Татьяна Веденская - Не ходите, девки, замуж!
– А вторая машина? Тот древний ископаемый «Мерседес» твоего Володи?
– Да, – кивнула я, почувствовав себя неуютно. Странно было слышать Володино имя из уст Алексея, это было похоже на столкновение двух галактик, которые не должны были существовать в одном и том же измерении.
– И что «Мерседес»?
– В нем комфортно, – сказала я после некоторого раздумья. Интересно получается, если послушать Алексея. Мои отношения сквозь призму этих двух кусков железа становились предельно ясны и понятны. В «Мерседесе» было комфортно, но в нем я чувствовала себя чужой. А «Субару» вообще давно канула в Лету.
– Что ж, давай-ка теперь покатаем тебя тут, – хмыкнул Алексей и завел мотор. Раздался громкий гулкий звук, видимо, и мотор у этой, третьей в моей жизни, серьезной тачки был какой-то другой. – Готова?
– Не уверена, – покачала головой я.
Тогда он перегнулся через мое сиденье, прижал меня к себе и поцеловал в губы, крепко и совсем не нежно, со страстью, от которой моментально шла кругом голова. Он смотрел на меня не моргая, не прикрывая глаза на время поцелуя. Что он хотел увидеть, что вообще он увидел во мне? Его черты так гармонировали с этим вечером и этой машиной, он был как бы в своей стихии, такой незнакомой и опасной для меня. Когда поцелуй закончился и мы оторвались друг от друга, я почувствовала, как что-то обхватывает меня. Раздался щелчок.
– Мы же не хотим, чтобы ты пострадала, – многозначительно сказал он, кивнув на ремень безопасности. Я даже не успела заметить, когда он его застегнул. А дальше… не успела я охнуть, машина сорвалась с места и как стрела полетела куда-то по московским улицам, заставив меня забыть обо всем и покрыться ледяной испариной от страха.
– Ой, так нельзя! – кричала я.
– Что? – смеялся Алексей. – Мне – можно!
– Нет, нельзя.
– Можно. Я для этого и приехал попозже, чтоб были пустые дороги, – «обрадовал» меня он. Вписываясь в повороты, практически не сбрасывая скорости, он летел куда-то. Я не могла уследить за направлением. Все мышцы, все мое тело было сведено судорогой, я вцепилась пальцами в пластиковую ручку над дверью, сжалась в какой-то каменный клубок и с ужасом понимала, что практически не могу дышать.
– Останови! – из последних сил попросила я, но Алексей только расхохотался.
– Сейчас начнется, – пообещал он, вылетая на МКАД. – Получай удовольствие от жизни!
– Ага, потому что она скоро может кончиться, – замотала головой я. И завизжала. Только, кажется, это Алексею даже еще больше нравилось. Он летел по дороге, умудряясь игнорировать изумленные взгляды инспекторов на постах. Другие машины не успевали даже отпечататься у меня в мозгу, так быстро мы оставляли их далеко позади.
– Нравится? – спросил он, включая магнитофон. Ритмичная динамичная музыка полилась из динамиков. Не хватало только, чтобы он вдобавок еще бросил руль и станцевал джигу на крыше авто. И идиотическая картина окажется абсолютно законченной. Шабаш ведьм на ночной МКАД.
– Офигеть! – проорала я, стараясь перекричать какого-то особенно громкого диджея.
– Это точно. Мы уже почти приехали, – сказал он, только теперь уведомляя меня, что у нашего безумного движения, оказывается, есть какое-то определенное направление.
– А куда?
– Какая тебе разница. Наслаждайся, – кивнул мне он и снова вернулся к дороге. Его руки крепко и уверенно держали руль, машина скользила по асфальту, идеально вписываясь во все изгибы, ровно так, как он хотел, и в тот момент, когда ему это было нужно. Против воли и собственной трусливой природы я вдруг почувствовала невероятный экстаз и от этой скорости, и от этого риска. Алексей явно знал, что делает. И раз я все равно уже тут, я решила попробовать как-то успокоиться. Посмотрела на дорогу, на летящие мимо меня огни, услышала свист ветра через чуть приоткрытое окно. Музыка, заполнявшая салон, умопомрачительная улыбка Алексея – все это вызывало желание петь и плясать, и все было похоже на языческий обряд, на поклонение богу скорости, на танец железных кентавров вокруг бетонного кольца МКАД. Чувство полета, раньше неведомое никогда, вдруг заполнило меня целиком.
– У-хху-у! – закричала я и развела руки в стороны.
– А вот это по-нашему, – усмехнулся он. Через какое-то время мы свернули с МКАД на какое-то шоссе и долго ехали, удаляясь от Москвы, в неизвестном направлении по совершенно темной дороге. Потом свернули куда-то и остановились. Что это было за место, какой населенный пункт – ничего не знаю. Рядом темнели какие-то деревья, кажется, вокруг были поля. Алексей медленно заехал в глубь рощи, остановился, не заглушая мотора, выключил фары и, отстегнувшись, потянулся ко мне.
– Иди ко мне. Иди сюда, – прошептал он и принялся нетерпеливо расстегивать пуговицы на моей блузке. Я не успела порадоваться, что именно сегодня умудрилась одеться так, как, в общем-то, и подобает выглядеть уважающей себя женщине, как осталась практически без всего. Вот уж не думала, что способна на такое безумие. На сложенных сиденьях с безумным блеском в глазах мы набросились друг на друга так, словно со времен нашей встречи в поезде только этого момента и ждали. И мне нравилось все, что со мной происходило.
Мне нравилось лежать тут, на куртке Алексея, чуть озябнув (чай не май месяц) оттого, что я абсолютно обнажена. Мне нравилась медленная, невыносимая игра, в которую он играл с мои телом. Мне безумно нравилось его лицо, проступающее в темноте, такое красивое, вспотевшее, напряженное. Его требовательные руки не отпускали меня ни на миг, однако если бы это произошло, я бы сделала все, чтобы вернуть их назад. И на сей раз я отдавала себе полнейший отчет в том, что творю. Я веселилась, как безумный карточный игрок, поставивший все ва-банк. Свобода, охватившая меня, когда мы летели с совершенно запрещенной скоростью по дороге, не покинула меня с остановкой машины. Мне хотелось летать, а Алексей определенно мог дотянуться до небес.
– Ты сумасшедшая, – прошептал он. – И ненасытная. Дай мне передохнуть.
– Отдохнем на том свете, – тихо рассмеялась я, нежно проведя ладонью по его широкой груди. – Тем более с твоей культурой вождения ты туда просто напрашиваешься.
– Никогда так не говори, – строго оборвал меня он. – Даже не думай. Имей в виду, я знаю абсолютно точно, что и зачем я делаю. А на дороге можно словить свой тупик и на десяти километрах в час.
– Хорошо, – кивнула я. – Как скажешь.
– Да. Как я скажу. Вот это другой разговор, – сменил он гнев на милость. – Значит, ты хочешь сказать, что тебе не понравилось кататься?
– Ну почему… – против воли улыбнулась я. – Смотря на чем. Если на тебе…
– Ты просто невероятная. А на машине?
