Разрушенная любовь (ЛП) - Браун Стейси

— Спасибо, — Хантер вывел меня на улицу, в прохладный ночной воздух. Его рука легла мне на поясницу.

— Что у тебя на плече?

Рука Хантера соскользнула с моей спины и нырнула в карманы куртки. Мы шли по улице, направляясь обратно к дому.

— Надеюсь, я когда-нибудь закончу ее, — многозначительно произнес он.

— Почему ты уклоняешься?

— Я не уклоняюсь, — он продолжал смотреть на улицу, на проезжающие машины.

— Тогда скажи мне.

— У меня на плече кое-что… — я наблюдала за его профилем, его голова оставалась опущенной. — Чтобы помнить о Колтоне.

Это имя прозвучало как ледяной душ на настроение и разговор. Огромный слон в комнате вернулся, грохоча и круша всю хрупкую посуду.

Я засунула замерзшие руки в карманы. Мы оба молча продолжили идти по улице. Становилось все более и более неловко. Мы приблизились к дому, где на веранде сидели люди. До нас доносились всплески смеха и приглушенные голоса.

Я чувствовала, как ускользает возможность. Если мы не поговорим сейчас, то не сделаем этого никогда.

— Ладно, с меня хватит, — я резко остановилась, чуть не заставив его споткнуться. — Мы собираемся поговорить о случившемся?

Он поджал губы, глядя на свои ноги.

В это мгновение мое сердце резко заколотилось сильнее. Я даже не знала, что хочу от него услышать. Я не была уверена, чего хочу сама, но уже чувствовала на его губах прощание. Отказ. Шипы страха и печали вонзились мне в сердце.

— Не беспокойся об этом, — мой голос сдавил ком в горле. — Это была ошибка. Мы оба можем забыть об этом.

— Джеймерсон… мы…

— Серьезно, Хантер, — бесстрастным тоном сказала я. — Это понятно. Мой терапевт называет это переносом чувств или как-то так. Мы много пережили вместе. Эмоции накалили, и мы поддались моменту. Это ничего не значило.

Его взгляд метнулся к моему, ноздри раздулись, однако он ничего не ответил. Его молчание ранило сильнее всего. Он молчаливо соглашался, позволяя нам — всему этому — уйти без борьбы.

— Для меня это уж точно ничего не значило, — злость воздвигла баррикаду против него, защищая меня. — Я использовала тебя, потому что мне было грустно, и я скучала по Колтону. В ту ночь я увидела в тебе его. Это было неправильно, и я прошу прощения.

Ложь.

Его лицо было лишено эмоций. Ямочка на щеке дернулась, напрягая челюсть. Он смотрел на дорогу, вокруг нас раздавался звук шин, скользящих по влажному асфальту. Скрежет и хруст.

— Знаешь, чего я боюсь? — сказал он. — Я боюсь, что никогда не вырвусь из тени Колтона. Я брат, который должен был умереть.

Я возненавидела это, когда он сказал мне той ночью, когда мы поцеловались, что даже его родители желали, чтобы это был он. Как можно жить под таким грузом? Это калечит.

— Я не согласна, — я повернулась к нему.

— Ты не хочешь, чтобы Колтон был жив?

— Конечно, хочу! — я схватилась за его куртку. — Больше всего на свете я хочу, чтобы Колтон был жив. Но это не значит, что я не благодарна за то, что ты выжил. Это не нам решать. Его нет. Это ужасно и мерзко. Но ты не можешь чувствовать себя виноватым за то, что выжил. Как ты думаешь, он бы хотел этого? Нет, черт возьми. Это было не в стиле Колтона.

Он стиснул челюсти.

— Я рада, что ты здесь, — тихо произнесла я, опуская руки. — Со мной.

Хантер втянул воздух.

— Забавно, наверное, ты и подумать не могла, что когда-нибудь произнесешь эти слова, да? — пробормотал он.

— Да, — согласилась я. — Но многое изменилось. Я изменилась.

— И в этом вся проблема.

— Что ты имеешь в виду?

— Все хотят, чтобы мы двигались дальше, но никто не хочет, чтобы мы менялись, — он отошел от меня, явно завершая разговор. — Думаю, нам нужно вернуться… прежде чем ты решишь набить себе на лбу Дональда Дака.

— Это не был бы Дональд Дак, — я прекрасно видела, что он уклонился от разговора о нашем поцелуе, но намек поняла. Только друзья.

