Ирина Невская - Вечность длиною в день
-Вот как, - обидевшись, сказала она, - может, ты даже знаешь, куда он так спешил?
Сашка засмеялся, оскалив зубы, и снова протянул руку:
- Сначала деньги, потом стулья.
-Какие стулья? – не поняла Верка.
-Да так, - отмахнулся Сашка и, требовательно посмотрев на нее, сказал: – Ну?
Верка нехотя протянула ему деньги и в свою очередь спросила:
-Ну?
Сашка взял купюру, посмотрел зачем-то её на свет и с пренебрежением сказал:
-Это что? Чаевые?
Верка даже подскочила от такой наглости:
-Тебе мало?
-А ты считаешь, что это много? – осклабившись, ответил Сашка.
-Ладно, - Верка со вздохом полезла в сумочку и, вытащив деньги, со злостью протянула ему: - На, подавись!
Сашка забрал деньги и процедил сквозь зубы:
-Я-то не подавлюсь, а вот ты зря так, могу обидеться.
Она хмуро взглянула на него и ответила:
-Хорошо, извини, я больше не буду, - и уже более миролюбиво спросила: - Так куда уже он уехал?
-В салон «Лотос», - и с усмешкой добавил: - Или в «Орхидею», если тебе это что-нибудь говорит.
-Куда-куда? – у Верки от удивления даже брови приподнялись.
Сашка пожал плечами и повторил:
-В «Лотос», так он шофёру сказал, я слышал.
Она, ни слова больше не говоря, запрыгнула в машину и умчалась. Сашка постоял еще немного, провожая её взглядом, потом покатился на своей коляске восвояси. До утра здесь ловить больше нечего, рабочий день закончился, и все сотрудники разъехались по домам…
Сашка жил в большой коммунальной квартире на первом этаже старого трехэтажного дома. Комнатка его была так себе, маленькая, в ней и вмещалось-то из мебели всего ничего, да ему и не нужно было, хватало. Соседи хорошо относились к безногому инвалиду. Почему бы и нет? Он вёл себя прилично, не устраивал пьяных гулянок, женщин не водил. Лишь иногда переночует у него кто, так и то тихо, без дебошей. Бабульки – соседки даже жалели его и подкармливали, кто чем мог. Они и стол на кухне ему отвели, и место на плите дали. Да Сашка редко пользовался плитой, лишь чайку накипятит, и всё.
А щедрый он какой! Ребятишки за ним толпами бегали. Сашка им то конфет, то фруктов. А руки-то у него золотые! Соседи беды не знали, как что у кого сломается, даже телевизор, не в мастерскую, а к Сашке. Тот деловито постучит по корпусу, ухо приложит, потом поковыряется внутри и – готово. Денег не брал за труды, лишь за тарелку борща или супа работал. Готовить он не любил, да и не хотел.
Баба Зина, старейшая из жителей квартиры, как-то спросила его:
-Сынок, ты все один и один, а родные есть у тебя?
Сашка нахмурился, отвернулся и тихо ответил:
-Нет.
Бабуля испугалась, что обидела его, и прощения просить стала:
-Ты не обижайся, сынок, на меня, дуру старую, не знала я.
С этих пор никто у него ничего больше не спрашивал, чувствовали соседи, что горе какое-то у парня. Сашка же больше ни разу не обмолвился ни о своём прошлом, ни о родных и близких.
Лишь только раз в году он надевал неизвестно откуда взявшиеся у него атрибуты советской офицерской формы да медаль «За отвагу» - в день Советской Армии. Знали соседи, что 23 Февраля для Сашки особый праздник.
-Служил в армии, наверное, - решили они.
В этот день соседи видели Сашку выпившим. Обычно к нему с утра заходил сосед по квартире Петька, и они до вечера за бутылкой сидели, громко о чём-то разговаривали, песни пели под гитару, от которых мурашки по телу бегали.
-В Афганистане, в «Чёрном тюльпане», с водкой в стакане мы молча плывём над землей…
Женщины плакали, утирая слезы, невольно катившиеся по щекам:
-Ах, сердешные…
Именно Петька и рассказал им, что Сашка, как и он, тоже воевал. А больше никто ничего про Сашку не знал. Даже не помнили, как он в квартире поселился, как-то само собой получилось. До него в комнатке этой дед жил, дворник местный. Он и привёл Сашку к себе, прописал, так они и стали жить вместе. А как умер дед, Сашке комната по наследству досталась.
-Санёк, - как-то сказал ему Петька, - чего ты в военкомат не сходишь? Они обязаны тебя и квартирой нормальной обеспечить и в госпиталь ежегодно.
-А чего же ты здесь сидишь? – спросил Сашка соседа.
-Да разве ж её добьешься, справедливости? Я все пороги оббил уже. Не повезло мне - не ранен, не контужен, - сокрушался Петька.
-Вот, - Сашка поднял вверх палец, - а ты говоришь.
Потом помолчал немного и вдруг признался:
-Думаешь, я не оббивал? Попробовал, так они ответили, что меня нет в списках и ничего мне не положено.
Петька даже опешил:
-Как это нет? Они что? Слепые? Ты инвалидом где стал? Там? Что, значит, не положено?
-А, - Сашка махнул рукой, - да хрен с ним, проживу и без их подачек.
-Зря ты, - буркнул Петька и предложил: - А хочешь, я с тобой пойду? Мне не положено, так тебе хоть помогу. Мы докажем им…
-Брось, Петька, не поможет это.
-А мы посмотрим. Кстати, есть мужик один, из наших, богатый, банкир какой-то, мне пацаны рассказывали, так вот к нему нам надо. Я даже адрес записал и фамилию. Я щас, - Петька умчался к себе в комнату и вскоре принёс помятый листочек бумаги.
-Вот нашёл, - сказал он, - Стрельцов Сергей Владимирович.
- Как? – спросил вдруг Сашка, побледнев. – Как ты сказал?
-Стрельцов Сергей Владимирович, - повторил Петька.
Сашка резко опрокинул в себя рюмку, даже не поморщился, потом твёрдо сказал:
-Нет.
-Так вот этот Стрельцов, - начал было Петька, но Сашка резко перебил его:
-Я сказал нет!
Петька пожал плечами и больше к этой теме не возвращался.
А на следующий день возле банка Сергея появился безногий инвалид, который впоследствии стал своим у работников банка. Но сначала его выгнали, даже побить хотели, но видный молодой мужчина приказал:
-Отстаньте от него и не трогайте больше. Пусть он тут сидит, - потом протянул ему стодолларовую купюру.
Так Сашка и остался промышлять возле банка. Естественно, на него тут же наехали уже другие пацаны, кто контролировал эту территорию, но Сашка быстро откупился да шепнул кому надо. У инвалида были весьма солидные друзья в преступном мире. И всё благодаря деду, приютившему его: он оказывал кое-какие услуги преступным авторитетам, так, по мелочи, например, предоставлял комнату, если кому перекантоваться надо было, иногда краденое припрятывал. Сашка «бизнес» после смерти деда продолжил, вот и не трогали его в городе. Мужики, которым он помог, добро помнили и свой «кодекс чести» блюли, как положено.
