Развод. Мне (не) нужна твоя любовь (СИ) - Белозубова Ольга

— Как вы можете просить меня об этом? После всего, что он сделал?

Конечно, мы не обсуждали то, как Артур хотел отделаться жалкой подачкой, но я более чем уверена: они в курсе.

— Ты же выше этого, Ева, — мягко произносит Ангелина Владиславовна. — Всегда была выше. Ты была связующим звеном в вашей семье, поддержкой для каждого, моральным ориентиром...

— Наши с Артуром ценности давно разошлись, — отвечаю я мрачно. — Кстати, вы в курсе, как он пытался рассорить меня со Львом?

Я рассказываю, и в трубке после этого повисает тяжелая пауза. Потом слышится потрясенное:

— Я понятия не имела…

Снова молчание. Наконец она тихо произносит:

— Я все поняла. Прости, что побеспокоила тебя, Евочка. До свидания.

— До свидания, — эхом вторю я и отключаю телефон.

Сергей тактично молчит, делая вид, что полностью сосредоточен на дороге, а я откидываюсь на спинку сиденья и качаю головой.

На душе муторно — разговор со свекровью оставил после себя горькое послевкусие.

Хоть Ангелина Владиславовна этого и не сказала, но я четко почувствовала то, что было сказано ею между строк. Как будто это я виновата в том, что после развода Артур покатился по наклонной. Вот была бы с ним, и ничего такого не случилось бы.

М-да.

В конце концов я останавливаюсь на том, что у Артура есть Лана. Вот пусть она его и поддерживает.

До дома остается совсем немного, и когда Сергей мягко тормозит у подъезда, я невольно замираю, глядя в окно.

Перед подъездом взад и вперед вышагивает поникшая Полина.

Она явно нервничает, то и дело прикусывает губу и хмурится, стискивая в руках ремешок сумочки.

Я не дожидаюсь, пока водитель откроет мне дверь, выхожу сама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Поля? — окликаю дочь, и она резко поворачивается ко мне.

Делает шаг вперед и цепенеет, будто не решается подходить ближе. Ее большие красивые глаза наливаются слезами, и она едва слышно шепчет:

— Ма-а-ам…

Глава 48. Я все поняла

Ева

У меня все внутри сжимается, когда я вижу, как моя девочка стоит в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу.

В горле встает ком — неужели она думает, что я могу ее оттолкнуть? Что я способна прогнать родную дочь, которую люблю больше жизни, несмотря ни на что? Ведь мама есть мама... Всегда.

Я молча раскрываю объятия, и вижу, как дрожат ее губы.

В первое мгновение она словно не верит своим глазам, застывает, как маленький испуганный зверек. А потом срывается с места и буквально влетает в мои руки, прижимается всем телом, как в детстве, когда ей было страшно или больно. Ее плечи сотрясаются от рыданий.

— Мама, мамочка, прости меня, пожалуйста! — всхлипывает она так горько, что каждый ее всхлип острым ножом режет мне сердце. — Я была такой глупой, такой...

— Моя девочка, — я глажу ее по спине, перебираю пальцами длинные шелковистые пряди — совсем как у меня в молодости. Чувствую, как предательски щиплет в носу, а по щекам катятся горячие слезы. — Все хорошо, все хорошо...

Краем глаза замечаю, как Сергей деликатно отъезжает от подъезда, но продолжаю стоять, крепко обнимая дочь.

Жду, пока утихнут ее рыдания, превратившись в редкие всхлипы.

— Ну что, пойдем внутрь? — мягко отстраняюсь, беру ее лицо в ладони и большими пальцами стираю с раскрасневшихся щек черные разводы туши. На холодном ветру ее кожа совсем заледенела.

Полина благодарно кивает, и вскоре мы уже сидим на кухне.

Я достаю любимый фруктовый чай: смесь из кусочков яблок, шиповника и гибискуса, с нотками клубники и малины. Когда-то мы часто пили его вместе, по вечерам, делясь новостями и секретами.

Аромат наполняет кухню, принося с собой теплые воспоминания о тех днях.

Я вижу, как дочь нервничает, явно собираясь с мыслями. Ее пальцы беспокойно крутят чашку, а взгляд блуждает по столу.

Не хочу торопить ее — пусть соберется с духом и заговорит, когда будет готова. Вместо этого неспешно рассказываю о работе, о каких-то мелочах, старательно обходя болезненные темы.