— А что это было бы? — мы направились обратно к дому, его тело излучало напряжение.

— Это был бы Даффи Дак.

— Вот это было бы круто, — мы прошли еще немного. У него в кармане зажужжал телефон. Он вытащил его, слегка нахмурившись — Мне нужно идти.

— Куда?

Парень попятился назад к своему пикапу. Когда мы со Стиви подъехали, то я не заметила, что он стоит на улице несколькими машинами ниже.

— Если Даг или Джонс спросят, скажи им, что мне пришлось уйти. Они поймут.

— О. Хорошо, — разочарование прокралось в мой голос.

— Ты в порядке? — он переводил взгляд с меня на дом.

— Да, — фыркнула я. — Там всего каких-то двадцать метров. Думаю, я дойду.

Он все еще немного колебался, но телефон снова запищал, и он побежал к своему пикапу.

«Кто ему звонит? Куда ему так срочно нужно ехать?» — крутилось у меня в голове.

Мне нестерпимо хотелось узнать ответы на эти вопросы, но в тоже время я понимала, что лучше этого не делать. Чем меньше я буду вмешиваться в личные дела Хантера, тем лучше.

Мое сердце уже было разбито одним Харрисом.

***

Когда я вошла в дом, мама сидела за столом с бокалом вина, раскладывая пасьянс на своем ноутбуке. В гостиной работал телевизор, папа спал в кресле. Рис была наверху. Это было драгоценное время для моих родителей, чтобы расслабиться.

— Привет. Ты вернулась раньше, чем я думала, — мама взглянула на меня.

— Ага. Мне захотелось вернуться домой, — я сняла куртку, но не стала задирать рукава свитера. Я знала, что нет смысла вечно скрывать от них свою татуировку, но сегодня вечером мне не хотелось им ее показывать.

Мама, похоже, обладала какой-то экстрасенсорной интуицией. Ее взгляд стал более пристальным.

— Что случилось?

— Ничего?

— Джейм, ты дергаешь себя за рукава и вертишься, как нервная курица.

Ох. У меня плохо получалось скрывать от них что-то. Да и опыта у меня-то не было. Никогда не приходилось этого делать.

Я вздохнула и подошла к ней.

— Обещаешь, что не будешь пугаться?

Она тут же насторожилась, склонив голову набок.

— Теперь мне действительно любопытно. Выкладывай, — она откинулась на спинку стула, взяв свой бокал, как будто знала, что скоро ей понадобится вино.

Я закусила губу, потом выдохнула и задрала рукав свитера. Мне пришлось повернуть руку так, чтобы мама увидела.

— Что это? — глаза мамы расширились, когда она уставилась на мое запястье.

— Татуировка.

— Лучше бы это была хна или временная, — ее плечи резко напряглись.

— Нет. Она настоящая.

Мама резко поставила бокал на стол, вино выплеснулось через край.

— Ты шутишь? — мама встала.

— Нет, — я крепче уперлась ногами в пол.

— Ты же пошла на домашнюю вечеринку, — она несколько раз моргнула. — Расскажи мне, как все обернулось татуировкой?

— Их раздавали в качестве сувениров, — мама бросила на меня сердитый взгляд из-за моей дерзости. — Что? Дом был недалеко от Мейн-стрит. Я просто пошла туда и сделала себе.

— Не дерзи мне, — ее голос повысился, когда она осознала, что это не шутка. — Ты сделала татуировку? Зачем? Они же навсегда, Джеймерсон.

— Я знаю, — мои глаза сузились. — И мне она нравится.

Я повернулась и пошла по коридору в свою комнату.

— Разговор еще не окончен, — мама шла позади меня, ее голос напрягал голосовые связки. — Черт возьми, о чем ты только думала?

— В кои-то веки я не думала, — я вошла в свою спальню. — Мне надоело все обдумывать.

— Сделать татуировку — отличный вариант, чтобы ничего не обдумывать, — воскликнула она, стоя в дверном проеме. — Это навсегда, Джеймерсон. Ты понимаешь? Их очень больно и дорого сводить.

— Ты ведешь себя так, будто я захочу ее свести.

— Захочешь, — крикнула она. — Тебе семнадцать. Эта штука будет у тебя на руке, когда ты сморщишься и состаришься. Как ты думаешь, она тогда будет такой же крутой?

— Да, — я резко развернулась. — Потому что, когда я буду старой и седой, я буду помнить, что это был тот единственный случай, когда я позволила себе жить.