Я твоя навеки, ты мой навсегда (СИ) - Ночь Ева

«Я, конечно, молчу…», – многозначительно крякнул Песси.

«Вот и молчи, – кинулся в атаку Опти. – За тебя что, заступиться некому? Что ты сидишь, как рабыня на выданье?»

Действительно. Что это я?

Рука потянулась к телефону. Рука сама по себе ткнула в нужный контакт.

– Бодя, – сказала я, как только он ответил, – мне твоя помощь нужна. И не только мне.

Я ожидала, что он начнёт если не издеваться, то поддевать. Потому что представила, как рассказываю ему эту полнейшую дичь.

– Рассказывай, Илон, – Островский – сама серьёзность и сосредоточенность.

И я рассказала. В красках. Заикаясь и пылая праведным гневом.

– Я даже не за себя, Бодь. В чём агентство-то провинилось? В чём вина Инны Андреевны? И вообще. Он сказал, что потратился на меня.

– Вот говнюк, – выругался Богдан Артёмович. – Да я ему шею сверну.

– Не надо шею! – испугалась я.

Мой мозг живо представил, как Островского сажают в тюрьму, а мне, как верной подруге, придётся ему передачки носить и ждать.

Ждать… я ведь его все эти одиннадцать лет ждала. Просто не позволяла себе думать. О том, что встретимся однажды. Что снова сможем говорить. Но жизнь без него так и не сложилась, не смогла восстановиться, не затянулись раны.

– Давай лучше придумаем, как уберечь сайт «Брачной аферы». И чтоб этот Ястреб нигде не нагадил. Ты уж у меня умный, Бодь. Пожалуйста.

– У тебя? – тут же переспрашивает он. – Это уже обнадёживает.

никто не нужен. Кроме…

Но даже он сейчас – внешний раздражитель, когда мне, как улитке, хочется заползти в свой домик и не высовываться. Желательно долго-долго.

Глава 22

Богдан

Роман Веретенников сразу мне понравился. Бывает, смотришь и понимаешь: наш человек. Илонкин протеже был именно таким.

Внешне ничем не примечательный, медлительный и неразговорчивый, но в глазах столько ума, что от восторга поперхнуться хочется.

Я таких чувствую за версту. Этот точно обязан быть гением. И не потому что выглядит слегка чокнутым профессором на своей волне. А потому что я его чувствую. С такими находить общий язык – милое дело. Иногда можно жестами общаться – поймёт и уловит мысль.

К тому же, он действительно почти достиг уровня бога, когда на любой вопрос я получал меланхоличный ответ:

– Да, могу. Без проблем. Можно попробовать.

При этом он чесал в затылке, я видел, как спокойно и размеренно работают шестерёнки и шарики в его умной башке.

– А вот тут можно попробовать по-другому, – не стеснялся он вносить свои предложения, если ему что-то не нравилось.

И то, как он выпадал из реальности, приятно грело душу.

Я его принял. И даже понял, что на душе спокойно: я взял человека не потому что о нём Илона просила, а потому что он действительно хорош. Профи. Башковитый. Мечта поэта.

– Есть одно очень деликатное дело, – закинул я удочку в надежде выловить крупную рыбу. – Практически доказать, что ты профи и способен на невозможное.

Роман спокойно ждал, когда я перейду к сути. По лицу его ничего нельзя было прочесть.

– А заодно утереть нос господину Ястребовскому, который почему-то посчитал, что он в праве вершить судьбы людей и портить им жизнь.

В глазах у Веретенникова мелькнул жадный интерес и что-то такое тёмное, о чём никто бы и не догадался. Больная мозоль, и я на неё наступил, потому что хотел, чтобы этот парень показал всё, на что он способен. Не денег ради, а во имя чести. А заодно и мести.

Судя по всему, почти лишённый тщеславия, Роман Веретенников был бойцом и любил вызовы. То состояние, когда человек не знает слова «нет» и способен прыгнуть выше своей головы.

В двух словах я объяснил проблему брачного агентства и вскользь – о вероломстве клиента, который смеет угрожать репутации очень даже нужного заведения, а к тому же – вполне милой и контактной хозяйке, которая стремится сделать этот мир лучше, чище, а главное – не одиноким, помогая людям влюбляться и создавать семьи.

