Дрянной декан (СИ) - Райот Людмила
Вода баюкает, раскрыв, как лепестки,
Одежды белые. И тихо плачут ивы,
Грустят, склоняются над нею тростники
В груди защемило от непонятной тоски. Меня охватила печаль и сладкий трепет, поднимающийся во мне против воли, словно мутный осадок, расползающийся со дна по поверхности потревоженного озера. Дыхание сперло в груди. Верстовский прочел эти строки так, будто они были обо мне, предназначились мне... В его волнующем голосе прозвучала нежность, восхищение, тщательно сдерживаемое возбуждение. Словно не ветер целовал, баюкал, осторожно раскрывал лепестки одежд... А сам он.
Кувшинки смятые вокруг нее вздыхают,
Порою на ольхе гнездо проснется вдруг,
И крылья трепетом своим ее встречают,
От звезд таинственный на землю льется звук...
Верстовский замолк, выныривая из сладких фантазий. Мы сидели в молчании несколько минут, ожидая продолжения, но его не последовало. Затихла музыка, Офелия замолчала, возможно, навсегда. Декан провел рукой по волосам и медленно вернулся за преподавательскую кафедру. Он и сам выглядел смущенным тем представлением, что разыгралось в аудитории.
- Что это было? - еле проговорила Гарденина, но в заполняющем кабинет тишине ее услышали все.
- Артюр Рембо, - кратко ответил Верстовский. - "Офелия".
* * *
Я ворочалась уже битый час и никак не могла уснуть. Скидывала одеяло, так как странный жар никак не хотел покидать тело, потом начинала мерзнуть и укрывалась снова. Накрывала голову подушкой, считала овец - бестолку! В голове снова и снова проносились моменты с сегодняшней пары по зарубежной литературе. Звучал голос Верстовского, взгляд его темных глаз раз за разом вонзался мне в сердце, и оно начинало биться, как заполошное...
Я не поняла, когда наконец начала засыпать. В какой-то момент руки и ноги перестали чувствоваться, тело стало легким, невесомым, и поплыло будто по воде. Темное течение несло его, расправляя длинную, расшитую дорогой парчой и кружевом юбку, играя легчайшей батистовой фатой. Рядом со мной плыли сорванные цветы, перешептываясь с встречающимися по пути кувшинками, цепляясь за мои светлые, колышущиеся в потоке волосы... Я не тонула. Пребывая в необъяснимой эйфории, парила под небом, смотрела на звезды и луну, озаряющую ночной лес.
Река была совсем неширокой, справа и слева на расстоянии нескольких локтей проносились заросли камышей. Устав дрейфовать по воде, я нашла место, где проглядывал невысокий бережок, и выбралась на сушу.
С меня текла вода, тяжелая юбка волочилась по земле, собирая опавшую листву. Сквозь деревья проглядывал желтый свет - такой, что каким обычно светятся окна домов, и я пошла к нему, приподнимая юбку, отряхивая с себя водоросли и бутоны цветов. Достаточно скоро показался смутно знакомый дом, наигранно старый, с башенками и высоким крыльцом. Лес плавно перешел в заросший сад. Под ногами обнаружилась плиточная дорожка, ведущая вокруг особняка, еле различимая сквозь пробивающую из щелей между блоками жухлую траву. Неухоженный кустарник встал почти вровень со мной, но я упрямо шла, будто зная, что в конце пути меня ожидает...
Вениамин трудился невдалеке от дорожки, вскапывая клумбу. Рядом лежала охапка выдернутых с корнем сорняков, чернела земля. К небу, серебрясь в лунном свете, тянулись тонкие стебли свежепосаженных хризантем.
Услышав шелест волочащегося по траве подола, декан обернулся, оттер пот со лба грязной рукой и радостно улыбнулся.
- Ну наконец-то ты вернулась. Поможешь мне?
Я проснулась и уставилась в темный потолок, с трудом возвращаясь в свою комнату из заросшего сада Верстовских. Меня захлестывали эмоции и иррациональный страх, будто случилось что-то гораздо более опасное и фундаментальное, чем дурацкое, навеянное стихами сновидение. Сердце почти выскакивало из груди, тело била дрожь. Время перестало ощущаться. До меня медленно доходило, что же именно произошло.
