Нехрупкая Лилия (СИ) - Шефф Вийя

— Надо же, — смотрит в свой телефон Фил, наш режиссёр. — Интернет тянет плохо, но связь имеется, можно будет дозвониться до дома. Вышка где-то? — выглядывает в окно.

— Ага, на сосне приколочена, — стекаю по сиденью в полулежащее положение.

Мелкими глотками потягиваю воду. В животе громко урчит от голода.

— Лиль, бутербродик? — протягивает он мне бумажный свёрток.

— Хотите ещё одну остановку?

— Нет…

— Тогда убери. Доедем, тогда и поем.

Плетёмся мы ещё около часа, я задремать успеваю. Приезжаем в деревню в сумерках.

Нас замечают несколько мальчишек, молча и шустро исчезают, возвращаются уже с тремя бородатыми седовласыми мужчинами. Один староста Архип, второй батюшка Евлампий, третий местный знахарь Митрофан.

— Добро пожаловать! — встречают рукопожатиями мужчин. — А мы вас по светлу ждали.

— Форс мажор у нас по дороге случился, — косится на меня Фил.

Дать бы тебе по лысой башке! Я вообще-то здесь главная.

— Здравствуйте! — выхожу вперёд. — Лилия Антипова, руководитель и продюсер, — подаю руку старосте.

Смотрит с недоверием и долей пренебрежения.

Баба потому что! В их среде женщины нужны детей рожать и за хозяйством следить. Больше ни на что не способны.

— Мы вас по домам расселим, — так и не жмёт руки, а отворачивается к нашим мужчинам.

Ладно! Я вам тут устрою эмансипацию. Охренеете.

Нас с Полиной подселяют к вдове Меланье, а Свету и Маню к бабушке Прасковеи.

— Зря девушек молодых к ней поселили, — бурчит вдовушка, накрывая на стол.

— Почему это? — выглядываю в окно.

Собака лает громко.

Удивительно, но тут есть электричество. Не при лучинах люди живут. И связь на телефоне хреновенькая, но имеется.

— Ведьма она. Колдует по ночам.

— У вас же вроде нельзя, — смотрю на иконы в красном углу дома.

Старые очень. Века семнадцатого или восемнадцатого.

— Так кто ж ей запретит? Все боятся. И внучку свою ворожить учит. Целыми днями по лесу травки да корешки собирают.

— Так это ж хорошо. Натур продукт!

— Эко, — хихикает рядом за столом Поля.

— Надо обязательно к ней заглянуть, вдруг она рецепт вечной молодости знает, — подмигиваю ей.

— Я бы с ней не связывалась. Если чего не так, то хворь сразу настигает. Ефросинья на прошлой неделе пособачилась с бабкой, а на следующее утро у неё корова теленочка скинула.

Переглядываемся с Полиной.

— Совпадение возможно…

— Каждый раз, что ли совпадение?! Ой, давайте, не будем про бесовщину эту? Кушайте. Проголодались, поди, с дороги.

Еда простая: картошка, помидорчики и огурчики маринованные, сало солёное с чесноком. У меня слюна побежала.

— Под такую закуску водочки бы не мешало, — потираю руки.

— Нельзя у нас пить. Грех это! — крестится.

Двумя пальцами…

Ах, ну да! Староверы.

— Нет, так нет! И так вкусно. Спасибо! — пробую огурец. — Ммм… Язык проглотить можно!

За ужином Меланья рассказывает немного о каждом жителе деревни. Полина делает пометки в блокноте. Молодец девчонка! Пригодится.

— А не появлялся ли у вас в деревне кто-то новый? — задаю вопрос хозяйке дома. — Года три назад? Молодой парень, например?

Полина заинтересованно смотрит на меня, сдув кудрявую прядь с лица.

Меланья сразу меняется в лице и отводит глаза.

— Нет. У нас чужаков нет. Все свои.

— Ясно…

Врёт. Меня не проведёшь, я людей насквозь вижу. За годы работы на телевидении научилась. Если Стас здесь, то они его не спрячут.

Начинаю зевать. И не понятно от усталости, или связка срабатывает.

— Можете показать, где я буду спать? — чувствую, как начинаю засыпать.

— А в комнате, за занавеской, — показывает рукой.

Успеваю упасть на кровать и отключаюсь, погружаясь в сон.

Над озером поднимается полная луна. Свет от неё дорожкой идёт до самого берега. Кидаю в воду камешек.

