Юлия Туманова - Семь верст до небес
— Как хочу, так и одеваюсь! — прокомментировал Кирилл для своего отражения в зеркале шкафа.
В кухне он хищно огляделся, и сестрица, понимающе хмыкнув, протянула ему бутылку с водой.
— Или в стакан налить? — с вежливой издевкой поинтересовалась она, сжимая бутылку.
— Отдай, — скрипнул зубами Кирилл.
Может быть, стоило для таких вот случаев запасаться алкозельцером? Или чем-то вроде того? В следующий раз он так и сделает, накупит в аптеке самых дорогих и эффективных и горя знать не будет!
Правда, при мысли о следующем разе что-то протестующе тренькнуло в голове. Нет, все-таки справедливо было замечено в фильме всех времен и народов: «Так пить нельзя!»
Он больше не будет.
— Поешь что-нибудь? — спросила Ольга, подвигая в его сторону блюдо с фруктами.
Он посмотрел с омерзением и сказал сестре, что хватит издеваться.
— Тетя Маруся придет сегодня?
Мария Савельевна — тетя Маруся — была у него домоправительницей. Приходила через день и правила. Бумаги в кабинете перекладывала на свой лад, рубашки и галстуки развешивала каким-то загадочным образом, после чего Кириллу приходилось выуживать их из разных концов шкафа, на стол накрывала со всеми полагающимися атрибутами, что требовало больше времени, чем сам процесс готовки.
Еще тетя Маруся любила поговорить, и, пока она занималась делами, в доме не смолкал ее зычный деревенский голос. Коим посвящала она Кирилла в подробности своей личной жизни, а также жизни всех своих родственников и знакомых до пятого колена.
Анжелику и ее предшественниц тетя Маруся демонстративно не замечала и каждый раз выговаривала Кириллу, что «в твоем-то, Кирочка, положении, можно найти женщину и поприличней!»
Зато она пекла изумительные ватрушки, смотрела на «Кирочку» ласково, и в прошлом году, когда он валялся с гриппом три недели, тетя Маруся до приезда Ольги ходила за ним, как за родным. Не по обязанности, а по зову души, так сказать.
И главное, она — маленькая, сухонькая, ироничная, с седой косицей вокруг головы — очень была похожа на бабушку.
Кирилл с удовольствием подумал бы о тете Марусе еще немного, но точно знал, что этим только оттягивает момент, когда нужно будет думать о другом. Поэтому он доложил сестрице, что домоправительница обязательно сегодня придет, и спасет их обоих от голодной смерти, и от похмелья заодно, предложив какой-нибудь народный, безотказный способ против этой напасти.
После чего он немедленно вышел из дома, сел в джип и, стараясь не замечать головокружения и тошноты, выехал с участка.
В офисе Кирилл не стал подниматься к себе, а сразу свернул в комнатку охраны. Он бывал тут раза два, да и то — мимоходом, и поэтому совершенно не представлял, чем может заниматься охрана в комнате. Ну, ночью, понятно, отдыхать. Валяться на диванчике. А днем? На этот раз он понял. В комнате можно мучиться от безделья.
Слава — один из ребят Терехина — сидел в кожаном кресле и вращался, при этом лицо его отражало те самые муки праздности.
— Добрый день, — вежливо поздоровался Кирилл, стараясь не смотреть на кресло.
— Ой, — подскочил Слава, — здрасте, Кирилл Иванович.
— Миша где?
Миша в этот момент охмурял Людочку Феоктистову, но докладывать об этом шефу было как-то не с руки. Поэтому Слава пожал могучими плечами и предложил:
— Поискать его?
— Да. И побыстрей.
Он убежал, а Кирилл осторожно сел на диванчик. Не заснуть бы. Ему еще расследование проводить!
— Добрый день, — возник в комнате Терехин, и Кирилл с облегчением вспомнил, что он проводить расследование не должен, а должен как раз Михаил Терехин.
— Добрый, — попытался улыбнуться Кирилл.
— Вызывали? — солидно повел плечом Миша. Кирилл кивнул. Следовало рассказать, зачем. Но тут внезапно кончились силы, зато возникло нестерпимое желание самостоятельно найти тех уродов, что решились ему напакостить.
Похмелье отпускало, вот что. И голова начинала работать в привычном ритме, и возмущение уже перло из ушей, и толкало в грудь, прикрикивая: «Ну, что же ты! Так и будешь помирать? Давай, найди их и начисть им морды!»
Сам! Ведь это твой офис, твоя печать и твоя подпись, черт побери, которую они посмели подделать!
Неужели ты скинешь это на Терехина, а сам спокойно будешь дожидаться результатов? Да никогда! У тебя уже свербит во всех местах сразу, и кулаки чешутся, и шестеренки закрутились, так что пар едва не валит.
Вот какой азарт одолел!
— Миш, где у вас хранятся кассеты?
— Какие, Кирилл Иваныч? Те, что наружку пишут или внутренние?
— Всякие.
Миша, ничем не показав удивления, раскрыл дверцы металлического шкафа. Внизу и вверху. И там и сям плотно стояли ряды кассет.
— Вот.
— Угу, — сказал Кирилл.
И что? Теперь он будет смотреть все эти кассеты и выяснять, кто из посетителей мог выкрасть фирменные документы и печать? Каким, интересно, образом? Методом тыка, если только.
— Кирилл Иваныч, что случилось-то? — наконец полюбопытствовал Миша, уловив во взгляде шефа некоторую сумятицу.
— Надо найти одного человека, — хмуро объяснил тот.
— Запросто, — пожал плечами Терехин. — Приметы, явки, пароли?
Кирилл посмотрел на него исподлобья, не приняв шутки.
— Что? Все так серьезно? — заволновался Миша. — Он украл что ли чего, этот человек?
— Почти. Взял на время. Мне надо посмотреть, кто приходил в офис в последние два месяца.
Терехин не сдержался и присвистнул. Мог бы и не свистеть! Кирилл и так понимал, что план его никуда не годится. Но другого пока не было.
Хотя… Он трижды идиот! При чем тут наружка и три месяца?! Ему нужно посмотреть только те кассеты, на которых его собственный кабинет! Ведь печать-то хранится именно там.
Болван! Так пить нельзя!
— Миш, давай-ка отберем те, где мой кабинет, — Кирилл спрыгнул с дивана и даже потер ладони в нетерпении.
Терехин кивнул и принялся вываливать на стол стопки кассет. Следующие два часа продолжался киносеанс, из которого стало ясно, что в кабинете Кирилла побывала куча народу, и почему-то никто из посетителей не оставался там в одиночестве ни на секунду.
— Кирилл Иваныч, — сказал Миша, устало потирая шею, — зря вы это, мы ж все кассеты просматриваем, если бы кто в вашем кабинете похозяйничал, мы бы мигом…
— Погоди-ка. А ночью камеры работают?
— Ну Кирилл Иваныч! — протянул Миша, обидевшись окончательно. — Работают, конечно, только там не видно, извиняюсь, ни хрена. Да и зачем? Я всегда говорил, что камеры это фуфло. Извиняюсь. Ребята мои работают дай Бог, а по ночам особенно. Вон летом сигнализация на окнах на кошку сработала, так они такого шороху подняли, помните?
