Рэйчел Гибсон - Неприятности в Валентинов день
Грейс пошла навстречу сыну:
— Ты опоздал.
— Магазин пришлось поздно закрыть. — Роб обнял мать. — Привет, Стэнли, — сказал он, затем посмотрел поверх головы матери, и взгляд его зеленых глаз встретился с глазами Кейт: — Привет, Кейт.
— Привет, — сказала она и была рада, что ее голос не выдал, как напряжены были ее нервы.
— Ужин скоро будет готов. — Забрав у сына бутылку вина, Грейс посмотрела на нее: — Я сказала тебе взять «Мерло». Это «Шардоне».
Роб пожал плечами:
— Ты знаешь, я любитель пива. А по части вина — полный ноль. Просто купил самое дорогое, посчитав, что раз столько стоит, значит, оно и лучшее.
Грейс сунула бутылку ему в руки.
— Отнеси ее на кухню и открой. Возможно, Кейт могла бы показать тебе, как пользоваться штопором.
Кейт могла, но не хотела.
— Конечно.
И прошла через столовую вслед за Робом, быстро скользнув взглядом вниз по складке на спине его белой рубашки до места, где та была заправлена в сшитые на заказ брюки. Ткань обнимала его сногсшибательный зад, а задние карманы застегивались на две коричневые пуговицы. Штанины спадали идеальными прямыми линиями до подрубочного шва, касавшегося каблуков мягких кожаных туфель. Саттер мог не разбираться в вине, но кое-что знал о дорогой одежде.
Роб поставил бутылку на белую поверхность разделочного стола, открыл ящик и сказал, указав штопором:
— Бокалы в шкафу над холодильником.
Кухня была столь же женственной, как и все остальное в доме. Персиковые стены с бордюрными обоями с изображением тюльпанов и белых роз. С его широкими плечами и ростом Роб выглядел немного неуместным в ультраженственном окружении. Больше похожим на быка в магазине с китайским фарфором.
Открыв дверцы шкафа, Кейт привстала на цыпочки, чтобы взять четыре бокала. Чрезвычайно красивый ухоженный бык, который, казалось, вел себя совершенно непринужденно.
— Я думаю, моему деду нравится твоя мать, — сказала она, ставя бокалы на стол рядом с бедром Роба. — Думаю, они становятся друзьями.
— Хорошо, что твой дед нравится моей матери. — Он держал бутылку в одной большой руке, а другой крутил штопор. — Не могу припомнить, чтобы она приглашала мужчину на ужин. — С небольшим усилием Роб с хлопком вытащил пробку и налил «Шардоне» в первый бокал. — Конечно, мы с мамой не жили в одном и том же городе до недавнего времени. Так что она могла иметь много мужчин в своей жизни и просто никогда не говорила мне об этом.
Он наполнил второй бокал, затем вручил его Кейт.
— Когда ты уехал из дома? — спросила она, беря бокал. Пальцы Роба коснулись ее: такие теплые по сравнению с прохладным стеклом.
— Меня выбрали на драфте в НХЛ, когда мне было девятнадцать. — Протянув руку, он взял свой бокал, поднес его ко рту и сказал: — Между нами: я знаю, что такое «Мерло», но мне больше нравится белое вино.
— Ты солгал своей матери.
— Это было не в первый раз. — Он улыбнулся, как нераскаявшийся грешник, и Кейт почувствовала, что понемногу успокаивается. — И даже не во второй. Я думаю, со старыми привычками тяжело расставаться.
Он сделал глоток и посмотрел на Кейт поверх бокала.
Она почувствовала, как уголки ее рта приподнялись, несмотря на то, что она изо всех сил старалась не улыбаться, и сказала, сделав глоток вина:
— Тебе должно быть стыдно.
Роб опустил свой бокал.
— Держу пари, что и тебе приходилось пару раз бессовестно лгать.
— Конечно. — Покачав вино в бокале, она сложила руки под грудью. — Я имею обыкновение постоянно чудовищно лгать. Мой отец служил в вооруженных силах, и мы часто переезжали. Когда ты идешь в новую школу каждые несколько лет, то можешь приукрасить свое прошлое. Ты можешь быть тем, кем захочешь.
— Кем же ты говорила, что была?
— В основном главным черлидером и президентом класса. Однажды я сказала, что была прима-балериной.
Он оперся бедром о стол и засунул свободную руку в передний карман.
— Тебе это помогало?
— Ни капли. Никто никогда не верил этому. У меня три старших брата, а я была девчонкой-сорванцом. К тому же полной недотепой.
— Спорим, что ты была симпатичной недотепой. — Его пристальный взгляд скользнул с ее глаз на губы, затем переместился на макушку. — Держу пари, что из-за этих рыжих волос мальчишки табуном за тобой ходили.
Должно быть, он шутит.
— Поверь мне, никому не нравились мои рыжие волосы. К тому же я была выше ростом, чем большинство мальчиков моего возраста. У меня была пластинка на зубах, и я побила почти всех мальчишек в баскетбол. Могла бы позволить им выиграть, но я боец и не люблю проигрывать.
Он тихо засмеялся:
— Да, это я про тебя знаю.
— Я не только обыгрывала мальчишек в баскетбол: если я влюблялась без памяти в кого-нибудь, то колотила его так, что мало не казалось. Поверь, меня никто никогда не приглашал на свидания.
— Держу пари, сейчас они готовы надрать себе задницу за это.
Кейт посмотрела ему в лицо. Тонкие линии от улыбки очертили уголки его зеленых глаз, но было непохоже, чтобы он шутил.
По какой-то причине это заставило ту часть ее сердца, где находилась старательно забытая непривлекательная неуклюжая девчонка, слегка сжаться. Это было неловкое чувство, которое приводило ее в смущение, и Кейт поднесла вино к губам. Она не хотела чувствовать что-либо к Робу. Ничего. Просто большой пустой чистый лист.
— Уж этого знать я не могу, — сказала она, прежде чем сделать глоток.
Грейс и Стэнли вошли на кухню, и Кейт начала помогать миссис Саттер с жареными ребрышками и запеченной картошкой. Роб заправил салат итальянской приправой с винным уксусом и разложил его в четыре чаши.
— Чем могу помочь? — спросил дед.
— Ты можешь поставить блюдо Кейт с закусками на стол, — ответила Грейс. — Не хотелось бы мне видеть, что оно пропадает зря.
Пять минут спустя еда была у них на тарелках, а они все сидели за столом, расположенном на возвышении, с белой парчовой скатертью и английским фарфором. Кейт сидела между Грейс и Робом напротив деда.
— Это же просто мечта, Грейс, — сказал Стэнли, беря льняную салфетку и раскладывая ее на коленях. Его плечи выглядели напряженными, как будто он боялся дышать.
— Я никак не могла найти подходящий случай использовать мой парадный столовый сервиз. Он просто лежал в буфете год за годом. Давайте испачкаем его, — улыбнулась Грейс и встряхнула салфетку.
Взяв вилку, Роб подцепил фаршированные грибы с блюда с закусками в центре стола.
— Роб, — сказала ему мать, — не мог бы ты произнести молитву, пожалуйста?
Он поднял голову и уставился на матушку, как будто она попросила его встать на голову и говорить по-французски.
