Случайная невеста для олигарха. Любовь рядом (СИ) - Шарм Элли
— Иншааллах! Как же они хорошо смотрятся! Ты только взгляни, Оль.
Мы с Давидом словно по команде поворачиваемся в сторону вошедших, растягивая губы в улыбке. Динара Исаева и моя мама смотрят на нас будто на двух влюблённых белокрылых лебедей, плавающих в пруду. Боже, какая гадость!
Глава 6
Мира
- Мирьям, милая, может быть, омлет или творожные блинчики? - Динара Исаевна доброжелательно заглядывает в глаза, пододвигая ближе изящное фарфоровое блюдо с разнообразными ароматными угощениями.
Окидываю безразличным взглядом аппетитные на вид пигоди на пару и еле нахожу в себе силы вежливо улыбнуться хозяйке усадьбы.
— Нет, спасибо. Я сыта.
Бросаю искоса не дружелюбный взгляд в сторону сидящего напротив Давида. Я и впрямь сыта по горло - во всех смыслах этого слова! Старший сын Садулаевых выглядит совершенно невозмутимо, ни дать ни взять - истинный джентльмен. Почти слышу скрип своих зубов, но упорно продолжаю держать покер-фейс.
— Как же замечательно, - продолжает хозяйка дома, не замечая витающего в воздухе напряжения, что ощущается почти на физическом уровне, – сидим, как большая дружная семья, только вот Максута с Ангелиной не хватает, – сокрушается женщина.
Динара Исаевна продолжает щебетать о том, что мечта сбылась, и Всевышний подарил ее сыновьям чудесных будущих жён, а ей невесток.
Каждое произнесенное женщиной слово - изощренная пытка. Словно огромная раскалённая цыганская игла пронзает раз за разом сердце. Нет! Вру… намного хуже. Мне кажется, что с меня изощренно сдирают кожу. Эпителий за эпителием, слой за слоем, заставляя трепетать чувствительную плоть в агонии. Такое ощущение, что каждый входящий в мое окружение человек хочет показать и доказать, как счастлив Максут со своей Ангелиной.
А как же я?! Обо мне хоть кто-нибудь подумал?! Ведь мы с Максутом были помолвлены несколько лет! Я с юности грезила о том, что в один из прекрасных дней он станет моим законным мужем. Теперь же все с завидным спокойствием и невозмутимостью делают вид, что вовсе и не было никаких договоренностей. Недовольно свожу брови на переносице. Какой-то самый настоящий газлайтинг*!
— Давид, ты уже решил, куда повезешь Мирьям в свадебное путешествие? – интересуется моя мама, откидывая на плечо густую гриву каштановых волос.
Полный любопытства голос мамы заставляет меня поморщиться, что не остаётся незамеченным моим будущим мужем. Хочется съязвить, что никуда с ним не поеду, но вовремя прикусываю язык, когда вижу, что впервые за несколько дней уставший взгляд мамочки зажегся живым интересом.
— Думаю, в Африку, - шокирует наповал своим ответом Давид и, похоже, не только меня.
Судя по удивленному возгласу Динары Садулаевой, женщина удивлена не меньше моего.
- Там замечательное сафари, – невозмутимо продолжает брюнет, откусывая кусочек хрустящего поджаренного со всех сторон тоста. – Лучшая охота на слонов в самом сердце Непала. Мирьям, ты привита от малярии?
Застываю за столом, превращаясь в гипсовую статую. Какая же он сволочь! Какой нормальный мужчина повезёт девушку в свадебное путешествие в Африку?! Крылья носа трепещут от негодования и обиды. Глаза заволокла пелена злых слез. Всегда мечтала побывать в Венеции. Только вот в моих девичьих грезах рядом со мной всегда находился Максут. За что мне все это?!
Бросаю полный ненависти взгляд на Садулаева, поверх остывшей чашки с крепким чаем и тут же тону в чёрных глазах, в которых плещется ничем не прикрытое веселье.
Садист! Придурок!
— Сынок, а это не чересчур… э-эм… экстравагантно? – замечает с осторожностью Динара Исаевна. Она неловко передергивает плечами, прежде чем продолжить: - Может быть, Мира хочет во Францию? - хозяйка усадьбы явно крайне обескуражена выбором своего старшего отпрыска. Красиво оформленные брови женщины вопросительно изогнуты.
- Мирьям, ты хочешь в Париж? – лениво откидываясь на спинку резного итальянского стула, спрашивает у меня Давид. Брюнет расплывается в широкой белоснежной улыбке.
Это сбивает меня с толку, заставляет сердце пропустить очередной удар. И почему я раньше никогда не замечала на покрытых легкой щетиной щеках Садулаева эти обаятельные ямочки?