Вдруг Полина тяжело вздыхает и поднимает на меня покрасневшие глаза.

— Мам, знаешь, а я тебе звонила... Два раза.

— Когда? — искренне удивляюсь я. — Я не видела пропущенных.

— Ты и не могла их увидеть, — она отводит взгляд, и ее щеки заливает румянец. — Ты ответила. Я просто… это… ну, короче, звонила со скрытого номера.

Память мгновенно возвращает меня к тем звонкам.

Я как раз ехала забирать последние вещи из дома, где прожила столько лет.

Помню, как открыла дверь Лана — молодая, сияющая, самоуверенная.

«Теперь это мой дом. Мы с Артуром женимся», — заявила она тогда с торжествующей улыбкой.

Сердце сжимается от осознания — это было больше месяца назад.

Неужели моя девочка все это время не решалась поговорить со мной?!

Я корю себя за то, что перестала звонить ей сама, решив дать время. Вдруг она подумала, что я устала давать ей шансы? Что обиделась и не хочу больше общаться?

Полина опускает голову еще ниже, ее лицо пылает.

— Я так и не смогла заговорить с тобой. Мне было так стыдно...

Она всхлипывает, сутулится, словно пытаясь стать меньше, и с мукой в голосе произносит:

— Мам, я такая дура! Я столько всего тебе наговорила... всякого обидного... Мне жаль... Правда! Очень, очень жаль… И с Ланой я больше не общаюсь.

— Почему? — спрашиваю максимально мягко, стараясь не спугнуть ее откровенность.

— Помнишь Юлю? Ну, мою подругу из универа?

— Конечно, — киваю я. — Та самая красивая шатенка, что заходила к нам пару раз?

— Да-да, она, — Полина нервно облизывает губы. — Представляешь, она мне заявила, что встретила мужчину своей мечты. Только он, мол, женат. И знаешь, что она сказала? Что отобьет его у жены! Прямо в красках и деталях расписала, как будет действовать. Там целый план-многоходовка!

Я молча жду продолжения, чувствуя, к чему идет разговор.

— А потом она добавила... — голос Полины дрожит, — что это у меня родители обеспеченные, мне не о чем беспокоиться. А ей, видите ли, пора устраивать жизнь!

Она горько усмехается:

— Знаешь, что я ей ответила? То же самое, что говорила тебе тогда... Что если мужчину все устраивает в отношениях, он никогда не пойдет налево.

Мое сердце пропускает удар.

— А она... она рассмеялась мне в лицо! Сказала, что докажет, как я ошибаюсь. И... — Полина закрывает лицо руками, — она переспала с Кириллом. С моим Кириллом, с которым у нас все было идеально!

Я мгновенно оказываюсь рядом, обнимаю дочь за плечи.

— Милая моя, как же так... Мне так жаль...

— После этого, мам, — продолжает она сквозь слезы, — я будто прозрела. Все поняла, все! Если мне было так больно, невыносимо больно, хотя мы с Кириллом всего год вместе, то каково было тебе?

Я продолжаю молча гладить дочь по спине и волосам. Мне безумно жаль, что дочери пришлось усвоить этот урок такой ценой.

— А потом, — снова заговаривает Поля после недолгого молчания, — я стала замечать, какая Лана на самом деле. Я-то думала, она такая и есть, но нет, она умело манипулирует папой: то прикидывается беспомощной, то давит на жалость, то делает вид, что только она его по-настоящему понимает... Как будто у них с Юлей один план на двоих!

Я качаю головой.

— А знаешь, что самое противное? Когда я была у них в последний раз, она подумала, что никто не видит, и так презрительно усмехнулась, когда папа выполнил очередной ее каприз! Я пыталась поговорить с ним, открыть глаза, но, — она безнадежно машет рукой, — он не слышит. Совсем как я тогда. Знаешь, мам, он так изменился…

В памяти всплывают слова свекрови: «Артур изменился».

Я напряженно жду: неужели и Полина попросит меня поговорить с ним?

Но вместо этого она качает головой и с печалью в голосе продолжает:

— Я теперь понимаю: папе придется самому во всем разобраться. Как я разобралась. Увидеть Лану настоящую. И осознать... — она поднимает на меня заплаканные глаза, — как ему повезло с тобой.