Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира

Последний звонок пролетает в одно мгновение. Мы дарим учителям цветы и сувениры, запускаем в небо воздушные шары, а когда на школьной уличной площади танцуем последний вальс, плачем, не сдерживая слез.

Потом гуляем по парку, и на дорожках встречаем выпускников из других школ. Всюду праздничная атмосфера, огни, салюты и цветы. На знакомую фотозону набредаем случайно. Здесь по-прежнему много парочек. Все фотографируются на память.

– Хочешь? – спрашивает Сашка.

– А нам надо что-то кому-то доказывать? – смеюсь я.

– Нет, я знаю, в ближайшие годы точно не дам тебе спокойно дышать, – я оглядываюсь, Сашка дергает меня к себе и продолжает: – И смотреть на других парней тоже не дам! Так и знай!

– Все, домой. Завтра рано вставать. Пошли? – губы сами расплываются в счастливой улыбке.

– Давай…

А наутро мы выезжаем на сплав.

Глава 26

Я просыпаюсь рано от того, что по оконному стеклу барабанит дождь. И первая мысль – сплав отменится. Разочарованием заполняется душа: очень хотелось развеяться перед ответственным рывком, провести время с Полиной.

Сон не идет, кручусь, терзаю руками подушку. Даже не думал, что завертится все у нас под конец учебного года. Полинка была раньше такой далекой, такой неприступной, а тут словно ледяная корка с нее спала, и стала моя Снежная Королева милой девчонкой, немного капризной, немного растерянной и сомневающейся, но бесконечно преданной нашей дружбе и любви.

Да, любви, не знаю, как у других, но меня полностью охватило это чувство, желание быть рядом с ней, касаться ее, оберегать переполняет настолько, что иногда забываю о себе. Если бы не настойчивость Полины и Степаныча, начал бы прогуливать тренировки. Точно бы начал! Вчера, например, пропустил занятия в тренажерке.

И тут же успокаиваю себя: вчера был последний звонок, простительно и прогулять зал. Поглядываю на часы: минутная стрелка движется как черепаха, не спеша. Я подгоняю ее взглядом, но она, зараза, не реагирует.

Тогда встаю, проверяю сложенную с вечера сумку. Так, сменная одежда, обувь, мыльно-рыльное, столовые приборы, налобный фонарик… Кручу его в пальцах: нужен или нет? Откладываю в сторону, при современных гаджетах такие вещи перестают быть предметами первой необходимости.

Секунду думаю и бросаю фонарик в сумку, он освободит руки в случае непредвиденной ситуации. Сразу вспоминается кемпинг, где я был не готов к пакостям Влада и чуть не попал впросак, не имея связи, денег и возможности защититься.

Что еще?

Под порывом ветра капли выстукивают барабанную дробь по стеклу. Я вздрагиваю: дождевик! Где же он? Нахожу его в темной комнате. Взгляд натыкается на скотч, добавляю к нему ножницы и большую поролоновую губку. Эти вещи пригодятся, если лодка вдруг наткнется на подводный сучок и даст течь.

В углу стоит свернутый в трубочку туристический коврик, смотрю на него и гадаю, тащить с собой или нет. Ночевать мы будем на турбазе, не в палатках, вроде бы без него можно обойтись. Оставляю его скучать дома, а вот хобу прихватываю, наверняка у Полины ее нет, будет на чем сидеть в лодке.

Я еще не знаю, как нас распределят по плавсредствам, мы поплывем на каноэ или катамаранах, но уверен в одном: Полина будет рядом со мной, не отпущу ее руку ни на миг.

Рука! Черт! Перчатки!

Вытаскиваю сразу две пары, наверняка Полина о них даже не вспомнит и натрет свои нежные ладони о весла.

Хотя… кто ей даст грести? Уж точно не я.

Термос тоже пригодится: после сплава хорошо выпить горячего чаю. Отношу его в кухню, ставлю на огонь чайник. Мама выходит из спальни, трет сонные глаза.

– Сань, ты вообще не ложился, что ли?

– Не переживай, просто проверяю, не забыть бы чего.

– Стараешься за двоих? – смеется мама, а я краснею.

Нет, не спалось ей! Я и сам могу себе бутеры сделать. Сейчас начнет допрос. И точно, мама сразу спрашивает:

– А Влад поедет с вами?

– Да. А что?

– Ничего. Просто опасный человек, вдруг снова что-нибудь выкинет.

