Нора Робертс - Отныне и навсегда
Отсюда рукой подать до банка, парикмахерской и заведения Кроуфорда, если захотелось съесть бургер или горячий завтрак. Книжный магазин и почта тоже совсем рядом. Бекетт знаком со всеми местными жителями и торговцами, с ритмом жизни Бунсборо. Нет, решительно, торопиться некуда.
Он перевел взгляд на скоросшиватель, который дал ему Оуэн, и почувствовал искушение заняться вопросом немедленно, посмотреть, что придумали мама и тетушка. Но прямо сейчас его ждали другие дела.
Целый час Бекетт занимался оплатой счетов, вносил поправки в другие проекты, отвечал на электронные письма, скопившиеся за время его поездки в Ричмонд. Сверился с рабочим графиком Райдера. Оуэн настоял на еженедельной рассылке каждому из них обновленной копии графика, хотя все и так постоянно виделись или разговаривали по телефону. Почти все работы шли с соблюдением сроков — учитывая масштабы проекта, это определенно можно было считать чудом.
Наконец архитектор обратия взор на толстую белую папку с файлами, заполненную отдельными листами, компьютерными распечатками, схемами — по всем помещениям отдельно — отопления и кондиционирования воздуха, систем пожаротушения, расположения каждой ванны, унитаза, раковины, вентилей, электропроводки, перечнями бытовых приборов, а также фотографиями утвержденных образцов плитки, выбранной мебели и предметов интерьера. Скоро эта папка распухнет еще больше, так что стоит не откладывая посмотреть, на чем остановила выбор мама.
Бекетт открыл скоросшиватель, разложил перед собой листы. Комнаты, для которых приобретался тот или иной предмет мебели, были помечены инициалами. Райдер и его рабочие до сих пор для удобства пользовались цифровыми обозначениями стандартных номеров и люксов, однако Бекетт знал, что аббревиатура «Дж. & Р.» — ей соответствует люкс на втором этаже в конце коридора, один из двух с отдельным входом и камином, — расшифровывается как «Джейн и Рочестер».
Идея матери — кстати, первоклассная, по мнению Бекетта, — заключалась в том, чтобы назвать все номера в гостинице в честь знаменитых влюбленных пар из литературных произведений со счастливым концом. Она уже дала имена всем комнатам, за исключением люкса, окна которого выходили на фасад: его мама окрестила пентхаусом.
Бекетт внимательно рассмотрел кровать, которую планировала купить мама, и решил, что деревянный полог чудесно вписался бы в стиль Торнфилд-холла[3]. Он широко улыбнулся, разглядывая изогнутую тахту. По замыслу мамы, пухлый диванчик должен стоять в изножье кровати. Она выбрала и комод с зеркалом, хотя в качестве альтернативы предлагала секретер с ящиками для белья. Пожалуй, второй вариант более интересен, более оригинален, решил Бекетт.
С чем мама действительно определилась, так это с кроватью для «Уэстли и Баттеркап»[4], второго люкса с торца здания. Тут не ошибешься: через весь лист огромными буквами написано «ОНО САМОЕ!!!». Бекетт просмотрел остальные листы («Да, мама потрудилась!») и повернулся к компьютеру.
Следующие два часа он просидел в проектировочной программе — чертил; подгонял, размещал под различными углами. Время от времени Бекетт открывал белую папку — освежал в памяти обстановку ванной комнаты либо сверялся со схемами проводки электричества и укладки кабелей под плазменные ТВ-панели в каждой спальне.
Закончив, он отправил матери (и в копии братьям) электронное письмо с результатами своей работы с указанием габаритов всей мебели, какой только можно «нафаршировать» гостиничный номер, вплоть до тумбочек и стульев.
Бекетт почувствовал, что пора отдохнуть и выпить кофе, а еще лучше — капучино со льдом. Чем не повод сходить в книжный с говорящим названием «Переверни страницу» и заказать чашечку? Кофе в книжном магазине подают отличный. Заодно и ноги размять можно, пройтись по Центральной улице.
Он предпочел игнорировать тот факт, что дорогая кофе-машина, которой он обзавелся, тоже готовит капучино и что в холодильнике есть лед. Зато напомнил себе, что надо бы побриться, ведь ходить с трехдевной щетиной в такую жару просто невозможно.
Бекетт вышел из дома, зашагал по Центральной улице, остановился у салона красоты Шерри, чтобы переброситься парой слов с парикмахером Диком, пока у того короткий перерыв.
—Ну, как идет строительство? — поинтересовался Дик.
—Обшиваем стены гипсокартоном, — сообщил Бекетт.
—А-а, я как раз помогал с разгрузкой.
—Придется включить тебя в платежную ведомость.
Дик широко ухмыльнулся, мотнул головой в сторону гостиницы:
—Мне нравится наблюдать за ее возрождением.
—Мне тоже. Ладно, еще увидимся. — Бекетт двинулся дальше.
Он взбежал по низким ступенькам на крытое крыльцо книжного магазина и толкнул дверь. Мелодично звякнул колокольчик. Бекетт взмахом ладони поприветствовал Лори — продавщица выбивала на кассе чек за покупку. Ожидая, пока она освободится, Бекетт подошел к центральному стенду, на котором были выставлены бестселлеры и последние поступления. Он взял в руки свежий роман Джона Сэндфорда[5] в мягкой обложке — как это он пропустил новинку? — пробежал глазами отзывы критиков на первой странице и, сунув книгу под мышку, отправился гулять между стеллажами.
Магазин обладал удивительно приятной, расслабляющей атмосферой. Небольшие залы, плавно переходящие один в другой, изогнутая скрипучая лестница на второй этаж, где размещался офис хозяйки и книгохранилище, пара прилавков с безделушками, картами, местными сувенирами, прочими мелочами, и, самое главное, книги, множество книг на полках, столах, в коробках — все это неуловимо притягивало, вызывало желание просто бродить по магазинчику.
Еще одно почтенное здание... Оно тоже повидало войну, перемены, процветание и разруху. Даже сейчас магазин с его выцветшими красками и старыми деревянными полами умудрялся сохранять дух городского дома, каким некогда был. Для Бекетта в нем всегда пахло книгами и женщинами, и вполне Логично, если учесть, что персонал магазина на сто процентов состоял из представительниц слабого пола.
На глаза Бекетту попалась новая книга Уолтера Мосли[6]; ее он тоже взял с собой. Бросив взгляд наверх, в сторону кабинета, Бекетт прошел через раскрытые двери в дальнюю часть магазина. Услышав чьи-то голоса, быстро сообразил, что они принадлежат девочке и женщине, которую малышка называла мамочкой.
«У Клэр ведь нет дочери, только сыновья, — подумал Бекетт. — Трое сыновей». Возможно, ее вообще нет сегодня либо она придет позже. Да и какое ему дело? Он-то пришел выпить кофе, а не полюбоваться на Клэр Мерфи — черт, нет, Клэр Брюстер. Она носит фамилию Брюстер уже десять лет, пора бы ему и привыкнуть.