— Раз, два, три, четыре… — считаю отскоки от водной глади прежде чем он утонет.

Я теперь не я, а Стас.

Это он сидит на берегу. Жутко болит голова, отвары трав не помогают. Мочу полотенце в холодной воде и завязываю голову. Облегчает боль. Опускаюсь на траву и считаю звёзды на небе. Одна падает.

— Хочу, чтоб прекратилось… — загадываю желание.

Но боль не уходит, мне приходится её терпеть. Травма сказывается.

— Стас… — слышится тихий шёпот.

Поднимаюсь и осматриваюсь. Никого.

Почему это имя мне так знакомо? Словно меня позвали. Но меня же не так зовут. Я не помню, как было три года назад, но мне мою жизнь всю рассказали от рождения до моего падения в реку. Вот его я иногда вижу во снах.

Снова ложусь и без мыслей рассматриваю тёмное небо. Усталость наливает тело свинцом. Весь день рубили лес на дрова. На руках кровавые мозоли от топора. Мышцы гудят.

Будит голос орущего за окном петуха.

— Чтоб тебя, тварина, в супе сварили, — закрываю голову подушкой.

Четыре часа! Сдурели тут все что ли в такую рань вставать?!

Хозяйки уже нет в доме.

Полинка безмятежно спит, провалившись в мягкую перину. Я их отродясь не видела, а тут поспать на ней пришлось. Словно в облако проваливаешься. Но душно.

Выхожу на порог дома. Случайно наступаю на развалившегося посреди дороги кота. Взвывает, пытается укусить.

— Ага, счас! — получает ногой поджопник.

Смывается, разогнав на пути курей. Те громко кудахчут, петух начинает кукарекать.

— Да, заткнись ты уже! — кидаю в него стоящий на пороге тапок.

С недовольством залетает на забор и орёт уже оттуда.

— Вот же скотина неугомонная.

— Разбудили вас? — идёт со стороны сарая Меланья с ведром молока. — А ну пошёл! — замахивается на петуха хворостиной.

Тот поквохтав, сбегает в курятник.

— Давно бы его уже зарубила, но курей хорошо топчет. Даже соседи одалживают. Молочка хотите? Парное.

— Нет, спасибо! У меня непереносимость лактозы, — морщу нос.

— Чего?

— Расстройство желудка у меня от молока. Умыться где можно?

— Так вот умывальник, — показывает рукой на железное ведро с пипкой. — Я рушник принесу.

И как этим пользуются? — осматриваю вещь ранее мной неведомую. Нажимаю на пипку, она поднимается и из ёмкости течёт вода. Холодная.

Мда…

Главное, Лиля, электричество есть. Не дремучие уже люди-то в деревне.

Подставляю руки и умываюсь. Меланья приносит красивое полотенце с ручной вышивкой.

— А попроще ничего нет? Жалко такую красоту портить, — рассматриваю узоры.

— Я ещё вышью, — отмахивается.

Вытираюсь тем куском, где нет вышивки. Жалко, правда.

— Меланья, а у вас озеро где-нибудь поблизости есть? — вспоминаю свой сон.

— Имеется. Недалеко. У заимки. Только вода там и летом холодная. Никто не купается. А вам зачем?

— Интересно очень. Поснимать хотим.

— Ага… Поснимайте, конечно… Там красиво.

Глава 4

— Не так я себе деревню староверов представлял, — оглядывает Фил аккуратные бревенчатые домики под железными крышами.

— Думал, здесь ещё девятнадцатый век? — посмеиваюсь над ним.

— Примерно.

— А вот и облом, не кибердеревня, конечно, но вполне себе. Как и многие в стране. Но молятся они и работают как обычно. Хозяйка, у которой нас поселили, час на коленях перед иконами утром стояла. Мои бы такого не выдержали.

— Сегодня поснимаем людей за работой, возьмём интервью коротенькие про жизнь. Слышь, Лиль? — пихает локтём.

— Ага… — отвлекаю внимание на девушку, идущую в нашу сторону.

Красивая, с длинной русой косой. И грудь… Та самая. Это её я рядом со Стасом видела во снах. Значит, здесь он.

Кручусь на месте, вглядываясь в лица зевак на улице, которые собрались вокруг нашего трейлера. Его нет.

Девушка равняется с нами и останавливается.

— Доброе утро! — журчащий знакомый голос.

Точно она!

— Здравствуйте! — оживляется Фил, заценив местную красавицу. — Девушка, а вы куда идёте?