Диана Машкова - Обаятельная Вера
По дороге к креслу с номером двадцать семь Вера заметила, что некоторые пассажиры отвлекаются от телевизоров и провожают ее кто беспокойным, кто подозрительным взглядом. Неужели читают мысли?!
Так и не поняв причин пристального внимания, Вера отыскала свое место и села. Поезд уже дернулся и медленно поехал, а два кресла рядом так и остались пустыми.
– Простите. – В проходе возник невысокий мужчина лет сорока в голубой рубашке с короткими рукавами.
Вера посмотрела на него вопросительно.
– Вам не нужна помощь? – почему-то поинтересовался он вместо того, чтобы пройти на свое место и сесть.
– Что? – Вера не сразу его поняла.
– У вас, – он наклонился к ней и понизил голос: – Блузка вся мокрая. Я плед на всякий случай принес.
– Так вы проводник, – поняла Вера и решительно протянула руку за пледом.
Теперь понятно, почему на нее таращилось полвагона, когда она шла по проходу! Удивительно устроен человек: тяжелые мысли действуют гораздо сильнее, чем физический дискомфорт. О последнем попросту не думаешь. Вера развернула плед и укрылась от подбородка: сразу стало уютней.
Вера взглянула на мужчину внимательнее – не каждый день встречаешь таких заботливых сотрудников сферы услуг. Все-таки не случайно этот вагон назвали «первым классом», да еще в «поезде повышенной комфортности». А ведь она чуть было не пожалела денег, но потом убедила себя раскошелиться лишь потому, что несолидно профессору путешествовать на деревянной скамье в электричке. В Ярославле будут встречать. Хочешь – не хочешь, а марку держать иногда приходится.
Если бы не короткие рукава – в пионеры человек уже по возрасту не годился, – Вера нашла бы заботливого проводника весьма привлекательным. Темные волосы с проседью, правильные черты лица, аккуратная фигура: не спортивная, но и не распущенная, как это встречается сплошь и рядом в современном мире агрессивного фаст-фуда. Глаза карие. Внимательные. Не красавец, конечно. Зато обычный нормальный мужчина, что куда более ценно. Проводник поезда Москва – Ярославль.
– Нет, – мужчина отрицательно мотнул головой, – я здесь не работаю.
– А что же делаете?! – Вера Александровна удивилась.
– Еду в Ярославль, – он не сдержал улыбки, – разрешите представиться. Виктор Павлович Кац.
– Вы из рейнских «котов»?[2] – даже не подумав, брякнула Вера.
– Кто же теперь разберет, – он развел руками, – но вы правильно определили. Из немецких, не из еврейских.
– Иврита не знаю, – объяснила профессор Орлова свою догадливость, – а я Вера Александровна Орлова.
В обычных обстоятельствах Вера еще бы тысячу раз подумала, стоит ли знакомиться в поезде с мужчиной-попутчиком, но сегодня все было иначе. Ей нужен был собеседник, способный отвлечь от тяжелых мыслей. Четыре часа размышлений о намеренном оболванивании и деградации, о людях, погибших в метро, и к приезду в Ярославль она погрузится в безнадежную глухую депрессию.
– Я вам не помешаю? – услышала она сверху голос Виктора Павловича.
– Нет, – задумчиво произнесла она и добавила: – Присаживайтесь.
– Спасибо.
– Вы меня простите, – Вера Александровна все-таки решила объяснить свое состояние и перешла на шепот: – Буквально час назад в метро был теракт.
– Не слышал, – лицо мужчины вытянулось и побледнело, – где?
– «Охотный ряд», по предварительным данным, тридцать восемь погибших. – Вера говорила тихо: ни к чему попусту волновать мирных граждан. Этим сейчас и без нее занимались все без исключения СМИ.
– В вагоне? – одними губами спросил он.
– Нет, на станции. Я чудом в это время не оказалась там, – по выражению лица собеседника Вера поняла, что сейчас последует поток сочувствия, – и не будем больше об этом! Мне нужно отвлечься.
– Конечно, – с готовностью подтвердил он и, немного смущаясь, спросил: – Водки хотите?
– А у вас есть? – удивилась Вера: пьющим этот Кац точно не выглядел.
– Есть. Вез в подарок, – признался он, – сувенир, так сказать.
– Тогда неудобно.
– Прекрасно удобно! – Он тут же вскочил. – Я сейчас.
Вопреки нееврейскому происхождению Виктор Павлович в бытовом смысле оказался человеком знающим и расторопным. Уже через несколько минут на откидных столиках стояли два пластиковых стакана с томатным соком, две рюмки и лежала тарелка с тощими, обернутыми в пленку бутербродами, которые удалось добыть у проводницы вне очереди. Бутылку водки – Вера Александровна узнала фирменную этикетку элитного алкогольного завода родного города – Кац в целях конспирации поставил под кресло.
– Мы с вами земляки, оказывается, – поделилась она наблюдениями.
– Да?! – Виктор Павлович удивленно взглянул на попутчицу и тут же улыбнулся. – Тем более надо выпить!
– Не возражаю, – пробормотала она.
Виктор Кац аккуратно разлил прозрачную жидкость по рюмкам, а бутылку снова сунул себе под ноги.
– За знакомство! – предложил собутыльник Веры и протянул для ритуального соприкосновения свою рюмку.
На мгновение Вера Александровна замерла в нерешительности: все-таки доктор наук, профессор, а ведет себя как асоциальный элемент – первый раз в жизни видит мужчину и тут же готова с ним пить. Да еще в поезде.
А что, если их застукают за этим занятием и сдадут по прибытии в Ярославль в ближайшее отделение? Вот будет сенсация местного масштаба. Пойдут статейки в газетах: «Профессоршу института, прибывшую на научную конференцию, сняли с поезда Москва – Ярославль в невменяемом состоянии. Заслуженный преподаватель, доктор филологических наук пила в компании случайного попутчика...» А ведь Вера даже не знала, чем занимается ее попутчик.
– Скажите, – торопливо спросила она, спасая свою рюмку от рокового соития, – чем вы зарабатываете на жизнь?
– Я – писатель, – сообщил Кац почему-то без гордости.
– Да?! – Рюмка Веры Александровны вернулась на исходную позицию: «В компании случайного попутчика, известного российского писателя» звучит хорошо. – Но что-то я не могу припомнить ваших книг.
– Пишу под псевдонимом, – уклончиво объяснил он и торопливо тукнулся о рюмку Веры своей, – давайте выпьем! Потом расскажу.
Вера решительно – одним глотком – проглотила водку, запила ее томатным соком и уставилась на собутыльника вопросительно. Случайное знакомство, как и скорость поезда Москва – Ярославль, определенно стало набирать обороты.
– Рассказывайте, – потребовала она, уже совершенно забывшись и сгорая от любопытства. Лучшей терапии для нервов преподавателя литературы, чем встреча с живым писателем, придумать было нельзя.
Нельзя сказать, чтобы Вера относилась к современной литературе с большим пиететом, – напротив, полагала, что многим авторам не мешало бы оплачивать воздержание, а не плодовитость, как делают это издательства. Но читала, конечно, много. Иначе, как бы она могла судить и высказываться на тему современного литературного процесса?
