Бывшие. Только попробуй (СИ) - Лазарева Дина
Глава 5
Хорошо все-таки, что я вспомнила, как Ярлов вел себя в офисе семь лет назад, это помогло здорово успокоиться. Вряд ли он изменился. Мы взрослые люди, и сможем поддерживать обычные деловые отношения. Себя я в этом убедила практически полностью. Тем более, что пока все складывалось как нельзя лучше: общение свелось к деловой переписке сначала по электронной почте, потом в whatsapp.
Офис мы с Наташкой нашли в рекордные сроки – на пятый день уже подписали контракт, и уже через неделю, я поехала знакомиться лично с администрацией строительного холдинга в их новый офис.
Меня встретила секретарша. О, если б я была мужчиной, я, конечно, взяла на работу такую же длинноногую блондинку с кукольным лицом. Она поднялась мне навстречу:
- Здравствуйте, вы – Надежда? Александр Владимирович предупредил, что ждет вас.
Тон приветливый, улыбка дружелюбная, интересно, отчего она мне не нравится? Поймала себя на мысли, что разглядываю эту большегрудую куклу с ногами от ушей.
Тут распахивается дверь, и Саша показывается в проеме:
- Добрый день! Наконец-то вы нас посетили, Надежда! – Его глаза лучатся светом, раньше я б сказала, что в них пляшут чертята, но сейчас списываю все на яркий солнечный свет, заливающий приемную.
Собираюсь идти в сторону его кабинета, но он шагает порывисто навстречу мне и говорит:
- Пойдемте, я вас со всеми познакомлю, - и улыбается совершенно ослепительно: так, что мне хочется повернуть голову и проверить жива ли секретарша, смогла ли выдержать столько направленного обаяния.
- Надежда, у нас сложились дружеские отношения в коллективе, поэтому предлагаю на «ты», так проще, - и сам тут же переходит на «ты»: - Однако, если тебе с кем-то из наших сотрудников будет удобней на вы, то тоже ничего страшного. Эта милая девушка , Эвелина - моя секретарша, я очень доволен нашим сотрудничеством. Обращайся к ней с любыми вопросами, уверен, она сможет тебе помочь.
На лице секретарши сложное выражение, кажется, я ей не то чтобы нравлюсь. Она еще немного выпячивает и без того выдающуюся грудь и рвется помочь:
- Александр Владимирович, - ее голос полон меда, - Давайте я все Надежде Игоревне покажу, не будем вас отвлекать.
Саша отказывается от столь щедрой помощи, мотнув головой:
- Да нет, я сам.
В душе против воли поднимается какое-то гадкое чувство. Я еле сдерживаюсь, чтоб не съязвить, что он еще поплатится за свой отказ секретарше, и чувствую спиной, как она меня провожает долгим взглядом, когда мы идем вдоль по коридору.
Не волнуйся, девочка, я тебе не соперница. Я – перевернутая страница в его жизни. От этой непрошенной мысли чувствую, как горло сжимает спазм. Обида, неразбавленная годами, невыплаканная, сидевшая тихо и незаметно где-то внутри меня, вдруг подымается на поверхность. Я думала, что все давно забыто, но нет, я помню, как мы были счастливы, и как он бросил меня, не сказав не слова, даже смс не прислал. Ни «прости», ни «прощай», ничего у меня не было, он просто прислал по почте заявление о разводе. Моя гордость не позволила мне написать ему и потребовать объяснений или пытаться разузнать кто или что стал причиной нашего разрыва.
Обида застревает в горле огромным комком, душит так, что невозможно выдохнуть. Кажется, уже столько времени прошло, и уже давно пора отпустить, но нет – стою оглушенная и не могу дышать. На языке разливается горечь, пальцы холодеют, мороз по коже поднимается все выше, и когда он достигает макушки головы, ледяные иглы впиваются в мозг, давая ему сигнал смертельного холода, и меня бьет озноб, зубы стучат друг об друга, руки трясутся, с трудом стою на ногах. Все мои силы уходят на то, чтоб не упасть. В глазах темнеет, и в следующую секунду сильные руки обнимают меня, окутывая теплом.
