В стране цветущего граната (СИ) - Миллер Люсинда

— Брат, — обратился он к нему, — да ты включил режим нашего отца.

Урсула смекнула, что сын шутит, строго посмотрела на Селима, потянулась к обескураженной девушке, похлопав по руке успокаивая.

— Не волнуйся Люция, Селим у нас большой шутник. На самом деле он никогда не обидит того, кто слабее его.

Люция и сама знала это, но искры в глазах и эта отповедь говорили о том, что она еще плохо его изучила и немного напрягли девушку. Заметив, что он едва сдерживает смех, подрагивая подбородком, выставила ему под столом сжатый кулак, показывая, что этот выпад даром не пройдёт. Селим расширил глаза от удивления, на столь смелый жест, но промолчал. Ему уже не терпелось поскорее остаться с ней наедине и он попросил мать подавать чай.

Получив паузу в трапезе, Люция решила вручить каждому привезённые гостинцы. Урсуле подарила серебристую пуховую шаль-паутинку, такую невесомую и воздушную с рисунком из крупных бабочек, вызвав теплый благодарственный отклик в карих глазах.

— Спасибо, дорогая, она поистине великолепна. У нас подобная вещица редкость! — и с удовольствием закуталась в неё.

Сулейман как обычно проявлял нетерпение и Люция решила не томить парня, вручив ему первому маленький, но весёлый и символичный подарок: набор брелков в виде эротичных матрёшек. Вполне приличных ярких куколок. Удивительно, но они его так смутили, что он не нашелся, что сказать остроумного, чем вызвал смех присутствующих за столом.

— Да, брат, — констатировал Селим, — Люция наконец-то нашла способ, чтобы заткнуть твой рот.

И чтобы скорее отвести от себя внимание Сулейман переключил его на девушку.

— Ну, а что нашему дорогому Селиму из-за моря привезла? — вызывающе спросил младший. На что мама зашикала, удивляясь невоспитанности сына и призывая к молчанию взглядом. Теперь настала очередь Селима сконфузиться.

— Мне не надо никаких подарков, — буркнул он, отводя взгляд в сторону. — Это привилегия мужчин их дарить.

Но Люция не была бы собою, делая иначе. Выложила перед ним небольшую коробку, упакованную бумагою «в клетку-шотландку». За столом воцарилась тишина, ждали, когда же Селим примет и раскроет ее. Чувствовалось его волнение, он боялся, что там будет нечто такое, что может смутить его как недавно брата. А Селим страшно не любил оказываться в подобных ситуациях.

— Я посмотрю позже, — произнёс с извинением, глядя на гостью.

Но Сулейман был непреклонен.

— Э, нет, брат, давай сейчас или я сам открою, — и попытался ухватить за упаковку, но Селим вовремя подставив локоть отразил захват.

— Хорошо.

Долго не церемонясь, извлек кожаное портмоне черного цвета и в тон ему хромовый ремень, с эксклюзивной бляхой ручной работы в виде «гордого орла». Довольная улыбка невольно расплылась по его лицу.

— Спасибо тебе, но не стоило так тратится, — благодарный и столь же уязвленный огонь в глазах мелькнул и снова упал на подарки.

Ему самому стало неловко, ведь он не предусмотрел ответного поступка. Сулейман тем временем уже примерял ремень на джинсах, восторгаясь вкусом его покупательницы.

— Дашь мне поносить?

— Дам, но не сегодня, я ещё сам не примерил, а ты уже растягиваешь его на своей необъятной талии.

— Че-то необъятной! Я не толще тебя, — шлепнул по прессу младший старшего в отместку и отскочил за стол.

На “орле” он попросту залип.

— Я еще вашему отцу приготовила набор кубинских сигар с разными ароматами, — подвела итог гостья.

— Дорогая, вручишь Али, когда он вернется, нельзя пропускать его восторга, — ответила Урсула, — а сейчас поможешь мне сервировать стол к десерту?