– Сайт сохранить не проблема, – почесал Рома в затылке. – Но только этим лавину не остановить. Человеческий фактор. С компьютерами гораздо проще.

– Начнём с малого, а дальше вырисуется нужная линия поведения и придёт решение, как с минимальными затратами избежать максимальных проблем.

С этими словами он взял координаты Дубцовой, связался с ней, вышел на её админа, они о чём-то очень горячо спорили, потом поладили. Судя по всему, мой новоиспечённый орёл умел быть убедительным, несмотря на своё нежелание говорить много.

Успокоенный, я оставил Веретенникова воевать самостоятельно, а сам позвонил Громову.

С Костей нас связывала не дружба, но подобие деловых отношений, когда мы ещё юнцами были. Наверное, я о нём знал гораздо больше, чем он обо мне. У меня имелся очень надёжный и постоянный источник информации: бабушка Алина исправно кормила меня местными новостями, а Костю с языка не спускала, потому что работала в его ночном клубе.

– Слушай, Кость, дело есть, – сказал я, как только он откликнулся. – Надо бы одного человечка на место поставить. Поможешь?

– С какой стати? – спросил он с прохладцей.

Ну, да. Он меня недолюбливает, потому что я его Соню вначале незаслуженно обидел, а потом цветы дарил. Как мужик мужика я Громова сейчас очень хорошо понимаю. Моей Илонке тоже цветы дарили. И как бы это меня, мягко говоря, в восторг не привело.

В гордую позу я вставать не стал, понимая, что если кто мне может помочь, то это Громов. Искать несуществующие связи или ворошить арсенал из бывших сотрудников моего отца – только время терять, а мне нужен блиц-криг – молниеносная и действенная атака.

– Этот тип пристаёт к моей Илоне.

– И давно она твоя? – в голосе Громова – яд и сарказм. Он умеет.

– Да одиннадцать лет уже как, – ответил честно. – Просто… у нас были временные трудности.

– Такие временные, что ты больше, чем на десяток лет свинтил, сейчас вернулся и хвост перед ней распускаешь?

– Все имеют право на ошибку, – не сдавался я, хоть и чувствовал, что подавляю в себе желание гордо «хлопнуть дверью».

– Если ты её хоть ещё раз обидишь, голову отвинчу.

– Я сам себе откручу, – пообещал очень серьёзно.

– Так кто там, ты говоришь, лезет между вами? И почему, спрашивается в задаче, тебе нужна моя помощь? Как-то не думал, что в своих заграницах ты ослаб настолько, что не способен всяким приставунам хотя бы фингал под глазом навесить.

– Было бы куда проще, если б я раздавал «фонари», – вздохнул я и объяснил, как обстоят дела в целом.

Громов на время завис. Я уже думал, связь прервалась – собрался перезванивать, когда он отозвался.

– Сложная ситуация, – выдал он задумчиво.

Будто я и без него не знаю. Можно подумать, будь там легкотня, я б без него не справился. Проще самому всё решить, чем кланяться.

– Но есть хорошие новости: всегда есть на что надавить. Если знать куда. Я позвоню тебе позже. Надо поразмышлять. И ты совершенно прав: никто не смеет наезжать на женщин и выкручивать руки. Тем более, если это наши женщины.

Ну, это уже хоть что-то. Можно поставить «галочку» в блокноте. Костя не из тех, кто сказал «а», а потом забоялся. Сейчас он подумает, а потом мы этому Ястребу весь алфавит дружно посчитаем и перья в шахматном порядке выстрижем.

Настроение у меня почти наладилось, я работал и строил планы, мечтал о вечерней встрече с Илонкой и придумывал, что я ей подарю к Новому году.

Радужные мыльные пузыри переполняли меня ровно до той секунды, когда дверь в кабинет распахнулась и на пороге эффектно появился мой братец Юра.

За ним, как очковая змея при звуках дудочки факира, покачивалась на каблуках моя помощница Юля. Кажется, даже у таких резиновых Барби случаются коллапсы. Зомби апокалипсис в подмётки не годится её выражению лица. Вот где стопроцентный гипноз, больше похожий на лоботомию.

Не, Вересов, безусловно, хорош. Но не настолько же? Или настолько?..

В груди сразу же заворочался кактус с острыми шипами. Это и на Илонку он подобным образом действует?!