- Эй, - голос Саши звучит издалека и не на шутку встревожено , - ты что? Что с тобой? – он требует ответа.
- Да ничего, бывает - отвечаю неопределенно. Не рассказывать же ему, что обида на него подбрасывает мне такие сюрпризы.
- Бывает?! – он чуть ли не рычит, - ты больна?
- Сам ты болен, - огрызаюсь я и тут же спохватываюсь, - просто бывает и все. Можно мне горячий чай или кофе? И буду готова продолжать.
- Тебе надо в постель! – заявляет Ярлов, резко разворачивается и ведет меня мимо секретарши в свой кабинет, бросив ей на ходу:
- Эвелин, сделай нам чаю!
Слышу, как она, застучав каблуками, срывается с места. А я, не удержавшись, язвительно замечаю, когда за нами захлопывается дверь его кабинета:
- Я очень удивлюсь, если она не плюнет в мой чай, так красноречиво она смотрела!
Готова откусить себе язык, я ведь это вслух сказала, как-то слишком уж расслабляющее Саша на меня действует что ли. А он смотрит пару секунд совершенно недоуменно и потом начинает смеяться:
- Ревность? Госпожа Ярлова, как интересно, - и тут же безо всякого перехода, резко обрывает смех и строго произносит: - Я обещаю подумать об этом сразу же, как отвезу тебя домой и уложу в постель.
Глава 6
Сидит и смотрит на меня, а я знаю его этот фирменный взгляд Он означает, что все, уперся, сейчас его никто и ничто не сдвинет с места. Но я попробую:
- Какая постель, Ярлов? Какой дом? Ты о чем вообще?
- Нууу, если у тебя сомнения насчет постели и дома, то готов предложить свои. И дом, и постель. В конце концов, ты носишь мое кольцо, так что мы почти женаты, госпожа Ярлова.
Он вроде бы и ехидничает, но смотрит внимательно, пытаясь понять, стало ли мне легче. А я согрелась, обида больше не плещется внутри, зато растет раздражение. Меня ужасно злит его самоуверенный тон и наглые слова.
- Никуда я не поеду!
- Поедешь, иначе придется устроить тебе постель прямо здесь. Я видел, что тебе стало плохо, - медленно втолковывает мне, как маленькому ребенку, - я еще разберусь с причинами, но пока надо не допустить последствий. Поэтому я тебе как доктор сейчас советую, тебе надо в постель.
Вот это он не подумав сказал, одновременно эта мысль приходит к нам обоим в голову, я понимаю это потому, что он резко замолкает и смотрит прямо мне в глаза, стараясь там найти ответ на вопрос о чем я думаю. Смотрим друг на друга, его взгляд темнеет, и, судя по всему, мы вспоминаем сейчас одно и то же.
Лет шесть назад он также укладывал меня в постель, обожал меня лечить. Только лечение у небо было свое, как он утверждал, персонально разработанное для меня. Он лечил меня руками: заставлял раздеваться и ложиться на живот, а сам полностью одетый, садился рядом и начинал гладить меня, не пропуская ни единого сантиметра тела. Особо старался там, где я говорила, что больно или ему казалось, что там надо погладить.
Сашка просил меня представить, что как будто он своими руками наносит на меня краску. Я должна была выбрать цвет, а потом когда он заканчивал, должна была сказать, где еще недокрашено, тогда он возвращался и гладил там – то с нажимом, то еле касаясь, то быстро, резко, как будто торопился закончить, и через минуту невыносимо медленно. Потом переворачивал меня на спину и «красил» дальше, мог еще потребовать выбрать другой цвет, чтоб закрасить предыдущий, утверждал, что плохо закрашивается, и надо еще потерпеть пока он закончит все. И я терпела, растекалась от желания, от его настойчивых, теплых рук, а он гладил и гладил и гладил.
