Ирина Комарова - Скрипач не нужен?
– Ни в чем я не уверен, – запротестовал «свидетель», – может он в каждой подворотне по обе стороны улицы отметился. Я говорю только, что он на нас выпрыгнул, когда мы по четной стороне шли.
– Вы говорите, свидетель, «когда мы по четной стороне шли». А что, потом вы перешли на нечетную?
В общем, выдержать этот допрос Кириллу помогло врожденное чувство юмора и педагогическая привычка двадцать раз повторять одно и то же не раздражаясь. Часа через полтора он даже начал получать некоторое извращенное удовольствие, пытаясь формулировать свои ответы в тон вопросам. К этому времени они добрались до слов, которые шептал Акимов в машине скорой помощи. Кирилл не стал отрицать, что Витька звал его сестру и говорил слова «прости» и «письмо». Во первых, он уже говорил об этом следователю, который допрашивал его в больнице, а во вторых, все это слышали врачи из «скорой» и они, наверняка, тоже об этом рассказали. Но вот объяснить, что именно Акимов имел в виду, отказался категорически. Допустим, имя Светланы он повторял в бреду, просто потому, что увидел ее лицо перед тем, как в него выстрелили – Кирилл очень кстати вспомнил обсуждавшуюся ночью версию. Но почему просил прощения, об этом он понятия не имеет. Тем более, не понимает при чем здесь какое-то письмо. Он, лично, никаких писем от покойного никогда в жизни не получал и не думает, что получит.
Говорил Кирилл убедительно и очень аккуратно – даже и не врал почти, а так, немного недоговаривал. Действительно, он ведь письма не получал, он только достал его из почтового ящика, и адресовано оно было не ему, а Светлане. Вот если бы его спросили, не получила ли письма Светлана, тогда… тогда, пожалуй, пришлось бы соврать.
Его немного отвлекало, то что в кабинет, где шел допрос, все время заглядывали люди. Они почти ничего не говорили – многозначительно переглядывались со следователем, делали непонятные знаки, обменивались записками. Это раздражало и сбивало с мысли. На исходе второго часа, когда Кирилл уже описал подробно все, чему был свидетелем сам, рассказал о Витьке, каким тот был в школьные годы, и с негодованием отверг даже саму мысль о том, что Акимов мог быть связан с бандитами, он набрался нахальства спросить:
– Вы, наверное, очень заняты? Вряд ли вспомню что-нибудь еще, так может закончим?
– Не торопитесь, свидетель, – следователь откинулся на спинку жесткого стула, не мигая, уставился на Кирилла светлыми глазами в обрамлении бесцветных ресниц. – Давайте еще раз уточним последовательность событий. Значит вы утверждаете, что сестра рассказала вам о встрече с Акимовым вчера утром…
Если Светлана, давая показания, топила скользкие моменты, о которых не хотела упоминать, в массе мелочей и подробностей, а Кирилл аккуратно, словно фигурист, вычерчивающий на льду фигуры «школы», объезжал их, уводя разговор в сторону, то Олег просто демонстрировал полную неосведомленность. Нет, конечно, в момент нападения он присутствовал и, являясь непосредственным свидетелем, готов со всеми подробностями изложить, как все произошло. Но вот насчет личности потерпевшего и его взаимоотношений с прочими действующими лицами – тут он, при всем желании, ничем следствию помочь не в состоянии.
При этом, держался Олег с благородной невозмутимостью и полной достоинства вальяжностью. Ему достался самый молодой следователь, скорее всего стажер. Назвался он Сергеем Владимировичем и, немного волнуясь, достал из верхнего ящика стола распечатанную пачку сигарет «Кент», предложил Олегу закурить. Когда тот отказался, вытащил из пачки сигарету и нервно завертел ее пальцах.
В целом, впечатление Сергей Владимирович производил приятное, тем более, что похоже был здесь единственным, которому словосочетание: «скрипач Олег Тернов», хоть что-то говорило. Он с интересом осмотрел заезжую знаменитость, порадовал Олега сообщением, что видел в городе его афиши и, хотя сам специалистом в области классической музыки не является, но место и роль Тернова в мировом культурном процессе представляет себе очень хорошо.
Олег покивал благосклонно и выразил удовлетворение растущим культурным уровнем молодых сотрудников милиции. После чего позволил перейти к допросу. А что допрос? Ну еще раз, подробно, едва ли не на каждом слове останавливаясь и уточняя, он рассказал обо всем, что произошло на ночной улице. Причем обсуждение события трех, не более, минут, заняли часа полтора. За это время, следователь, хватавшийся за сигарету, как только выпускал из пальцев шариковую ручку, распотрошил эту несчастную сигарету, превратив в мелкую табачную труху и обрывки бумаги. Взглянув на кучку мусора, он вздохнул, сгреб ее в ладонь и стряхнул в пластиковую корзинку под столом. После чего, достал из пачки вторую сигарету и продолжил работу.
Сергей Владимирович, с самым серьезным видом, задавал сидящему перед ним свидетелю преступления вопросы, Олег, не менее серьезно отвечал. Очень скоро это стало напоминать какую-то нелепую гимнастику, так часто ему приходилось пожимать плечами. А как еще он мог отреагировать на вопросы, типа: «Не считаете ли вы, что Акимов специально поджидал вас за углом?» или «Как вы думаете, не был ли Акимов знаком с убийцей?» Да ничего он не считал и не думал! И вообще отказывался делать какие-либо предположения по поводу планов и намерений незнакомого ему Акимова.
Следователь вынужден был согласиться, что такая позиция является вполне логичной, но продолжал задавать вопросы. Впрочем, и все прочие попытки Сергея Владимировича убедить Олега в том, что тот знает хоть какую-нибудь мелочь, полезную для следствия, успеха не имели. Тернов признал, что впервые услышал о потерпевшем во время разговора брата с сестрой, накануне печальных событий, но твердо держался версии, что ничего интересного при этом сказано не было, и вообще, особого внимания он на новость о приезде в город некого Акимова, не обратил. В конце концов, это же не его одноклассник.
На прямо заданный вопрос, не произвел ли на него Акимов впечатления бандита, Олег так же откровенно ответил, что первые три секунды он и разглядел-то его плохо: на улице было темновато, ночь все-таки. А позже Акимов производил одно единственное впечатление – смертельно раненого человека. Впрочем, ни о какой его склонности к бандитизму не упоминали ни Кирилл Дмитриевич, ни Светлана Дмитриевна, люди знавшие покойного не в пример лучше. И доверяя их мнению, сам он склонен считать Акимова добропорядочным гражданином.
Сергей Владимирович покивал, отправил в корзинку остатки второй сигареты и вытащил из пачки третью. Его задумчивый взгляд остановился на черном футляре.
– А что это у вас? – спросил он, неожиданно меняя тему, – скрипка?
