Екатерина Каверина - Цвета счастья
Проходит уже 11 неделя, вернее, 11 неделя и 4 день. Он должен был позвонить на следующий день, как они расстались в московском аэропорту, долго не могли отпустить друг друга, последний раз коснулись друг друга, и он медленно направился к выходу. Вернее, Катя-то считала, что Сергей должен позвонить тем же вечером и спросить, как она долетела, а потом еще долго шептать в трубку всякие милые глупости. Но он не позвонил ни тем же вечером, ни через день, Катя ждала звонка дома, на работе, в дороге, утром и вечером и даже ночью, подолгу не засыпая, гипнотизировала взглядом телефон.
Через две недели ожидания, когда Катя беспрестанно оправдывала его невнимание занятостью, проблемами в бизнесе и прочим бредом, как будто нужно много времени, что поднять трубку и дать ей услышать свой голос, она забыла про собственную гордость и все эти «никогда не звони мужчине первой», и позвонила ему. Мобильный был выключен, приторно-вежливая секретарша пообещала сообщить Сергею Георгиевичу о ее звонке, а милая Арина Петровна, его домработница, прямо сказала, что Сергей просил не соединять его с Катей, так как он «обязательно свяжется с ней сам». Вот и все: разгром по всем фронтам!
Катю охватило какое-то пугающее безразличие, ей не было ни больно, ни обидно, ей было просто никак. Она ходила на работу, играла в теннис, посещала салон красоты и массажистку, но не чувствовала ничего: ни усталости от работы, ни приятного утомления от спорта, ни мягкой неги от спа-процедур. Мама тревожилась, подруги пытались ее развлечь, а она пребывала в счастливом равнодушии. Как-то вечером, уже выходя из супермаркета, она взяла с газетной стойки журнал «Татлер» и, лениво листая его в очереди на кассу, на одном из глянцевых разворотов увидела его, ее Сергея, в роскошной обстановке его загородного дома в «Графских прудах» с молоденькой рафинированной блондинкой, дочерью очередного московского банкира. Сергей и эта девушка, как гласила надпись под фотографией, недавно окончившая Гарвардский университет, сидели в обнимку на том самом диване в гостиной, где они едва не стали близки в первый раз, где он, сидя с бокалом неразбавленного виски, с грустью рассказывал ей о Лизе, о том, что неправильно мужчине одному воспитывать ребенка, тем более девочку, несмотря на нянь, помощниц и прочие атрибуты обеспеченной жизни. А сейчас с журнальной страницы он так очаровательно и немного цинично улыбался, но не Кате, а этой… И все это было опубликовано не в дешевой бульварной газетенке, от которого можно было бы отмахнуться, а респектабельном насквозь правдивом «Татлере».
Уже давно подошла Катина очередь, а она все стояла, невидяще глядя в журнал.
— Девушка, рассчитываться будете, — только резкий окрик кассира вывел ее из ступора.
Она сама не замечала, как слезы текут по щекам, пока они градом не начали капать на купленные ею продукты.
С того вечера ее жизнь превратилась в настоящий кошмар, прежнее равнодушие было бы просто спасеньем по сравнению с пучиной депрессии, в которую она начала погружаться. Утром ей не хотелось вылазить из постели, у нее не было сил ни на что, хотелось только забиться под одеяло и забыть обо всем.
Нет, Катя, само собой, не забросила себя, она все так же элегантно одевалась, ее щеки сияли диоровским румянцем, а взгляд был все так же заинтересован. Но внутри все рассыпалось на части.
Катя чувствовала себя не просто обиженной и преданной, ей казалось, что над ней посмеялись, показали, какой могла бы быть ее жизнь, а, как только она потянулась к ней, гулко захлопнули тяжелую дверь. У нее не было никого целых 7 лет, 7 лет сначала ожидания своего мужчины, кого-то настоящего, а потом просто размеренного существования, и, когда она уже начала подумывать о том, чтобы одной завести ребенка и ему посвятить свою неизрасходованную любовь, в ее жизни возник Сергей, самый молодой миллиардер в России, блестящий интеллектуал и потрясающий, просто феерический мужчина. А теперь у нее отняли все это! Ну да было глупо полагать, что он, успешный, харизматичный и чудовищно богатый, захочет быть с ней, уже не очень молодой, безумно самостоятельной женщиной и, хотя сама она так не считала, но, наверное, по его меркам, провинциалкой. Она была просто способом разнообразить его жизнь, это как всю жизнь есть черную икру, а потом дорваться до докторской колбасы.
В ее состоянии периоды меланхолии и нежелания абсолютно ничего сменялись истеричной веселостью, а потом Катя опять проваливалась в свою депрессию. Она приходила домой с работы, жевала ужин, не чувствуя вкуса еды, не зная много она съела или мало, и плакала, а, когда слез больше не оставалось, садилась за работу. Она не могла ни читать, ни смотреть телевизор, случайное слово, вскользь брошенный взгляд напоминали ей о Сергее, о ее несбывшейся мечте. Катя перестала встречаться с подругами, отговариваясь занятостью или плохим самочувствием. Они, правда, пытались вытащить ее куда-то, но максимум, на что могли рассчитывать, это на телефонный разговор.
Октябрь пришел на смену сентябрю, легкие костюмы и открытые туфли сменились пальто и высокими сапогами. Этой осенью самым модным трендом сезона были лаковые сапоги, и Катя тоже купила себе такие сапоги. Потом и октябрь подошел к концу, тонкое пальто было убрано в дальний угол гардеробной, и Катя стала носить респектабельный и уютный английский твид. В бежево-коричневом Барберри, сапожках Маноло Бланик, на своем ярко-красном Лексусе 250, она была воплощением благополучия и сбывшейся мечты, а на душе у нее не то что кошки скребли, злые тигры разрывали ее душу своими острыми когтями.
В это ноябрьское утро Катя проснулась, как обычно, в 6-20, можно еще минут 5 понежиться в кровати и собираться на работу. Боже, как хорошо вот так лежать и ни о чем не думать, только слушать, как ветер бушует на улице и бросает крупные капли дождя в окно.
Катя принимала душ и думала, что бы надеть на работу, наверное, серые брюки Соня Рикель и узенькая белая рубашка Армани будут в самый раз. Сегодня день судебных заседаний и есть одно очень противоречивое дело, где адвокаты наверняка вступят в жаркую дискуссию, что ж день обещает быть интересным.
Странно, но такая погода, мрачная и ненастная, которая многих угнетала, Кате, наоборот, поднимала настроение. Наверное, она уже выздоравливает, нет, не наверное, она точно выздоравливает! Само собой, все, так или иначе, наладится. Пройдет немного времени, и она будет вспоминать Сергея, свою рвущуюся через край любовь и нежность, как что-то приятное и только чуть-чуть грустное. Но до этого еще далеко, пока даже от его имени у Кати наворачиваются слезы на глаза. Но сегодня ей некогда думать о нем, утро началось довольно неплохо, так что надо хотя бы попытаться сохранить позитивный настрой — с этими мыслями Катя вышла из душа, быстро уложила волосы и направилась на кухню.
