Диана Чемберлен - Спасительный свет (Темная сторона света)
– Вот откуда она знала, что было совсем мало крови, – сказала Оливия. – А я-то все удивлялась. Как это ужасно для нее, Алек!
– Я мог бы потерять и ее тоже. Теперь я так хорошо знаю, как быстро можно потерять кого угодно. Если она или Клей будут для меня слишком близки, и что-нибудь с ними случится… я не смогу пройти через это еще раз. И когда я пытаюсь придумать, как можно ее дисциплинировать, то начинаю бояться, что она начнет ненавидеть меня. Похоже, что она уже ненавидит. – Он снова взглянул на Оливию. – Я совершенно забыл о ее дне рождения. Замечательный отец, правда?
Внезапно Оливия почувствовала симпатию к Лейси. В ее детстве о ее днях рождениях тоже, как правило, никто не вспоминал, но у нее, по крайней мере, был Клинт, который делил с ней обиду.
– Ну, – сказала она, – я думаю, что Лейси теперь поняла, что вы – такой же человек, как и все.
Он повернулся спиной к окну и оперся на кухонный стол.
– А какой в ее возрасте были вы? – спросил он.
– Ну… – Она почувствовала, что краснеет. – Со мной нельзя сравнивать. Я была не совсем… обычной.
Он рассмеялся.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, мы были близнецами и вообще. – «И вообще» было отдельной историей, и именно это делало ее непохожей на других девочек ее возраста. Ей захотелось рассказать ему. Ей казалось, что он поймет, и ее пульс участился, когда она решила поделиться с ним своим прошлым. Она уже открыла рот, собираясь заговорить, но он вздохнул и выпрямился, стряхивая с себя оцепенение последних нескольких минут, и Оливия быстро вернулась в настоящее.
– Пожалуй, мне пора идти, – сказал он. – Я возьму книгу? – Он показал на экземпляр «Восточного ветра», который она ему дала.
Она проводила его до двери, взбудораженная своим неосуществившимся намерением рассказать ему о себе то, о чем неизвестно никому. Никому, кроме Пола.
Интересно, что скажет Алек Полу на следующем собрании комитета спасения маяка?
– Алек, – сказала она, – по-моему, будет лучше, если Пол не узнает, что мы с вами подружились.
Он удивленно поднял брови.
– Я не хочу дополнительных сложностей. «Их и так достаточно», – подумала она про себя. – Ведь могли мы с вами встретиться просто для того, чтобы поговорить о той ночи в отделении скорой помощи? Пусть он думает, что нас больше ничего не связывает.
Алек нахмурился.
– Я не умею лгать, Оливия. Разве между нами было что-то предосудительное?
– Я бы не хотела, чтобы он видел в вас соперника. Не забывайте – вам еще вместе работать.
Он кивнул.
– Хорошо.
После его ухода Оливия загрузила посудомоечную машину и принялась подметать пол. Ей нужно было чем-то занять себя, чтобы не захлебнуться в потоке нахлынувших воспоминаний. Раз начавшись, они не оставят ее в покое еще несколько дней. В памяти отчетливо вставал ее десятый день рождения. Тогда она уже поняла, что ее мать не в состоянии уследить за календарем. Она не могла оставаться трезвой даже на время, необходимое для приготовления обеда, не говоря уже о том, чтобы помнить о днях рождения собственных детей.
В то утро Клинт в школе сделал поздравительную открытку, и когда он на перемене принес ее Оливии, несколько детей начали его дразнить, как делали всегда, если появлялся кто-нибудь из «умственно отсталых». Один из мальчишек, Тим Андерсен, выхватил у него открытку из рук.
– Посмотрите, что этот дебил принес Ливви, – закричал он, размахивая открыткой в воздухе.
Вокруг него собрались еще несколько мальчишек, чтобы прочитать, что там написано, а в это время Клинт, с открытым и доверчивым лицом, стоял рядом. Оливия переживала за брата. Она знала, как выглядела открытка: буквы «р» и «я» написаны задом наперед, не говоря уже о грамматических ошибках. Возможно, он, как и в прошлом году, нарисовал пирог, который выглядел, как рисунок пятилетнего ребенка.
Она попыталась выхватить открытку из рук Тима.
– Люблю, – издевался Тим. – Он подписался: «Люблю. Клинт». Он что, твой приятель, Ливви? Он дебил.
С этими словами мальчишки вчетвером набросились на Клинта, повалили его на землю и принялись колотить, а тот беспомощно барахтался, пытаясь освободиться. Его кулаки молотили воздух, попадая мимо голов нападавших, а Оливия лупила их по спинам и кричала, чтобы они оставили его в покое. Она пинала их в бока и по ногам до тех пор, пока на площадке не появилась миссис Джаспер. Она быстро приблизилась и, хлопая в ладоши, закричала:
– Дети! Немедленно прекратите!
Услышав ее голос, Тим и его свора немедленно бросились врассыпную. Оливия кинулась на землю, к своему брату. Из носа у него текла кровь, на раскрасневшемся лице были грязные разводы от слез.
Миссис Джаспер поддернула юбку и опустилась на колени с другой стороны. Она достала из кармашка кружевной платочек и прижала его к носу Клинта.
– Вот, дорогой, – сказала она. – У тебя все в порядке?
– Конесно, – ответил Клинт, слегка шепелявя.
В нескольких ярдах Оливия заметила открытку, которую он сделал для нее, и побежала, чтобы ее подобрать. Она была смята почти до неузнаваемости, но на ней все еще можно было разобрать пирог с десятью свечками. Клинт раскрасил его зеленым цветом.
– Они такие хулиганы, – говорила миссис Джаспер Клинту, когда Оливия снова опустилась рядом с ними на колени.
– Эвери поколосит их. – Клинт сел, все еще прижимая к носу окровавленный платок.
Оливия посмотрела в угол площадки, где старшие дети играли в вышибалы. Мяч как раз был в руках у ее брата Эвери, и она увидела, как он с силой метнул его в одну из девочек, которая таки успела вовремя отпрыгнуть, О да, Эвери с превеликим удовольствием отлупит Тима Андерсена. Он готов использовать любой повод для драки.
Миссис Джаспер посмотрела на Оливию.
– Может быть, Клинта стоит отправить домой? Позвонить вашей маме?
Оливия покачала головой, зная, что миссис Джаспер не хуже ее понимает, насколько бессмысленно звонить миссис Саймон.
– Я отведу его. – Оливия протянула брату руку, и его пальцы в сиреневых пятнах сомкнулись вокруг нее мертвой хваткой. Сезон черники уже давно закончился и пять долларов, которые они заработали, собрав ягоды, уже давно истрачены. Но пройдет еще несколько недель, прежде чем исчезнут пятна с их пальцев.
Она привела Клинта домой, надеясь, что их мать уже напилась и отключилась у себя на диване. Оливия наперед знала, что та скажет, услышав, что Клинта снова побили. Она покачает головой с торчащими во все стороны темными клочьями редких нечесаных волос и заявит, будто Клинт не может понять, как она его унижает.
– Должно быть, тот день, когда Бог создал вас двоих, был для него не слишком удачным. Ну, и раз уж он дал тебе мозги Клинта впридачу к твоим собственным, то ты и должна заботиться о нем.