Небо и земля поменялись местами.
Видимо, я была не единственная, кому не спалось этой ночью. На тумбочке рядом с кроватью ожил переведенный в беззвучный режим телефон - экран засветился, прогоняя странный сон. Я потянулась за ним, видя всплывшее уведомление о сообщении, но еще не понимая, от кого оно. Одновременно моля бога, чтобы это был не декан, и испытывая радость и азарт от мысли, что это может быть он...
Сообщение было от Ромки. И уже не первое за сегодняшнюю ночь.
"Рита, я скучаю по тебе"
"Марго, люблю..."
"Пожалуйста, прости меня! Дай мне еще один шанс!"
Я закрыла глаза, выравнивая дыхание. Потом открыла их и набрала ответ.
"Хорошо".
20. Наваждение
Два — в погоне за одной:
Это случай пресмешной.
Чем нелепей приключенье,
Тем мне больше развлеченья.
("Сон в летнюю ночь", У. Шекспир)
Казалось бы, все вернулось к тому, с чего и началось.
Исходные данные были теми же, что и месяц назад, в теплом, пахнущем страстью и желанием жить октябре. Вот только я изменилась. Сам мир изменился и ощущался иначе. Будто кто-то большой и всемогущий - там, наверху, где его нельзя было почувствовать или увидеть - повернул тумблер, и все полюса разом изменили полярность. Предметы, улицы, дома и машины - все оставалось таким же, и при этом стало другим.
Я шла от метро к университету и не могла насмотреться на этот новый, удивительный мир. Все казалось чуднЫм и необыкновенно прекрасным. Холодный напористый ветер несся навстречу, сдувая все старое и отжившее. Срывая защитные оболочки, оголяя самое трепетное и потайное. Каждый встречный прохожий был добрым другом - может, не в этой, но в одной из параллельных реальностей точно.
Меня повсюду преследовали флэшбеки сна. Некошенные с лета лужайки на подходе к Ливеру преобразились. То, что еще недавно выглядело лохматым, жухлым и неухоженным, превратилось в настоящее чудо природы: сухие травы изгибались и переплетались, застыв мимолетным слепком с вечности. На их верхушках слабо покачивались коричневые соцветия в виде зонтиков, корзинок и колосков. Все это великолепие щедро полил недавный дождь: с каждой травинки, каждого закрученного листка свисали серебристые капельки воды. Рядом на тротуаре разлились лужи, и осенние травы отражались в них кверх ногами.
Я остановилась и некоторое время не могла сделать ни шага. Возврата к прошлому не было. Октябрь прошел, наступил ноябрь - и еще никогда самый промозглый осенний месяц не казался мне настолько красивым.
Рома встретил меня на крыльце университета.
- Моя Марго! - заспанный, помятый, но все еще неотразимый Верстовский крепко прижал меня к себе, потом потянулся к губам.
Я почувствовала крепкий запах перегара и отвернула лицо.
- Ты пил ночью? Оборвал мне весь телефон...
- Прости, - парень отстранился и слегка покачнулся. Ему пришлось опереться рукой об одну из колонн, подпирающих высокий свод: некогда белая штукатурка безвозвратно потемнела от сырости и дождей. - Я... мне было плохо, Рита. Да и сейчас немногим лучше. Но ты вернула мне надежду.
Юный Верстовский стабильно посещает занятия, ударяется в пьянство и творчество, не в силах пережить расставание со мной - кто вообще мог подумать, что такое возможно? Я бы прыгала от счастья, шепни мне кто на ушко такой сценарий. Разве не это лучшее подтверждение чувств?..
Мне бы очень хотелось чувствовать радость и облегчение. Но сейчас надо мной довлела апатия и равнодушие. Я и сама чувствовала себя не лучшим образом, во многом потому, что всю ночь видела сны с участием его отца... Меня кольнуло стыдом, но я решила пока отбросить этическую составляющую. Потому что мои необъяснимые чувства к декану - мимолетная слабость. Временное помрачение рассудка, от которого стоит избавиться как можно скорее.
