Джейсон Томас - Шампанское
— Какова же величина этого богатства?
— В долларах?
— Конечно.
— В сущности, невозможно оценить все богатства семьи, потому что фактическая стоимость принадлежащих ей компаний и недвижимости постоянно варьируется. Одно могу сказать наверняка: лично мне принадлежит около трех миллиардов долларов.
— О Боже! — выдохнула Баффи. — Я и не подозревала, что ты настолько богат!
— Если ты когда-нибудь решишь подать на развод, я уже не буду так богат, — мрачно пошутил Тэйлон. — Это правда, и я не хочу скрывать ее от тебя.
— И мой ребенок унаследует все это несметное богатство?
— Да, если родится мальчик, — подтвердил Тэйлон.
— А если девочка?
— Она станет принцессой со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Кстати, возможно, я осмелюсь попросить тебя рожать до тех пор, пока у нас не появится мальчик.
— Что за шутки! — удивилась и рассердилась Баффи. — Я тоже хочу быть примером для моего ребенка! И если, по-твоему, я стану бегать по мужикам, чтобы родить еще детей, то ты…
— Извини меня, — перебил ее Тэйлон, — я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто я подумал, что когда-нибудь, возможно, ты захочешь иметь ребенка от меня.
— Не понимаю…
— Путем искусственного оплодотворения. О Боже! Сейчас совсем неподходящий момент для обсуждения подобной темы. Ведь сегодня наша первая брачная ночь… Но я давно думаю об этом и, зная, как ты любишь детей…
— Конечно, я хочу еще детей, — быстро проговорила Баффи, — но…
— Мне не стоило затевать этот разговор, однако раз уж все так получилось, позволь договорить до конца.
— Да, я слушаю.
— Я прошу тебя сделать анализ амниотической жидкости, с помощью которого можно определить пол нерожденного ребенка.
— Зачем? Я уже делала такой анализ, — спокойно отозвалась Баффи.
— Так скажи мне результат! Ради всего святого, скажи!
— У тебя будет наследник, я беременна мальчиком, — сказала Баффи и вздрогнула, когда Тэйлон упал на пол к ее ногам.
— Мальчик! Благодарю тебя! У нас будет наследник! — бормотал он вне себя от счастья, целуя ей руки. — Как это чудесно! — Вскочив на ноги, Тэйлон поспешно добавил: — Я должен заблаговременно заняться его устройством в частную школу Итона, а потом забронировать место в Оксфорде. Для тебя необходимо устроить круглосуточное дежурство врача-акушера и медсестры. Я выделю им для постоянного проживания в доме несколько комнат. Мы должны как можно скорее вернуться в Беверли-Хиллз, потому что медицина в Соединенных Штатах, бесспорно, гораздо лучше итальянской.
— Не стоит так волноваться. Уверена, никаких проблем не возникнет, — попыталась возразить Баффи.
— Проблемы? — встрепенулся Тэйлон. — Ты сказала «проблемы»? Что заставило тебя заговорить о проблемах? Неужели уже есть какие-то признаки хоть маленького неблагополучия?
— Да нет же! — беспечно воскликнула Баффи. — В моей семье никогда не было никаких проблем с рождением детей. Они выскакивают, как горячие пирожки из печки!
И тут она неожиданно расплакалась. Шутливые слова вызвали у нее трагические воспоминания об аборте.
— Прости меня, дорогая, — мягко сказал Тэйлон, — я заставил тебя подумать о другом ребенке. Я просто чудовище, а ты самая прекрасная женщина на свете. Я постараюсь загладить свою вину перед тобой, моя сказочно прекрасная принцесса. — Тэйлон осторожно погладил слегка округлившийся живот Баффи. — И перед тобой, мой маленький принц.
ГЛАВА 27
Дом в Беверли-Хиллз был завален подарками, среди которых особенно замечательными считались серебряный кувшинчик от президента США и белый «роллс-ройс» с откидным верхом и отделанным белой телячьей кожей салоном от Джейка Голдена. Глядя на сияющую машину, Баффи невольно вспоминала белую карету, запряженную шестеркой белых лошадей, которая везла ее к семейной часовне фон Арпсбургов.
Еще в Риме Тэйлон распорядился относительно переделки одного крыла дома в родильное мини-отделение. Баффи тут же окрестила эту мини-больницу инкубатором.
— Почему бы нам не воспользоваться услугами медицинского центра «Синайский кедр», как делают другие принцессы? — с наигранным недоумением спросила она мужа.
— Потому, моя дорогая, что может возникнуть небольшой скандал по поводу количества месяцев, прошедших со дня свадьбы до дня рождения ребенка.
— Ты хочешь сказать, что найдется слишком мало желающих поверить в то, что восьмифунтовый малыш родился преждевременно? — все с тем же наигранным недоумением вопрошала Баффи.
— Вот именно, моя дорогая, и поскольку твоя и моя репутации и так уже подпорчены, я хочу по крайней мере сделать так, чтобы мой наследник явился в этот мир ничем не запятнанным.
— Значит, ты полагаешь, я рожу дома, и никому не будет известна точная дата появления на свет малыша? — рассмеялась Баффи. — Ты, должно быть, не в своем уме, если всерьез полагаешь, что можно утаить такое событие!
— Возможно, мой план не сработает, но я все же попытаюсь, моя маленькая толстушка, — парировал Тэйлон. — Я не намерен упускать такой шанс.
— А как же свидетельство о рождении?
— Он станет гражданином Италии и Америки одновременно, — деловито объяснил Тэйлон. — Итальянские власти, разумеется, можно подкупить, и тогда в свидетельстве будет указана такая дата рождения, которая угодна родителям. А вот с властями Лос-Анджелеса, боюсь, придется повозиться…
— Значит, и у тебя, мой дорогой, иногда возникают трудности? — улыбнулась Баффи.
— Иногда, мой пончик, иногда…
Баффи была одной из тех высоких женщин, которым легко удается скрывать свою беременность почти до самого крайнего срока. Несмотря на то что Тэйлон как истинный итальянец особенно усердно кормил жену во время беременности, она почти не набирала вес, и целому батальону врачей пришлось убеждать принца в том, что его наследник не страдает от истощения.
Однажды Баффи не выдержала чрезмерной медицинской опеки.
— Тэйлон! Я вынуждена настаивать на том, чтобы ни один врач больше не совал свой нос в мое влагалище! Хватит обследований!
После долгих споров принц и принцесса достигли договоренности, в соответствии с которой осмотр принцессы дозволялся только один раз… в день.
Проблема выбора имени для будущего наследника оказалась гораздо труднее. В один прекрасный день в комнату, где Баффи занималась специальной гимнастикой для беременных, вошел Тэйлон и радостно объявил:
— Я решил, как мы назовем нашего мальчика.
— Ну и как же? — поинтересовалась Баффи.
