Место под солнцем (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична

В ожидании ответа сестра повернула голову к ней, убирая с лица растрепавшиеся волосы.

— Лимит военных конфликтов мирового масштаба мы исчерпали на многие годы вперед, — сказала Эоланта. — А роль медсестры на фронте тебе не подойдет.

— Почему? — надула губы Кантара.

— Великая Тьма при рождении даровала нам обеим доброе сердце. Пусть у одной из нас оно останется таковым. Война меняет и людей, и темных существ. Она сделает тебя другой. Война разрушает, а потом ты собираешь себя по кускам, но к прежней себе не возвращаешься, как бы страстно этого ни хотела.

— Темные эльфы испокон веков были воинами, — упрямилась сестра.

Эоланта встала, подошла к ней и обняла за плечи.

— Прошлое осталось в прошлом, — мягко произнесла она. — Сегодня нам не нужно отвоевывать земли у врагов и вести за собой армии. Мы можем позволить себе быть слабыми женщинами.

— Например, надзирателями в тюрьме строгого режима, как ты. Идеал слабой женщины, ничего не скажешь.

— Не придирайся к словам, Кантара. Или тебе плохо здесь? Ты ешь дрянную еду? У тебя мало денег? Одежды? Ты живешь как принцесса, наряжаясь в бриллианты и шелка. Гуляешь с подругами. Любуешься розами в саду и слушаешь пение птиц.

Кантара легко сжала ее запястья и посмотрела в глаза.

— Мне все нравится, Эо. Но когда-нибудь тебе придется отпустить меня. Я не могу вечно жить на привязи, даже если эта привязь — золотая цепь, а еду подают в золотой миске. Я хочу увидеть мир… встретить мужчину, которого полюблю.

Эоланта повернулась на тихий звук шагов. Служанка замерла в дверях, сложив руки за спиной.

— Пришел господин Сезар, моя госпожа.

— В такой час?.. Хорошо. Я приму его в кабинете. Пусть подадут вино и легкий завтрак.

— Я распоряжусь.

Кантара проводила служанку удивленным взглядом.

— Что он здесь забыл ранним утром, да еще посреди недели? Обычно он предупреждает звонком или письмом.

— Видимо, что-то срочное. Мы продолжим наш разговор за ужином.

— Говори в таком тоне со своими заключенными, а не со мной! — возмутилась сестра. — Если я захочу поехать в Европу, то поеду, и ты меня не остановишь! Поеду в Австралию! В Штаты!

— Езжай куда хочешь. Но помни, что ни в один университет без школьного образования тебя не возьмут. Вместо того, чтобы корчить из себя бунтарку, могла бы посидеть за учебниками. Начни с изучения английского.

— Зачем мне английский? — округлила глаза Кантара. — Разве в Европе французского недостаточно?..

***

Сезар ждал Эоланту, сидя в кресле у ее рабочего стола. Он задумался так глубоко, что вздрогнул от неожиданности, когда она поздоровалась.

— Когда ты приезжаешь сюда так внезапно, я начинаю воображать самые ужасные в двух мирах вещи.

— Прости, что не предупредил. Но дело и вправду срочное. — Он слабо улыбнулся. — Твои амазонки, которые уже проснулись и завтракают в саду, уговаривали меня к ним присоединиться, и я почти согласился.

Вернув ему улыбку, Эоланта опустилась в свое кресло. На Сезаре был строгий деловой костюм из черного шелка. Воротничок белоснежной рубашки идеально выправлен, тонкий галстук заколот скромной золотой булавкой. Зачесанные назад волосы открывают высокий лоб, о котором отец часто говорил «лоб ученого». «Наш маленький Заро будет ученым, — повторял он. — О нем еще услышит весь мир». Сезар был старше Эоланты на пять лет. Он рос тихим и замкнутым, почти не общался со сверстниками, но с ней мог говорить сутками, забывая про еду и сон. Даже внешне они походили друг на друга как две капли воды: те же янтарные глаза, тот же оттенок волос, чересчур бледная кожа, которая часто встречается у высших темных эльфов, тонко вылепленное лицо с высокими скулами и изящным носом. Эоланта считала брата если не богом, то главным наставником. Кругозор его был настолько широк, что он знал ответы на все вопросы, а думал так быстро, что это приводило ее в замешательство.

