Линн Смитерс - Потери и обретения. Книга первая
Не умея выразить словами свое состояние, он снова произнес ее имя - Джоанна, смакуя его благозвучие, испытывая наслаждение и абсолютную радость. Прядку ее блестящих волос он намотал на палец как кольцо, отпустил - и она мгновенно скрылась в густой массе пушистых завитков. Понимая, что занимается мазохизмом, он представил эти шелковистые волосы на своей обнаженной груди, на бедрах.
- Это что-то… - Голос его сорвался, он мог только качать головой от изумления, от невозможности найти нужные слова.
- Неожиданное, - закончила за него Джоанна, - захватывающее и пугающее.
- И мучительное, - добавил Редклифф.
Ни один из них не решился бы назвать это недоразумением.
- Я хочу быть честным с тобой, дорогая. Мне необходимо быть честным с тобой. Сложность в том, что мое чувство, как его ни называй, ни к чему хорошему не приведет.
- Оно и не может нас никуда привести. - Голос Джоанны звучал нежно и отрешенно.
Редклифф предпочел бы, чтобы она возразила, закричала. Ну хоть что-нибудь, только не эта тихая покорность.
- Не сейчас. Конечно, ты можешь мне не поверить, но я не из тех мужчин, которые обманывают своих жен.
- Я верю тебе. Потому что я не из тех женщин, которые заводят романы с женатыми мужчинами.
- Я не хочу причинить тебе боль.
А боль была бы страшная, Джоанна знала.
- Я собирался предложить тебе завтра поездку в глубь штата.
Она уловила в его голосе нотки сожаления.
- Но?… - мягко спросила она.
- Мне позвонили полчаса назад.
Его действительно недавно звали к телефону из дома матери. Джоанна подумала, что звонила его жена, через несколько минут он вышел мрачнее тучи.
- На строительстве нового магазина «Сэвидж» у Уэст-Палм-Бич произошел пожар. Предполагают, что он начался от искры сварочного аппарата.
- Надеюсь, никто не пострадал?
- К счастью, нет. Но пожарный инспектор города завтра утром прибудет на строительный участок. Мне тоже надо быть там в это время, поэтому я поменял рейс. Самолет утром, в четыре тридцать, на нем я вовремя прибуду в Майами.
- В четыре тридцать, - повторила Джоанна и подумала: совсем скоро.
Ему послышалось в ее голосе легкое сожаление.
Джоанна нерешительно улыбнулась.
- У нас впереди еще остаток ночи, Редклифф. Я тоже поменяю рейс, и мы сможем вместе лететь во Флориду. А теперь я хочу танцевать с тобой.
- А потом? - У него было предчувствие, что ее ответ ему не понравится.
Он угадал.
- А потом, - ответила она тихо, но твердо, - мы приземлимся в Майами, и ты вернешься к своей жизни, а я вернусь к своей.
Разум твердил ему, что она права. Но тут взглядом он коснулся ее губ. Господи! Какие сладкие, нежные, восхитительные губы! Он подумал, что лучше бы она предложила им вдвоем бежать. Скажем, на какой-нибудь отдаленный романтический остров в южных морях, где никто никогда их не отыщет и они смогут провести всю оставшуюся жизнь, занимаясь любовью и питаясь тропическими плодами.
- И ты действительно сможешь уйти после того, что возникло между нами? Вот так просто? - Его голос, глаза свидетельствовали о невозможности поверить в это.
В горле у Джоанны образовался комок, и, не в силах говорить, она только кивнула.
Как ни старалась она внушить себе, что нескольких драгоценных часов с ним ей будет вполне достаточно, пока они танцевали и целовались, шептались и вздыхали, она все равно чувствовала себя в роли Золушки, которая глаз не сводит с дворцовых часов, предательски отбивающих уходящее время. Позже, когда они мчались в машине по темному шоссе назад в Новый Орлеан, храня натянутое молчание, ей казалось, что взятый Редклиффом напрокат автомобиль вот-вот превратится в тыкву.
Часы украденного счастья пролетели слишком быстро. В самолете, укрывшись под голубым одеялом в салоне первого класса, этот тяжелый предрассветный час они целиком посвятили друг другу. Они целовались, словно подростки, впервые познавшие любовь, и тела у обоих изнывали от мучительной боли желания. Наконец после длинного насыщенного событиями дня девушку сморил сон, и она уснула на плече Редклиффа, поджав на сиденье ноги.
Самолет приближался к Майами, а Редклифф так и не уснул. Он испытывал чистое наслаждение, созерцая Джоанну, такую беззащитную во сне, и мечтал о невозможном.
Когда самолет уже подлетал к аэродрому, она проснулась и поспешила в туалетную комнату, расчесала растрепавшиеся волосы, сполоснула лицо холодной водой, сделала несколько глубоких вдохов и напомнила себе, что, как ни прекрасна была романтическая передышка с мужчиной ее мечты, пора ей спуститься на грешную землю и вернуться к реальности.
Реальностью был Майами с его быстро растущими ценами, транспортными пробками на улицах и эскалацией преступности. Реальностью было возвращение Редклиффа к делам в центральном здании правления компании и к семейной жизни. Реальностью была ее работа у Холли.
Они стояли лицом друг к другу достаточно близко, чтобы дотронуться, но не осмеливались из-за торопливо суетящейся вокруг них толпы прибывших с ранним рейсом.
Редклиффу мучительно не хотелось отпускать Джоанну, но он не мог забыть о том неприятном факте, что женат. Его не оставляла надежда, что Джоанна, может быть, сама захочет встречаться с ним иногда, но он не мог просить об этом и таким образом играть ее чувствами.
Развод исключался. В последний раз, когда он виделся с Памелой, он предложил ей развестись, но она закатила истерику и приняла большую дозу снотворного. Врач успокоил Редклиффа - доза не смертельная, но цели своей Памела достигла, чертовски испугав мужа.
Возвращаясь мыслями к тому роковому дню, когда он впервые встретил Памелу Сэвидж Кардигос Сторм, Редклифф понимал, что он поддался влиянию взбунтовавшихся гормонов, а не сердечному влечению или доводам разума. Отныне в расплату за свое вожделение к той женщине, его нынешней жене, ему придется нести этот крест.
- Знаешь, на самом деле этот город тесен, - сказал он. - Возможно, нам придется невзначай встретиться.
- Возможно. - Несмотря на бодрый тон, увлажнившиеся глаза Джоанны говорили о том, что бодрости она вовсе не испытывает.
Они оба знали, что это не случится. Они не допустят, чтобы это случилось. Потому что слишком велико их взаимное притяжение, которое не позволит им остаться просто друзьями.
Джоанна старательно изображала превосходное настроение, и ей это на какое-то время здорово удалось. Редклифф даже подумал, насколько ему было бы легче, если бы она не выдержала и заплакала. Или закричала. Но он тут же одернул себя. Клятва, которую он дал добровольно, оказалась тяжелым бременем и сковала его цепью. Он не удержался и прикоснулся к щеке Джоанны.
