала… Конечно, все мысли о ненаглядном Кирилле, куда там всяким Димам?

— Прекрати! — срываясь, бросаю полотенце на стол. — Дима не всякий. Он очень хороший, любящий, заботливый, щедрый. И я не имею в виду деньги. Он — идеальный. Я его люблю, и Ева тоже.

— Про "люблю" заливай кому-нибудь другому, в остальном даже не спорю. Только чего же ты от своего идеального бежать намылилась?

— Я не от него бегу! — вскидываюсь снова.

— А получается, что и от него. Или, думаешь, он с тобой в бега подастся? Бросит свой процветающий бизнес, новую квартиру в центре, забьет на перспективы и рванет с тобой на электричке в закат?

Ответить на это мне нечего — не про электричку же возражать, — поэтому я хмуро молчу.

— А главное — как ты объяснишь ему, что гонит тебя прочь из столицы? Неужто правду расскажешь? — Лизка очень наигранно пугается.

— Тебе бы в актрисы, — бурчу сердито.

Но на этом мой протест сдувается, потому что странно негативить на правду. Пусть и неприятную.

— А тебе — к Гудвину, — огрызается беззлобно. — Так что, расскажем Димке, что у его обожаемой Евы уже есть отец?

Глава 6. Забери солнце с собою

— Доброе утро, Маргарита Александровна.

На Молодежной подсаживается ко мне в машину наш архитектор.

— Доброе утро, Арман Маратович. А почему так официально?

Обращаться друг к другу по отчеству в моей фирме — маленькой, но стабильно развивающейся, — не принято. Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить его миддл-нейм.

— Такой серьезный проект — волнуюсь, — чуть скованно улыбается он.

— Не первый же, Арманчик, и, надеюсь, не последний, — наклонившись вперед, хлопает его по плечу наш внештатный фотограф Зоя.

Новый проект, действительно, очень серьезный — крупный заказчик, высокие, просто запредельные, требования, — поэтому мы выезжаем на место всем "колхозом". И все загрузились в мою "Мазду", кроме инженера по благоустройству — он предпочел свой транспорт.

А ведь вместо того, чтобы ехать на объект, я могла сейчас трястись где-нибудь в поезде в далекой глубинке в попытке скрыться от своего бывшего. По причинам, которые я сама себе выдумала.

Ведь с момента нашей последней встречи прошло уже около двух недель, и он вовсе не искал встречи со мной. Ни чтобы забрать у меня Еву, ни чтобы поговорить, как собирался.

К счастью, я не наделала глупостей. Внушения от Лизы хватило, чтобы отказаться от идеи, ей же невольно и подкинутой.

В то утро сестренка на Димке не остановилась, а продолжила кошмарить меня напоминаниями и о моей фирме, и о том, что я не могу подвести своих сотрудников, и о родителях, ещё не старых, но все равно нуждающихся в нас. Во мне — я единственная дочь — и, особенно, в Еве.

Лизке удалось так меня пристыдить, что вместо того, чтобы спешно собирать вещи, мы с дочкой провели остаток выходных на родительской даче. Мама с папой были счастливы, а Ева просто в восторге. Вечером воскресенья встретили в Шереметьево Димку и все вместе вернулись в его квартиру, где уже несколько месяцев живём и мы.