Сюзанна Форстер - Бесстыжая
– Женщина в черном, – сказал Люк, указывая на ее достаточно закрытое шелковое платье с запахом. – Неужели мы все еще оплакиваем Саймона? Или таково требование моды?
– Оно подходит моему настроению, – сказала Джесси, стоя возле бара и даже не предлагая ему выпить.
– Это твой личный бар или выпить здесь может каждый?
С ледяной улыбкой Джесси отступила в сторону.
– Это мой личный бар, и только я знаю, в какой бутылке стрихнин, но ты можешь себе что-нибудь налить.
Люк глянул на ее бокал.
– Водка выглядит вполне невинно.
– Почему ты в этом так уверен? Люк налил себе водки безо всякого льда, сделал глоток и присвистнул.
– Именно то, что доктор прописал, не так ли? – С этими словами он снова взглянул на ее бокал, словно давая понять, что знает, зачем она пьет, – ей не хватало смелости.
Джесси отошла к камину. Выбившиеся из ее тяжелого шиньона рыжие прядки загадочно поблескивали, отражая огонь. Дрова излучали запах кедра, который при других обстоятельствах был бы умиротворяющим. Сейчас Джесси не замечала его, медленно потягивая свою водку.
– Я пришел, чтобы поговорить с тобой, – сказал Люк, подойдя к ней.
– Я не настроена с тобой разговаривать.
– Так настройся. Джесси окаменела.
– В чем дело? – спросила она, поворачиваясь к нему.
– Я сделал тебе предложение и теперь жду ответа.
– Никогда.
– Что никогда, Джесс? Чего я никогда не получу? Ответа? Или тебя?
– Конечно, я никогда не выйду за тебя замуж. Это смешно.
– Не смешнее, чем выходить замуж за моего отца.
Обогнув стоявшего на ее пути Люка, Джесси подошла к бару, чтобы налить себе новую порцию.
– Почему тебя это так интересует? – спросила она, добавляя водки. На этот раз и она не стала класть лед. Сделав глоток, Джесси поежилась и повернулась к нему. Желудок ее явно протестовал. Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы мне стало плохо. Не позволяй мне проявить слабость в присутствии этого дьявола, этого друга моего детства, который превратился во врага.
– Ты ничего не знаешь обо мне и Саймоне, – запальчиво сказала она.
– Я знаю, что он был чудовищем, а ты унаследовала все его деньги… Ну так что, Джесси?
Чудовищем, печально повторила про себя Джесси. Как он, как я, как все. Мы делаем то, что должны делать, и иногда это выглядит чудовищно.
– Если бы я хоть на одно мгновение предположила, что ты всерьез делаешь мне предложение, что ты не просто мучаешь меня, я бы…
Люк медленно приблизился к ней. Он загораживал собой камин и в отблесках пламени напоминал сатану, выходящего из адского огня.
– Ты бы что?
– Была бы в ужасе, – призналась она. – Быть твоей женой– это ужасно.
Люк поставил свой бокал на столик и посмотрел на нее долгим взглядом.
– Тогда ужасайся. Потому что иного выбора у тебя нет, Джесси. Ты в моей власти. У меня есть кое-что – единственное, что тебе нужно.
«Единственное, что мне нужно?» – мысленно переспросила она, но Люк улыбнулся так, как будто она произнесла эти слова вслух.
– Да, Джесси, у меня это есть, – сказал он. – Попроси меня сказать, что это, не бойся. Ты когда-нибудь читала Библию? «Просите, и дано вам будет…»
Джесси трясло, руки ее дрожали. Она осторожно поставила бокал, не разжимая пальцы, пока они не перестали дрожать.
– И что же мне нужно? – спросила она наконец. Его улыбка была настолько мрачной и многозначительной, что на ум Джесси могло прийти только одно ее определение. Дьявольская. Он снова развлекался за ее счет, играя с ней, как играл с пистолетом и ее свадебным портретом. Она могла лишь гадать, что он задумал, но знала, что это будет либо нечто унизительное, либо непристойное. Джесси отвернулась от своего собеседника, испытывая отвращение к себе за то, что принимает его правила игры.
– Мне от тебя нужно только одно – чтобы ты умер при самых кровавых обстоятельствах, которые только возможны, – сказала она. – Ты можешь об этом позаботиться? Сделай нам всем одолжение. Люк, попади под машину.
Он фыркнул.
– Какая вежливая просьба. Ей-богу, люблю, когда у склонной к жестокости женщины обнаруживаются такие безупречные манеры.
– Ты даже не представляешь себе, насколько я склонна к жестокости, – откликнулась Джесси, переплетая побелевшие от напряжения пальцы рук. – Не забывай, я пришла с холмов Юга.
– Как же я могу это забыть? Кто, кроме южного отребья, может рисковать всем на свете, чтобы помочь четырнадцатилетнему чудаку, каким был Люк Уорнек? Весь город считал меня сумасшедшим, Джесси, опасным лунатиком, но это ведь тебя не остановило? – Голос его на мгновение стал низким и хриплым, почти благоговейным. – Кто еще мог это сделать, кроме тебя?
В памяти Джесси мгновенно всплыл тот грустный, отчаявшийся, раненный в самое сердце мальчик, каким был Люк при их первой встрече в ущелье. «Перестань, – подумала она. – Не пытайся испугать меня воспоминаниями. Я не намерена отправляться в прошлое по твоей прихоти. Ты больше не властен надо мной!» Но, вопреки ее желанию, в глазах у Джесси защипало, она сморгнула и ощутила на ресницах горечь и сладость, напоминавшие пламя, которое бушевало у нее в горле после водки. Люк пробудил в ней боль, ту застарелую мучительную боль, которая оказалась такой же свежей, как колотая рана.
Она повернулась к нему, и глаза ее сверкнули. Но это было глупо. Ужасно глупо. Водка придала ей смелости, но ослабила ее способность защищаться. Бывали моменты – и сейчас как раз наступил один из них, – когда он был настолько похож на образ, запечатленный в памяти Джесси, что у нее просто захватывало дыхание. Она медленно закрывала и открывала глаза, каждый раз находя новые подтверждения того, как он красив, как будто ее разум, даже оглушенный алкоголем, не мог впитать в себя облик Люка за один взгляд.
– У меня есть то, что тебе нужно, Джесс, – нарушил молчание Люк, подходя к ней.
– Нет, Люк, все, что у тебя есть, – это нищета духа. И еще – желание разрушить все, к чему ты прикасаешься. Не приближайся ко мне, Люк. Нет! Не подходи ближе!
Он остановился.
– Ты ошибаешься. Я могу дать тебе как раз нечто противоположное нищете и разрушению…
– Что ты имеешь в виду?
– Душевный покой, Джесси. Разве тебе не хочется сегодня же немного успокоиться? Если ты согласишься выйти за меня замуж, я немедленно прекращаю свое расследование смерти Хэнка Флада. Сегодня же. И про Мэл я ничего не буду узнавать. Я приму все те сказки про ее происхождение, которые ты сочтешь нужным мне рассказать, в том числе и байку про отцовство Саймона.
– А если я не соглашусь?
– Тогда я подожгу фитиль. И я не остановлюсь, пока не подучу ответы на все вопросы, которые меня интересуют. И начну я с Шелби.