Что же, ученым Сезар и вправду стал. По крайней мере, учился он постоянно и с удовольствием. Получил целых два высших образования. Первое — медицинское, незадолго до Второй мировой. После войны решил, что медициной заниматься не хочет, и выучился на химика. Работал в засекреченных проектах, где, как подозревала Эоланта, ставили опыты на людях и темных существах. Когда Сезар начал сомневаться в правильности выбранной им стороны? Когда впервые задумался о том, что нет смысла подчиняться законам, если можно взять их в свои руки? Отговорила бы она его, если бы он упомянул об этом раньше, в самом начале, до того, как сжечь мосты? Вряд ли. Кантаре достался мягкий характер матери, а им с братом — ослиное упрямство и жесткость отца. От принятых решений Сезар не отступал. Сегодня оба они ходили по лезвию. Каждый — по-своему.

— Ты можешь вернуться к ним после того, как мы закончим наш разговор.

Сезар весело рассмеялся.

— Благодарю покорно. Это грозит затянуться на несколько дней, а у меня полно дел.

Служанки принесли блюда с фруктами, бутылку вина и пару бокалов. Брат покосился на еду и алкоголь и вежливо покачал головой.

— Спасибо за угощение, но мне нужен трезвый рассудок.

— У тебя проблемы? — напрямик спросила Эоланта.

— Вообще-то, да. И серьезные.

— Слушаю.

Достав из потайного кармана пиджака маленькое фото, Сезар протянул его сестре.

— Это Ливиан Хиббинс. Чаще его называют Ливием. Или Халифом. Некоторое время назад его поймали на одной из здешних границ со щедрой порцией героина и посадили в вашу тюрьму. Ему дали пять лет.

— Пять лет за героин? Легко отделался. Подозреваю, не без твоей помощи?

Брат сложил ладони так, будто хотел вознести молитву неведомым богам, и отвел глаза.

— Да, ты права. Но дело в том, что за решетку он угодил, если можно так выразиться, из-за меня.

Эоланта внимательно разглядывала фото. Изображенный на нем мужчина неуловимо напоминал Сезара. Только волосы длиннее и уложены иначе. И улыбка совсем другая. У брата она была осторожной и вежливой. У незнакомца со снимка — открытой и дерзкой, как у мальчишки, который бросает вызов всему миру, уверенный в своих силах. Такие мальчишки, оказываясь в тюрьме, делают много проблем.

— Не уверена, что хочу знать детали.

— Никто не заставлял его тащить трижды проклятый героин лично, да еще и так скоро. Я сказал, что мне нужно закрыть вопросы с таможней, справлюсь за пару недель. Но парень любит делать все по-своему. Прибавь слишком горячую голову — и поймешь, что подобное редко доводит до добра. Он нашел покупателя, который запросил вдвое больше товара. У Халифа, ясное дело, загорелись глаза, и у моих ребят тоже. Да и у меня, врать не буду. А когда загораются глаза, инстинкт самосохранения отказывает напрочь. И в итоге все катится к чертям.

— Ты хочешь, чтобы я помогла твоему приятелю выйти из тюрьмы?

Сезар склонил голову и задумался.

— Нет, Эо. Это еще не все. Но ведь ты не хотела знать детали.

— Я передумала.

— Ливий — подопечный Аднана Саркиса. Уверен, тебе знакомо это имя.

Рука Эоланты, потянувшаяся к блюду с инжиром, замерла.

— Конечно. Алжирец. Его называют восточным королем работорговцев.

— Тот покупатель ждал не только героин, но и более живой товар. Много живого товара. Аднан пытался организовать эту сделку несколько месяцев, в том числе, и с моей помощью, так как знал, что я иногда работаю с Халифом и наладил связи со здешней таможней.

— Теперь торгуешь не только наркотиками, но и людьми?

— Нет, сестрица, — вяло улыбнулся Сезар. — Так низко я еще не пал. Мы просто сотрудничаем. Помогаем друг другу. Выручаем, поддерживаем…

— И товаром вы, разумеется, тоже обмениваетесь.

Брат кивнул в направлении окна. В саду весело щебетали девушки, до сих пор не закончившие свой завтрак.

— Разве здесь нет очаровательных европеек, попавших к тебе не совсем законным путем, Эо? Помнится, кое-кого из амазонок тебе подарил Аднан.

— Не в качестве рабынь для плотских утех!