– Мам, Козловский не дурак, не станет он вредить нам и себе перед экзаменами. Всем же будет понятно, откуда у неприятностей ноги растут.

– И все же мне как-то неспокойно…

– Не начинай, прошу!

Я сердито режу колбасу, бросаю ее на широкие куски хлеба, ну вот, отличное настроение мигом испаряется в открытую форточку.

– Сань, – мама застывает на середине кухни с бутылкой молока в руках, словно не помнит, зачем ее достала из холодильника. – Может, вы с Полиной останетесь? Ну, проживете вы без этого сплава. Отец вернется из командировки, свозит вас.

– Мам, ты не понимаешь, вчера мы прощались со школой, а сегодня прощаемся друг с другом.

– Будет еще выпускной бал.

– Это совершенно не то, во время бала школа прощается с нами.

– Ой, развел философию! И когда ты у меня таким умным стал?

Мама подходит и гладит меня по плечу, тянет на себя, чтобы поцеловать, я отстраняюсь.

– Что ты меня, как малыша, – ворчу сердито, а у самого глаза щипать начинает. – Где у тебе контейнеры для бутеров?

– Возьми отцовскую флягу для воды, – советует мама, – повесь ее на ремень.

– Ты меня будто в тайгу собираешь, – смеюсь в ответ и целую ее в щеку. – Мы же на турбазе будем, вода, еда, ночевка – все нам обеспечено.

– Так-то оно так…

Мама опускает руку с фляжкой, я забираю тяжелую баклажку из нержавейки. Не хочу обижать ее, если не понадобится, оставлю на турбазе.

Мы завтракаем молча. Мама еще несколько раз вскидывает голову, будто хочет что-то сказать, но проглатывает слова. Чувствуется, как ей не хочется отпускать меня на сплав, но я уже не ребенок, скоро, возможно, вообще уеду из дома. Мама пока еще не знает, что мы с Полиной договорились поступать вместе, а она поглядывает на вузы Санкт-Петербурга.

– Ну, я пошел, меня Полина ждет.

Топчусь у выхода: и выйти не могу, и остаться тоже. Ненавижу прощания, особенно с родителями.

– Сань, может, останешься? – в голосе мамы слышатся слезы.

– Не глупи! – обнимаю ее. – Вы, женщины, все одинаковые? Чуть что, сразу хнычете.

– Иди уже, поросенок! – мама открывает дверь. – Ишь ты, разговорился!

Я выскакиваю, машу рукой и вприпрыжку спускаюсь на третий этаж. И вовремя: Полинка как раз выходит на лестничную площадку, а за ее спиной маячат родители. И здесь та же картина.

– Сумку давай, – грубовато прошу ее. – Здравствуйте! – это уже обращаюсь к родителям. – Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Полина машет рукой и тянет меня к лестнице. Я вешаю ее сумку на второе плечо и спускаюсь следом.

– О боже! Как хорошо! – Полина подставляет лицо лучам солнца, выглянувшим из-за туч.

А над ее головой разливается радуга, и такая нежность внезапно заполняет сердце, что не выдерживаю.

– Я тебя люблю, – вдруг срывается с губ.

Полина, первой выбежавшая во двор, будто спотыкается, замирает на месте, оглядывается.

– Что ты сказал? – кричит она и добавляет: – Пошли уже, а то опоздаем.

К автобусу мы подходим вовремя, он только что подъехал. Я бросаю сумки в багажник и поднимаюсь в салон. Только хочу сесть на первое кресло на противоположной стороне от водителя, как под меня подныривает Ритка и плюхается на сиденье.

– Девушкам надо уступать! – заявляет она с широкой улыбкой.

– Вообще-то ты нагло влезла передо мной, – не собираюсь уступать этой мелкой щучке.

– Владик, иди сюда! – не обращает на меня внимания Ритка. – Я тебе заняла место.

– Рита, это нечестно, – сзади подходит Полина. – Сашка был первым.

Теперь мы загораживаем проход, и в дверях образуется пробка.

– В кругу друзей не щелкай! – Ритка машет рукой Козловскому.

– Сань, правда, плюнь на нее! – тянет меня Полина.

– Макаров, не создавай затор! – вопит с улицы Юрка.

Я молча сжимаю кулаки и не отвожу взгляда от Ритки. В другой ситуации уступил бы место, не задумываясь, но после всех неприятностей, что сделала нам с Полиной эта парочка, все дерьмо поднялось в груди.