- О, милая! Там так хорошо, – восклицает Динара Исаевна. Темно-карие тщательно подведенные глаза женщины впихивают каким-то мягким внутренним сиянием. – Париж… как много у меня о нем воспоминаний. Ведь именно там муж мне сделал самый дорогой сердцу подарок.
- Какой? – спрашиваю из вежливости, опуская чайную ложечку в кружку, лишь бы занять хоть чем-то руки.
- Приехали мы в Париж вдвоем, - продолжает улыбаться загадочно Динара, - а вот вернулись втроем. Мягкий смех слетает с ее полных губ.
- Как это? - срывается с губ, прежде чем успеваю подумать. Заливаюсь густым горячим румянцем, когда догадываюсь, на что намекает хозяйка усадьбы.
- Первый ребенок — это так волнительно, – продолжает Динара Исаевна, не замечая моей неловкости. - Как сейчас помню, не могла найти себе места от счастья. Сын! Наследник.
- Да, непередаваемые чувства, – подхватывает разговор мама, задумчиво прокручивая золотой браслет, на тонком покрытом искусственным загаром запястье. – Золотые времена.
- Как же время быстро летит, - искренне сокрушается Динара. - Помню себя совсем молоденькой невестой, как мы гуляли с Мансуром под ручку вдоль узких улочек Бонн- Нувель и вот - я уже скоро стану бабушкой.
Время как будто останавливается. Все, что я вижу - это обеспокоенное лицо Давида. В его черных глазах больше нет так возмутивших меня искр веселья. Красиво очерченные губы плотно поджаты, а на скулах перекатываются желваки.
- Да ты что? – удивляется моя мама, не скрывая эмоций. - Ангелина беременна?
Глава 7
Мирьям
Я почти на физическом уровне чувствую, как вся кровь отхлынула от лица.
Резко поворачиваюсь к Динаре Исаевне, словно мазохистка впитываю, как губка, каждое неосторожно брошенное женщиной слово.
Где - то глубоко внутри, клокочет и поднимается самая настоящая паника. На лбу выступил холодный пот, будто маленькие прозрачные бисеринки. Это же не может быть правдой?! Бред! Это ошибка!
– Да, я скоро стану бабушкой, – сияя темно – карими глазами, Дарина Исаевна смеётся приятным переливчатым, словно колокольчик смехом. — Оль, не могу перед словами, как я рада!
Но я уже ничего не слышу, в ушах будто наяву звучит громкий оглушающий похоронный марш. Между прочим исполнение, которого, повиртуознее даже, чем у самого Фредерика Шопена.
Мечты срываются, летят куда-то в пропасть и разбиваются в дребезги под моими ногами на мелкие острые окровавленные осколки. Все кончено.
Максут не бросит эту белобрысую дрянь, которая наверняка забеременела специально. Я уверенна, что так и было. Коварная ведьма охомутала своими лживыми сказками моего Максута! Заморочила голову! Уголки губ скорбно опускаются, когда я понимаю, что Садулаев останется с Макаровой. Он не из тех, кто может бросить своего ребёнка.
Мне бесконечно обидно за себя, когда вижу, то, как моя мама благосклонно улыбаясь, расспрашивает Динару Исаевну о состоянии здоровья Ангелины Макаровой.
В груди жжет от предательства. Ведь все эти дни, я поддерживала ее, как могла, а она…
— Помню, когда была в положении Мирой, испытывала непреодолимую слабость к темному горькому шоколаду, - смеётся мама, с улыбкой качая головой, — вот тогда то, Руслан и предложил назвать дочку Мирьям – горькая.
Суставы пальцев пронзает острая боль. Я опускаю взгляд и только сейчас замечаю, как крепко сжала в ладони серебряную вилку, которая до этого лежала рядом с моей пустой тарелкой. Ком тошноты необратимо подкатывает к горлу. И правда горькая. Судьба - моя горькая.
- Извините, я выйду, - сама удивляюсь тому, как спокойно произнесла эти слова, даже не дрогнув в голосе. Несколько пар глаз обращаются в мою сторону. С губ мамы медленно сползает улыбка и вдоль лба появляется продольная морщинка. А я ведь предупреждала ее, что нельзя пропускать ни одной процедуры филлеров по графику. Боже, о чем я только думаю?! У Максима будет ребенок, а значит он спал с этой…целовал ее, ласкал. Перед тем как выскочить из-за стола, у меня вырывается громкий всхлип. Такой жалкий, что, не смея поднимать глаз, я несусь мимо Давида, нечаянно задевая ногой стул. Отлично! Теперь будет синяк.
