Сандра Браун - Мужские капризы
— Да. — Адам вздохнул, проводя пальцами по волосам Лилы, прикрывшим, словно покрывало, его грудь. — Я помню крик Пьера. А может быть, это кричал Алекс. Или это кричал я сам, потому что потом мне сказали, что мои друзья умерли мгновенно.
— Тебе было больно? — Рассказать о трагедии было Адаму необходимо. Хотя ему это было трудно, Лила подбадривала его, чтобы он выразил, наконец, в словах все обуревавшие его чувства.
— Я так не думаю. Не помню, чтобы я испытывал боль. Вероятно, я был в шоке.
— Возможно.
— Я то терял сознание, то снова приходил в себя. Я не видел моих друзей, но я помню, что звал их. Наверное, я плакал.
Лила крепко обняла его и не отпускала несколько минут. Адам откашлялся, потом заговорил снова:
— Следующее воспоминание — я уже в вертолете, который везет меня в больницу. Грохот стоял ужасный. Я чувствовал волнение окружавших меня людей. Когда я, наконец, полностью пришел в себя, то мне сказали, что я перенес операцию.
— Мне так жаль. — Лила поцеловала его грудь. — Это должно было стать для тебя ужасным испытанием.
— Мне вспоминается, что я не столько испугался, сколько разозлился. Это случилось со мной, и я никак не мог до конца в это поверить. Мне еще так много хотелось сделать в жизни. — Кавано обескураженно покачал головой. — Я понимаю, что было глупостью так думать в тот момент, но именно эта мысль засела у меня в голове.
— Ты думал: «Это несправедливо». Я права?
Его рука тяжело опустилась ей на голову.
— Да, по сути, так. Предполагается, что трагедии случаются с кем угодно, только не с нами. Только не со мной, Адамом Кавано. Сколько раз я слышал по телевизору о том, как кому-то не повезло, но со мной никогда ничего не случалось. Не слишком красиво звучит, верно?
Лила положила кулачки ему на грудь и опустила на них подбородок. Подняв на него глаза, она сказала:
— Нет, это звучит совершенно нормально. Люди всегда так думают. Синдром «почему именно я». И это оправданно. Почему ты?
Адам задумался.
— Не знаю. Наказал меня господь или оказал мне милость? Я много думал об этом, когда пришел в себя. Почему выжил именно я?
— Ты не должен считать себя виноватым, потому что остался в живых. Ага, ты так думал, я вижу. — Лила правильно распознала выражение его лица. — Иногда на долю оставшихся в живых выпадают самые суровые испытания.
— Об этом я тоже думал. Особенно в больнице, пока не переехал сюда. Я так отвратительно себя чувствовал, когда лежал в больнице в Риме — беспомощный, терзаемый болью, неспособный пошевелиться, испуганный, никому не нужный.
— И чего же ты больше всего боялся?
Адам на мгновение задумался, прежде чем ответить:
— Я боялся, что никогда больше не стану прежним Адамом Кавано. Мне казалось, что я лишился не только способности двигаться, но и моей индивидуальности.
— Это тоже характерно для твоего состояния. — Лила легким поцелуем коснулась его губ. — Что такое? Ты как-то странно улыбаешься.
— Я понимаю, что это звучит глупо, но я испытывал смущение. В первый раз, когда они положили меня на этот… — Он сделал поясняющий жест рукой.
— Наклонный стол, — подсказала Лила.
— Да. Я просто не знал, куда деваться. Я, Адам Кавано, исполнительный директор крупнейшей корпорации мирового масштаба, и вдруг оказался в таком унизительном положении.
Лила потянулась вперед и снова чмокнула его, на этот раз более звучно.
— Ты один относился без всякой жалости к своему состоянию.
— Да, знаю. Из-за меня всем пришлось нелегко.
— Не глупи.
Адам рассмеялся, потом снова стал серьезным.
— Один из моих недостатков состоит в том, что я не терплю личной несостоятельности.
— Ты не терпишь того, что не можешь контролировать.
Адам посмотрел на нее:
— Мне кажется, что ты тоже относишься к этой категории. Тебя я точно не могу контролировать.
Лила хихикнула:
— Вот поэтому я тебе и не нравлюсь.
— Ты мне нравишься. — Он говорил тихо и очень серьезно, чем моментально насторожил Лилу.
— Я тебе нравлюсь? С каких это пор?
— С того времени, как… Я не знаю.
— Зато я знаю. Я начала тебе нравиться в тот момент, когда сдернула с тебя плавки и оседлала тебя.
— Нет. То есть да, мне это понравилось. Очень. — В глазах Адама загорелись огоньки вожделения. — Но я вдруг только что осознал, что еще ты мне очень близкий и дорогой человек.
— Почему?
— Может быть, потому, что ты терпеливо слушала, когда я рассказывал о несчастном случае.
Лила обвела пальцем его губы.
— Я рада, что ты поделился этим со мной. Тебе было нужно рассказать кому-нибудь о том, что тебе пришлось пережить. Мне говорили, что ты отказался беседовать с психотерапевтом в больнице.
Адам пожал плечами:
— Я чувствовал себя идиотом.
— Ты слишком крутой, чтобы попросить о помощи, так? — Она спросила насмешливо, заставив Адама улыбнуться.
— Спасибо за то, что выслушала и не стала судить, Лила.
— Не за что.
Он протянул руку и накрутил на палец прядь ее волос:
— Мы обсуждали непростой вопрос, но мне кажется весьма сложным обсуждать философские вопросы, когда поперек моего живота улеглась необычайно сексуальная девчонка.
— А как теперь?
— Гм-м. — Он с откровенным любопытством и интересом посмотрел на нее.
— Но сейчас, когда я выложил тебе все свои секреты, нам пора поменяться местами. Расскажи мне, почему и как все это случилось.
С беззаботным видом Лила чмокнула его в мочку уха. Она сделала вид, что не поняла вопроса:
— Что почему и как?
— Почему ты до сих пор девственница…
— Как быстро ты обо всем забыл.
Адам нахмурился:
— Почему ты до сих пор оставалась девственницей и как такое вообще возможно?
— Чисто технически такое возможно, потому что у меня ни разу не было настоящего романа и я ни разу не дошла до конца.
— Это ответ на вторую половину вопроса. А как насчет первой? Чтобы освежить твою память, напомню — почему?
— Мне никогда раньше этого не хотелось.
— Лила! — Голос Адама прозвучал с такой укоризной, словно он отец, пытающийся усовестить ребенка, явно говорящего неправду. — Я хочу знать правду.
— Это и есть самая настоящая правда. Ты же меня хорошо знаешь. Неужели ты можешь подумать, что я хранила девственность по какой-нибудь другой причине?
Кавано все равно ей не верил.
— Но это никак не укладывается у меня в голове. Ты всегда вела себя так уверенно, так раскованно. Мне трудно поверить, что человек, настолько свободно относящийся к сексу, никогда им не занимался.