Пока Люция расставляла чашки на стол, Сулейман снова шутил, говорил какое счастье иметь в доме ещё одну прислугу, что он господин, наслаждающий всеми земными благами. Селим хотел было дать тычка ему за оскорбление гостьи, но тут заметил, что Люция не медлит с наказанием, она уже сама ему ответила, слегка толкнув кулаком в плечо. От чего тот взвыл и пожаловался брату, что это за девушки такие пошли, не леди, а какие-то борцы сумо. Зато он сам наслаждался, как сибарит. Откинувшись на спинку стула, зорко следил за всеми её движениями. По этикету он должен был сам прислуживать ей, а не эксплуатировать гостью, но не мог отказать в удовольствии наблюдать, как она хлопочет вокруг него. Как будто они давно вот так проводят вечера. Это было так по-домашнему тепло, уютно хотя и непривычно. Потому что мама с самого детства так не заботилась о них, и потому не мог отказать себе в удовольствии наслаждаться моментом. Чтобы не выдать обуревавших его чувств, сдержанно поблагодарил за чашку чая.

Сладкий стол был одарен самыми вкусными сладостями востока: рассыпчатое «курабье» с клубничной начинкой, «мутаки» с ореховой и маковой, ароматная пахлава домашнего приготовления. На выбор предложено было два вида зелёного чая: с лотосом и шиповником, а так же чёрный, байховый. Чашки, из тонкого фарфора отдавая тепло ладоням, быстро остывали, даря наслаждение чайной церемонии. Селим наконец, дождавшись завершения вечера, поблагодарил Господа за пищу, маму за приготовленный ужин, извинившись, протянул руку Люции помогая выйти из-за стола.

— Сулейман, ты поможешь маме убрать посуду, — приказал он брату. Тот по обыкновению хотел возразить, но осёкся, поняв, что сейчас его отговорки будут выглядеть неуместно.

— Ты не против немного подышать ночным воздухом? — обернулся на выходе из столовой он к Люции.

— О, я только за, немного душно после горячего чая, да и прогуляться перед сном полезно. Вложив свою тонкую ладонь в его широкую, они вышли во двор.

Спокоен и

Счастлив тот,

Кто не спорит.

Глава 4

Закат у моря

Терминатор на Земле отсекал день на этом кусочке планеты, переплывая в другой, отдавая власть мраку ночи. Оранжевый диск солнца шариком закатывался за горизонт, оставляя за собою шлейф пурпурного заката. На небе ни облачка. Летучие мыши, покинув своё убежище, сновали туда-сюда в поисках пропитания, пища и кружа над головами.

— Хочешь прогуляться до моря, если не устала? — спросил Селим.

— Весь вечер только этого и ждала, боясь пропустить закат, — радостно ответила гостья.

Они медленно шли совсем близко друг от друга, едва ли соприкасаясь плечами, но Селим не решался взять спутницу за руку. Чем дальше удалялись от жилых кварталов, тем сильнее воздух становился прохладнее, свежее и приобретал солёный привкус.

— Всегда мечтала о ночных купаниях на море, когда месяц серпом режет волны, а звезды убегая от него, гарцуют на волнующейся поверхности, — пропела Люция.

— О… тебе только стихи слагать и поэмы. Ты выбрала профессию по своему таланту. Может, надо было взять блокнот для записей первых впечатлений.

— Он всегда со мною, — постучала она пальчиком себе по виску. — Но фотоаппарат я предусмотрела, закат нельзя пропустить.

— Мы ещё не раз будем его провожать, так что успеешь снять, и к тому же уже темно, качество может пострадать.

— Возможно, но попробовать можно.

Спуск до моря был пологим. Легко преодолев песчаную полосу, Люция почти побежала до кромки воды. Быстро расшнуровала кроссовки, ступила на плотный мокрый песок, позволяя волнам плескаться рядом. Рассмеялась. На душе было легко и беззаботно. Медленно побрела вдоль берега. Волны, опережая одна другую, лизали её стопы, пытаясь добраться до щиколоток. Она так самозабвенно наслаждалась прогулкой, что позабыла о спутнике. Но он и не торопился, издалека наблюдая очаровательную картину: на фоне заходящего солнца фигурка удаляющейся женщины, босой, раскрепощённой, сроднённой с природой. Она не была обнажена, но издали именно таковой и казалась в платье телесного цвета. Легкий ветерок шевелил ее распущенные волосы, закидывая на лицо и она их иногда поправляла, закидывая обратно. Быстро сократив расстояние и догоняя чудное видение, Селим тоже пошёл по краю берега, но не позволяя захлестнуть волнам его ботинки. Она даже не оглянулась, когда он приблизился вплотную и забрал из рук ее обувь, застав на лице мечтательное выражение. Она уже слагала поэмы. Помахал руками перед глазами, дабы вернуть с небес: